Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov

– О чём ты?

– О том, что, если бы Бузмаков был американским изобретателем и приехал, к примеру, из Нью-Йорка в Майами, разве могло такое произойти, чтобы он валялся в подвале иностранной спецслужбы и никто его не хватился?

«Ах вот где я нахожусь, – усвоил информацию Вит. – В конспиративном доме ЦРУ. Или Ми-6. По крайней мере, родной язык хозяев – английский».

– Нет не могло, – продолжал разглагольствовать «знакомый голос». – А в Рашке – это обыденность.

Наступила пауза. Баритон-бас подвёл черту под разговором:

– Ты, под благовидным предлогом попробуй поговорить с руководством института. Может, проболтаются. Только не перестарайся. Нам не нужен чужой интерес к «Прометею». А ты, Иден, найди всех родственников Кузнецовой, Шелихова и Бузмакова. В первую очередь, родственников технолога. Посмотрим, как он будет молчать, когда мы начнём пытать его мать, дочь или любимую женщину…

На этих словах Бузмаков вновь отрешился от реальности. Когда пришёл в себя, уже никто не бубнил. Они назвали наше изобретение «Прометеем». Странно. Странно, но это имя здорово подходит по смыслу.

Глава семнадцатая

7 апреля

Москва

Ты – Прометей

Воздух к утру остыл до нулевой отметки. Поэтому вылезать из-под целой кучи одеял вовсе не хотелось. Но Ярослав привычно заставил себя это сделать. Раскочегарив буржуйку, он поставил на неё видавший виды доисторический алюминиевый чайник. Мара почувствовав его взгляд, тут же открыла глаза и улыбнулась. Вот как они это делают? Как? Как женщина чувствует взгляд? Каким органом чувств? У мужика этого уникального локатора нет. А у них, этих инопланетных существ, этих нежных лучезарных фей, интуиция развита так, что нам мужикам и не снилось. Одним словом – волшебство и фантастика. В идеале: мужчина сначала думает, а затем действует. Женщина же сперва чувствует. И чувства эти по своей правильности, состоятельности и реальности вполне могут опережать любой аналитический анализ.

– Проснулась?

В ответ улыбка стала более открытой.

– Ты сегодня особо загадочная.

Улыбка чуть потухла, приобретя мечтательные черточки:

– Мне приснился удивительный сон. Странный сон.

– «Странный»? Интересно. Свои сны я считаю менее странными, чем та реальность, в которой мы оказались.

– Мой сон был одновременно и страшным, и замечательным.

– Поделись, пока не забыла.

Мара потянулась, закинув руки далеко за голову и изогнув свою поистине кошачью стать. Одеяло сползло, и она тут же поёжилась, натянув его под самый подбородок:

– З-з-з…, рассказать?

– Угу, – Ярослав присел на диван, служивший им ложем, и наклонился над лицом девушки: – Рассказывай, а я тебя буду в это время целовать.

– Хорошо, что ты никак не можешь утолить эту жажду, – Мара обняла его за шею. – Я тоже хочу целоваться. Хотя нет. Тебе будет интересно услышать то, что я расскажу.

Прерываясь время от времени на сладкие поцелуи, возлюбленная Ярослава поделилась ночными виденьями.

Ей приснилось, что она, вместе с кучей народа провалилась в расщелину ледника. Там, на глубине, было страшно, очень темно, а главное, невероятно холодно. Люди, уцелевшие во время провала, стали гибнуть пачками прямо на глазах у обезумевшей толпы. Они застывали, покрывшись инеем, падали и раскалывались на мелкие ледяные осколки. Звон этого бесконечного падения слился с паническим многоголосым рёвом. Все понимали, что смерть вот-вот наступит. Страшная, ледяная, безжалостная смерть. И когда казалось, что спасения нет, ущелье вдруг озарилось солнечным светом. Он струился непрерывным потоком, наполняя ледяное пространство безудержным теплом. Лёд тут же стал таять, превращаясь в ручьи и водопады, наполняя расщелину звоном капели. Новая опасность посеяла среди людей новую панику. От потопа невозможно было спастись. Но вдруг сверху посыпались шарики. Падая на дно ущелья, они раскрывались и превращались в полусферические купола. Кто-то первым догадался залезть внутрь раскрывшегося «зонтика», показав путь к спасению. Все тут же бросились занимать места в многочисленных миниатюрных ковчегах. Спустя мгновение заполнившая ущелье вода вознесла спасательные «лодки» вверх на поверхность ледника. Вскоре вода заполнила всё бескрайнее пространство и понесла сотни, тысячи полусфер на юг. Туда, куда ледник так и не успел добраться. Через какое-то время Мара увидела, как десятки таких же потоков несут другие тысячи «ковчегов». Эти потоки ударялись о подножие огромной горы, возвышающейся над заполнившей горизонты водной гладью. Гора! Земля! Спасение! «Зонтик» Мары, как и все остальные спасительные «лодочки», воткнулся в твердь, и её выбросило на прибрежный песок. Здесь уже стояли тысячи женщин, мужчин, стариков и детей. Они помогали выжившим подняться с земли. Давали хлеб и пресную воду. Все радовались, вознося хвалу спасителю. И спаситель не заставил себя ждать. Небо вдруг воссияло с новой силой. В тот же момент из слепящего сгустка света вырвался бог. Он был мускулист, как Геракл, статен, как Ахиллес, и красив, как Аполлон. Бог летел прямо к Маре, держа в руке факел. Факел был обычным на вид. Но его тепло ощутили все. И тысячеголосый хор взревел: «Прометей! Он вернулся!» Прометей опустился рядом с Марой. И тогда она увидела, что он как две капли воды похож на Ярослава. Бог смотрел на девушку и улыбался. Люди тянули к нему свои ладони, желая выразить признательность и благодарность. Прометей взял Мару за руки, и они закружились, отрываясь от земли, в восхитительном вальсе. Девушка ощутила, что её тело стало невесомым. Они поднимались всё выше и выше, пока Земля не приобрела форму шара. Отсюда, из космоса, было хорошо видно, что ледника больше нет. Земля перестала быть белой. Она вновь стала голубой.

– Мара, – шёпотом произнёс бог, пронзая девушку нежным взглядом. – Я тебя люблю.

– Я знала. Я верила. Ты – Прометей. Ты спасёшь нас…

И в этот момент она проснулась, открыла глаза и… увидела, что ей улыбается Прометей…

– Хм. Интересный сон. На фоне наших неудач по повторению эксперимента – он вполне оптимистичен.

– Давай назовём этот проект «Прометеем».

– Разве мы уже его так не назвали?

Мара задумалась:

– Не помню, чтобы мы это обсуждали.

– Странно, мне казалось, что я уже произносил это название вслух. Впрочем, всё это внешняя красочная оболочка, которая мне безразлична. Собственно говоря, без разницы: «Прометей» или «Креогеноустойчивый уплотнительный материал АЛ-53». Главное, чтобы мы смогли отработать технологию.

Все проведённые опыты оказались безрезультатными. Получить материал с нужными характеристиками никак не удавалось. Ярослава это мучило. В чём причина неудач? Или в расчётах закралась ошибка, или на отрицательный результат влияют различия в лабораторном оборудовании. Но Шелихов не сдавался и практически всё время посвящал работе. Мара, естественно, всегда была рядом: и умом, и сердцем, и рукой.

– А в Сочи, или в другом городе, мы не сможем отладить технологию?

– Ты задаёшь этот вопрос каждый день.

– Правда? Не замечала.

– Я понимаю, ты волнуешься, что за нами так никого и не прислали.

– Да. Если ты обратил внимание, у нас давно нет связи с внешним миром.

– Ничего, не волнуйся. Это обычная российская бюрократия. Куда они денутся? Прискачут, как