Серая гора - Джон Гришэм

— Вам звонят по второй линии, — сказала Барб.

— Кто? — нервно спросила Саманта. Сюда ей звонили в первый раз.

— Парень по имени Джо Дункан. Мне лично это имя ни о чем не говорит.

— А о чем он хочет поговорить?

— Он не сказал. Заявил, что ему срочно нужен юрист, а Мэтти и Аннет сейчас заняты. Так что он весь ваш.

— А по какому вопросу? — спросила Саманта и покосилась на шесть миниатюрных небоскребов, выстроившихся на шкафчике для картотеки.

— По соцобеспечению. Смотрите, тут надо аккуратнее. Вторая линия.

Барб с неполным рабочим днем «стояла на передовой», отвечала на звонки в приемной. Саманта видела ее лишь несколько секунд утром, когда пришла на работу и их познакомили. Еще в центре трудилась Клодель, девушка с неоконченным юридическим образованием, но сегодня ее не было. Словом, настоящее бабье царство.

Она нажала вторую кнопку и бросила в трубку:

— Саманта Кофер.

Мистер Дункан поздоровался, затем долго допытывался, действительно ли она дипломированный юрист. Она заверила его, что именно так, но в последний момент сама засомневалась и подумала: он уловит сомнение в ее голосе и сразу же отстанет. Однако ничего подобного не произошло. Дункан заявил, что прошел через настоящий ад и хочет поговорить об этом. На него и его семью обрушилась целая волна несчастий, и, судя по первым десяти минутам повествования, проблем у него хватало, чтобы загрузить работой маленькую юридическую фирму на несколько месяцев. Он был безработным — его несправедливо уволили, но это совсем другая история, — главные проблемы были со здоровьем. У него диагностировали повреждение диска нижнего отдела позвоночника, а потому работать он теперь не может. Он хотел получить инвалидность, но в соцобеспечении ему отказали. И вот в итоге он может потерять все.

Саманта не могла ничего ему предложить, а потому терпеливо выслушивала его исповедь. Однако через полчаса ей это надоело. Оборвать разговор с таким человеком было трудно — он впился в нее, как пиявка, — но она обещала немедленно связаться со специалистом из соцобеспечения, изложить его проблему, а затем непременно уведомить его о результате.

К полудню Саманта устала и жутко проголодалась. Несколько часов она провела за чтением целого вороха разных бумаг и документов, старалась произвести на клиентов благоприятное впечатление, в глубине души боялась, что не соответствует новой должности, а значит, ее снова вышвырнут на улицу. Но эта усталость и напряжение отличались от тех, в которых она прожила последние три года. Она устала от ужаса, который испытывала при виде реальных человеческих несчастий. При виде доведенных до крайности людей, у которых почти не осталось надежды и которые обращались к ней за помощью.

Для остальных же сотрудников фирмы это был обычный понедельник. Они встретились за ленчем в зале для совещаний, принеся с собой еду в бумажных пакетиках. Быстро ели и обсуждали новые дела, клиентов, разные другие вопросы. Но в этот понедельник главной темой разговора стала, конечно, новый интерн. Всем не терпелось испытать ее, узнать поближе. И в конце концов Саманту все же удалось разговорить.

— Вообще-то мне нужна помощь, — созналась она. — Только что говорила по телефону с человеком, которому соцобеспечение отказало в статусе нетрудоспособного. Что бы это ни значило.

Ее слова встретили дружным взрывом смеха. Очевидно, такую реакцию вызвал именно термин «нетрудоспособность».

— Мы больше не занимаемся делами, связанными с соцобеспечением, — сказала Барб.

— Как его имя? — спросила Клодель.

Саманта помедлила с ответом, всмотрелась в лица новых коллег.

— Так, тогда проясним для начала. Я насчет конфиденциальности. Имеете ли вы — то есть мы — право открыто обсуждать друг с другом свои дела или здесь действует принцип конфиденциальности между юристом и его клиентом?

Это вызвало еще более громкий взрыв смеха. И все четверо разом заговорили, засмеялись, захихикали, продолжая жевать свои сандвичи. И Саманте сразу же стало ясно — здесь, в стенах конторы, эти четыре женщины открыто обсуждают все и всех.

— Внутри фирмы игра ведется в открытую, — сказала Мэтти. — Но за порогом — ни гугу.

— Что ж, хорошо.

— Звонил Джо Дункан, — сказала Барб. — Вроде бы что-то припоминаю.

— Он был у меня несколько лет назад, — кивнула Клодель. — Составил и отправил заявление, ему отказали. Вроде бы у него были проблемы с плечом.

— Теперь болезнь распространилась то ли на позвоночник, то ли на нижние конечности, — сообщила Саманта. — И, судя по всему, дела у него хуже некуда.

— Он серийный жалобщик, — заметила Клодель. — Это, кстати, одна из причин, по которой мы не беремся за дела, связанные с соцобеспечением. Слишком много мошенничества в этой системе. Она прогнила насквозь, особенно в наших краях.

— Так что мне сказать мистеру Дункану?

— Есть юридическая контора в Абингдоне, которая специализируется только по этим вопросам.

Аннет подсказала:

— Называется «Кокрел энд Родз», но больше известна как «Кок энд Роч», проще говоря «Тараканы».[12] Плохие парни, рэкетиры, связаны с продажными врачами и членами комиссии при соцобеспечении. Все их клиенты получают чеки. По тысяче баксов каждый.

— Да тут хоть спортсмен, занимающийся триатлоном, может подать заявку, и «Тараканы» выбьют ему материальную помощь по нетрудоспособности.

— Так что мы никогда…

— Никогда.

Саманта надкусила сандвич с индейкой и взглянула Барб прямо в глаза. Ее так и подмывало спросить: «Если мы не занимаемся такими делами, какого черта ты перенаправила звонок мне?» Но вместо этого просто напомнила себе, что и тут, видно, придется постоянно быть начеку. Три года службы Закону с большой буквы научили ее самым изощренным приемам выживания. Предательство и перерезание друг другу глоток там были нормой, но она научилась этого избегать.

Она не станет обсуждать сейчас этот вопрос с Барб, но припомнит ей это, когда наступит подходящий момент.

Похоже, Клодель в этой группе играла роль клоуна. Ей было всего двадцать четыре, замужем меньше года, беременна и плохо переносила это состояние. Все утро проторчала в туалете, борясь с приступами тошноты и мрачно размышляя о своем еще не рожденном ребенке — мальчике, которого уже было решено назвать в честь отца и который уже доставлял ей столько неприятностей.

Общий тон всех разговоров был на удивление свободным. За какие-то сорок пять минут они успели обсудить не только текущие дела фирмы, но и поговорить об утреннем недомогании Клодель, менструальных болях, родовых схватках, мужчинах и сексе, и, казалось, все еще не наговорились вволю.

Тут их веселую болтовню оборвала Аннет. Взглянула на Саманту и сказала:

— Через пятнадцать минут мы должны быть в суде.

Глава 9

В целом опыт посещения Самантой судебных заседаний нельзя было назвать приятным. Иногда там требовалось ее присутствие, но порой она посещала их добровольно. Саманта училась в девятом классе, когда ее отец, великий Маршал Кофер, пытался выиграть в федеральном суде округа Колумбия дело, связанное с авиакатастрофой. И ему удалось убедить преподавателя Саманты, что ученики должны набираться опыта, а потому ребятам будет крайне полезно увидеть его «в деле». И на протяжении двух дней однокашники Саманты умирали от скуки, слушая свидетеля-эксперта, рассуждавшего об аэродинамике и опасных последствиях обледенения корпуса судна. Саманта была далека от того, чтобы гордиться отцом, и до крайности смущена всеобщим вниманием. К счастью для Маршала, ученики находились в колледже в тот день, когда жюри присяжных вынесло вердикт в пользу производителя самолета, и отец проиграл дело — что было редким случаем. Семь лет спустя Саманта вернулась в то же здание, но в другой зал заседаний, и наблюдала за процессом, где ее отец был обвиняемым. Для матери это был день торжества, на заседание она не явилась, а потому Саманта сидела рядом с дядей, братом отца, то и дело вытирая слезы бумажным платочком. В университете Джорджтауна студентов обязывали посетить хотя бы один процесс по уголовному делу, но как раз в то время Саманта заболела гриппом и не смогла пойти. Студенты юридического факультета разыгрывали шуточные судебные процессы, и ей это нравилось, хотя ничего общего с реальностью их игры не имели. Позже, уже во время работы, она редко посещала залы заседаний. И еще на собеседованиях поняла, что хочет держаться как можно дальше от судебных процессов.

Теперь она появилась в здании суда округа Ноланд, и ее провели в главный зал. Здание являло собой довольно симпатичное сооружение из красного кирпича с нависающей над третьим этажом яркой металлической крышей. Внутри, в пыльном вестибюле, красовались выцветшие портреты каких-то бородатых знаменитостей прошлого, одна стена была завешана объявлениями и расписаниями заседаний. Вслед за Аннет она поднялась на второй этаж, где они прошли мимо дремавшего в кресле престарелого судебного пристава, затем открыли толстые двойные двери и оказались в дальней части зала. Впереди за кафедрой работал судья, несколько юристов шелестели бумагами и сновали по комнате. Справа находились скамьи присяжных, которые сейчас пустовали. Высокие стены были завешаны еще более выцветшими портретами — на всех без исключения мужчины, бородатые и неимоверно серьезные, видимо, озабоченные вопросами законодательства. Две девушки-секретарши болтали и флиртовали с юристами. Несколько зевак разместились на скамьях и ждали начала заседания.