Отпуск на войну - Альберт Байкалов

– Люди! – Балун умоляюще посмотрел на бородача, которого ополченцы называли Боцманом, потом на Герата и уставился в лицо Жанне: – Я не диверсант!

– Началось, – скривил рот Боцман.

– Точно вам говорю!

– Так чего тогда убегал? – раздался из-за спины голос.

– Мало того, оказал сопротивление, – нахмурила брови Жанна. – Козел!

– Я девушку свою нашел! Она в госпитале работает, – почувствовав, что ополченцы стали немного отходить, торопливо заговорил Балун. – Я ее в окно увидел. Она как раз туда шла. Катя зовут. Она студентка…

– Во заливает! – восхитился Боцман.

– Какая девушка? – покачал головой Герат. – Нашли время!

– Кого ты слушаешь? – Жанна вздрогнула от грохота разорвавшегося где-то за домом снаряда. – Он кроме своего Бандеры никого не любит!

Балун от такого заявления задохнулся.

– Признайся, обстрел твоих рук дело? – наседал Герат. – Небось ты корректировал стрельбу?

– Нет!

– Врешь! – Боцман насупил брови и стал надвигаться на Балуна.

– Я вчера из колонии бежал! – признался Балун.

– Ты? – округлили глаза ополченцы. – Зачем?

– К вам хочу!

– Во дает! – Герат ударил себя ладонью по бедру. – Ты, парень, наверное, что-то попутал. Мы не «укропы». Это они кого попало в строй ставят. У нас только добровольцы!

– Врет он все! – сделала вывод Жанна. – То девушку искал, то вдруг с зоны убежал…

– Точно говорю! Она в госпиталь шла, – стоял на своем Балун. – Как раз стрельба началась. Увидел и побежал…

– А давай проверим? – неожиданно предложила Жанна. – Где, говоришь, она шла?

Глава 23

Дело вовсе не в привычке

От долгого нахождения в одном положении спина и ноги нестерпимо ныли. Никита разлепил веки. Яркое солнце пробивалось сквозь листву росшего у обочины тополя. Повсюду валялись сбитые ветки, кирпичи, куски арматуры и битое стекло. Спирали упавших проводов перегородили дорогу. Рядом с остановкой чернел обгоревший остов автобуса.

– Как ты ночью здесь проехал? – удивленно спросил он у Гавроша.

– Сам не понимаю, – признался тот, поднимая спинку сиденья.

Никита выбрался наружу.

Машина стояла у руин пятиэтажного дома. В воздухе витал запах кострища и тревоги…

– Куда дальше?

– Лично я уже приехал, – ответил Гаврош.

– Возьми, – протянул ему деньги Никита.

– Зачем? – На лице Гавроша не дрогнул ни один мускул.

– Ты спрашиваешь, зачем деньги? – удивился Никита. – Бензин купишь!

– На бензин у меня есть. – Гаврош оглянулся назад и кивком головы показал на бредущую вдоль стены бабушку: – Ты лучше им предложи…

– Мне в колонию надо, – сказал Никита.

– В какую? – не сразу понял, о чем речь, Гаврош.

– В колонию строгого режима.

– Неожиданно как-то. Хотя чем сейчас можно удивить?

– Довезешь?

– Это та, что в Киевском?

– Вроде как, – подтвердил Никита.

– Конечно, довезу. – Гаврош открыл багажник и достал насос. – Только колеса подкачаем.

– Если мне не изменяет память, туда надо через водохранилище ехать…

– Память тебе не изменяет, и что?

– А мосты целые?

– В последний раз приезжал, вроде целыми были. Сейчас в комендатуре узнаем.

– Может, уже сегодня найду… – задумчиво проговорил Никита.

– Не спрашиваю что, но до жути интересно.

– Не что, а кого, – беззлобно поправил Никита. – Невеста у меня здесь пропала.

– Да ты что! – Гаврош, подкачав задние колеса, перешел к переднему. – Сидит, что ли?

– Скажешь тоже, – повеселел Никита.

– Действительно, чего это я, – смутился Гаврош. – Там зона-то мужская… – Вдруг раздался какой-то противный свист, и он, не разгибаясь, устремился к деревьям: – Твою мать! За мной!

Никита бросился следом. Где-то за стоящими вдоль дороги домами стали раздаваться громкие хлопки. Он бросился на землю.

– Уроды! – морщился от грохота Гаврош. – Посмотри, куда лупят. Ты видел здесь хоть одного ополченца?

Грохнуло совсем рядом. Зазвенели остатки вылетевших стекол. Земля стала дергаться как живая.

– Чем это?! – крикнул Никита.

Вместо ответа Гаврош лишь втянул голову в плечи.

Неожиданно грохнуло так, что Никита подлетел над землей. Сверху посыпался песок и комья земли.

– Черт! – скривился Гаврош. – Надо от стены отойти!

Никита стал отползать к машине. Все заволокло густой и зловонной пылью. В горле першило. Рвануло прямо на дороге. По машине застучали осколки. Он обернулся на Гавроша. Парень стоял на четвереньках и часто, по-собачьи, дышал. Из левого бока хлестала кровь.

– Елы-палы! – Никита устремился обратно. – Ложись! – Он схватил Гавроша за плечи и повалил на землю. – Тебе нельзя напрягаться!

Но Гаврош уже не слышал его. Порываясь встать, он издал странный гортанный звук, повалился на землю и мелко затрясся…

– Ты его знал? – Никита посмотрел на угрюмого бородача, который появился, едва прекратилась стрельба.

– Видел, – подтвердил тот и отошел от машины. – Куда теперь?

– Сначала надо его родственникам отвезти. – Никита посмотрел на лежащего на заднем сиденье Гавроша и вздохнул: – Я даже адрес не спросил…

– Санек! – позвал ополченец паренька в камуфляже. – Ты вещи «двухсотого» осмотрел?

– Ничего особенного, – развел руками Санек. – Это Гаврош… Гавриков. Зовут… вернее, звали Анатолий. Отчества не знаю, но слышал, что он с Мариуполя.

– С какого еще Мариуполя? – Никита снова посмотрел на Гавроша, словно давая возможность ему возразить, и повернулся к ополченцу: – У него в Донецке живет какой-то родственник, которому он возит еду и деньги.

– Это он так сказал? – Ополченец достал смятую пачку сигарет.

Никита кивнул.

– Просто он тебя плохо знал, – сделал вывод Санек. – Мало ли? Вот ты его имя знал?

– Нет, – признался Никита и тут же спохватился: – Но фамилию он называл.

– Ладно, хватит языками молоть! – нахмурился ополченец. – Надо его в морг отвезти.

Городская больница оказалась в соседнем квартале, однако на дороге горел автобус, и ехать туда пришлось по кругу.

– Как нелепо! – выбираясь из-за руля, не удержался Никита. – Понимаю, на переднем крае, – покачал он головой, – а тут – накачивал колеса, и на тебе.

– У самого в голове поначалу не укладывалось, – вздохнул ополченец, – а потом привык. И ты тоже привыкнешь.

– Дело вовсе не в привычке. Просто когда на улице, куском железа…

– А когда ребенка в песочнице или бабушку в огороде? Там где-то пьяный «укроп», от нечего делать, снаряд в пушку забросил и надавил на педаль… Он, может, и не узнает никогда, что человека убил, а здесь трагедия!

Они подтащили труп к дверям морга и уложили на асфальт.

– Сейчас за ним выйдут, – пообещал ополченец и несколько раз ударил основанием кулака в оконную раму.

Глава 24

Везенье или помощь свыше

Увидев лежавшую на земле Катю, Балун попытался вырваться и побежать, но Герат тут же осадил его, успев поймать за локоть.

– Прыткий, – усмехнулся в усы Боцман. Однако сказал уже мягче, без той ненависти, с которой говорил вначале. Было видно, поверил.

Ополченцы подвели Балуна ближе и расступились.

Неожиданно он понял, это не Катя. Лицом вниз в луже крови лежала другая девушка. И волосы длиннее, да и руки… что там руки, совсем все не то… Он хотел сказать, что это ошибка, но вдруг понял, это шанс! Причем уже третий со время побега. Побег из комендатуры, гибель Крыма, паспорт… «Точно, – осенило его. – Бог знает, что я уже ответил за убийство Хунты, и помогает мне! Даже шлет знаки! Грех не воспользоваться. Надо сделать вид, будто узнал! Тогда ополченцы точно отстанут. Не звери же они!»

Балун медленно рухнул на колени прямо в кровь, осторожно взял девушку за плечо и перевернул на бок:

– Катя!

– Ну, парень, – положил ему на плечо ладонь Макар, – извини… Мы вторые сутки корректировщика огня ловим. Достал уже. Точно знаем, здесь где-то сидит…

– Не трогай его, – тихо попросила Жанна и всхлипнула.

Балун не на шутку растрогался.

«Кто бы она ни была, я помогу родным похоронить ее и обязательно узнаю имя, – подумал он. – Ведь фактически она спасла мне жизнь».

Балун хотел наклониться, чтобы убрать прядь волос с окровавленной щеки, как вдруг девушка протяжно застонала и разлепила веки.

– Живая! – раздался вздох.

Балун оцепенел.

Между тем незнакомка уперла ладони в асфальт и приподнялась.

– Тихо-тихо, родная! – Ополченцы подскочили к ней с двух сторон и взяли под руки. – Куда тебя?

– Спина и ноги, – волновался Герат, забрасывая автомат за спину.

– Господи! – испуганно озираясь, простонала раненая. – Как… Ой! Больно!

Балун попытался встать, и тут неожиданно ему снова надавили на плечо:

– А ну стой!

– Ты чего? – удивленно посмотрел на Макара Боцман.