М. В. Ломоносов и основание Московского университета - Михаил Тимофеевич Белявский

сверх всякого чаяния, сам себя тому пашквильному сочинению автором оказал…»[135]. В ответ на угрозы церковников Ломоносов ответил еще более резким стихотворением, в котором продолжал открыто издеваться над ними[136]. Весьма показательно, что в острой борьбе вокруг «Гимна бороде» против Ломоносова совместно выступили церковники, академики-реакционеры, его литературные враги, не брезговавшие при этом никакими средствами для травли. Синод представил Сенату донос, в котором требовал публичного уничтожения палачом стихов Ломоносова и сурового наказания их автора. Враги Ломоносова усиленно распространяли гнусные пасквили на русском и немецком языках[137]. Духовные и светские мракобесы проводили мысль о том, что люди, подобные Ломоносову, заслуживают того, чтобы их «сжигали в срубах». Нет никакой необходимости воспроизводить ту гнусную клевету, которая содержалась в пасквилях. Стоит сказать только об одном: их авторы с особой злобой говорили о «низком происхождении» Ломоносова. «Ты преподло был рожден», — упрекали они его и угрожали ему «лишением всех чинов».

Их выводило из себя, что против церкви и реакционной науки так смело выступил крестьянский сын Михайло Ломоносов, который издевался над их угрозами и продолжал идти своим путем.

Не менее резко, чем против официальной церкви, Ломоносов выступал и против реакционной идеологии раскола. Пронизанная духом мертвой схоластики, эта идеология была крайне враждебна науке. Раскольничество объявляло греховным светское образование, литературу, живопись, театр. Оптимистическому, жизнеутверждающему мировоззрению Ломоносова с его верой во всесилие человеческого разума, с призывом к активной работе по исследованию и подчинению природы была органически чужда и враждебна идеология раскольников, пытавшихся превратить книгу в орудие мракобесия, в оправдание суеверия и невежества, подменить науку начетничеством и бесплодными словопрениями о вере и ее догматах.

Между тем до последнего времени появляются работы, авторы которых утверждают, что старообрядцы и, в частности, Выговская община и ее руководитель Андрей Денисов сыграли большую роль в «формировании мировоззрения Ломоносова» и помогли ему «выбиться в люди». Так, в статье Бабкина[138] Андрей Денисов оказывается не только учителем Ломоносова, но и его предшественником в борьбе за чистоту русского языка. Бабкин утверждает, что Ломоносов взял «здоровое и полезное зерно» «Поморских ответов» Андрея Денисова «и в своей знаменитой статье «О пользе книг церковных» несомненно (!) опирался на филологические разыскания Андрея Денисова[139]. Совершенно очевидно, что знаменитая статья Ломоносова, о которой говорит Бабкин, не только «не опирается на филологические разыскания А. Денисова», но прямо направлена против реакционных попыток подменить живой язык народа церковнославянской книжной речью.

Борьбу Ломоносова против церковников энергично поддерживали его ученики.

Пронесся слух: хотят кого-то сжечь;

Но время то прошло, чтоб наше мясо печь

…Не думайте, что мы вам отданы на шутки;

Хоть нет у нас бород, однако есть рассудки!

— заявляли они в ответ на угрозы мракобесов расправиться с Ломоносовым. Из планов церковников ничего не получилось. Он вышел победителем в этой борьбе и имел все основания сказать врагам науки и просвещения:

Хоть ложной святостью ты бородой скрывался,

Пробин, на злость твою взирая, улыбался:

Учения его и чести и труда

Не можешь повредить ни ты, ни борода[140].

В своей статье «О значении воинствующего материализма» В. И. Ленин подчеркивает важное значение произведений материалистов XVIII века. Отмечая, что в них найдется много наивного и ненаучного, он, тем не менее, считал очень важным издание массовыми тиражами атеистической публицистики материалистов XVIII в. Ленин называл ее бойкой, живой, талантливой, остроумно и открыто нападающей на господствующую поповщину[141]. Эта ленинская характеристика атеистических произведений просветителей XVIII века может быть отнесена и к ряду работ Ломоносова. Но, самоотверженно сражаясь с мракобесами всех мастей, Ломоносов не видел, что главным препятствием для развития наук и просвещения в стране является самодержавно-крепостнический строй. Более того, все свои надежды и в этой области он связывал с царем-преобразователем и его просвещенными вельможами.

В упорной борьбе за распространение просвещения и науки в стране, которую вели Ломоносов и его соратники, им пришлось преодолевать ожесточенное сопротивление клики иноземных реакционеров. Уже говорилось, что, не веря в творческие силы народа и боясь их развития, царское правительство предпочитало выписывать специалистов из-за границы. Особенно много этих «специалистов» было в области культуры, науки и просвещения. Среди приехавших иностранцев были люди, которые честно служили национальным интересам России и являлись представителями передовой науки и культуры. Достаточно назвать крупнейших математиков и механиков того времени Леонарда Эйлера и братьев Бернулли, развернувших свою блестящую научную работу в русской Академии Наук. Эйлер был одним из немногих людей, которые поняли все значение гениальных открытий и теорий Ломоносова и оказывали ему активную поддержку. Рука об руку с Ломоносовым работал над исследованием атмосферного электричества академик Рихман. В ряде вопросов выступал вместе с передовыми русскими учеными академик Браун. Напряженно работал над созданием карт России астроном Делиль. Плодотворной была работа в области архитектуры нашедших в России вторую родину Растрелли, Кваренги, Камерона, создателя знаменитого «медного всадника» скульптора Фальконе и других.

Но действительными специалистами были и честно служили интересам России лишь единицы. Большинство же этих пришельцев являлось невеждами и проходимцами, отправлявшимися в Россию делать легкую карьеру, а зачастую — прямыми шпионами. Засилье иноземных реакционеров и проходимцев крайне вредно отражалось на работе Академии Наук. За два десятилетия своего существования она проделала ряд работ и исследований, имевших огромное значение для науки. Достаточно назвать хотя бы исключительную по размаху северную экспедицию, исследование Сибири и Дальнего Востока, создание атласа карт России, классические работы Эйлера и Бернулли. Но в то же время Академия все дальше отходила от того направления работы, которое было определено при ее основании. Главной причиной этого являлась политика, которую проводило царское правительство в отношении национальной культуры. Во главе академии оказались люди, чуждые и враждебные национальным интересам русского народа. Они думали только о том, как угодить очередной императрице и ее фаворитам, и пополняли академию своими приятелями. Одновременно они опустошали кассу академии и оставляли ее без средств. Являвшийся президентом академии в 40—60-х гг. Кирилл Разумовский был не лучше своих предшественников. Он за два года, проведенных за границей, научился болтать по-французски, усвоил манеры французских аристократов и в совершенстве овладел искусством проживать астрономические суммы денег. Поскольку он был братом елизаветинского фаворита, то этого оказалось «вполне достаточно» для того, чтобы 19-летний «сиятельный Митрофанушка» был произведен в фельдмаршалы, сделан гетманом Украины и назначен президентом Академии Наук. Разумовский, по меткому замечанию одного из современников, «больше наплодил детей, чем