Жемчужина Нила - Джоан Уайлдер

— Вот, хороший снимок для вас. Маленький мальчик держит мою фотографию.

— Да, чудесный кадр.

Джоан не хотела, чтобы он заметил ее напряжение. Она дрожала и решила, что снимок не получится.

— На Сук надо приходить в четверг, в базарный день, — сказал Омар.

Раздался взрыв. Джоан показалось, что это барахлит автомобильный двигатель. Омар, моментально согнулся в, свернувшись клубком, лег на пол автомобиля. Джоан окинула взглядом толпу и увидела, как солдаты расталкивали людей в поисках покушавшегося. Ее поразило их количество.

Машина была немедленно окружена людьми в форме. Глядя в щели между ними, она увидела, как толпа стихла и умолкла. Наступила продолжительная пауза, в течение которой — в этом она могла поклясться — все стояли, затаив дыхание.

В этот момент водитель автомобиля, замыкавшего кортеж, что-то закричал. Она подметила, что спины солдат расслабились и они облегченно забубнили что-то Друг другу. Как она и предполагала, дал вспышку двигатель внутреннего сгорания, и никакой опасности не было.

Омар быстро поднялся и сел, как ни в чем не бывало продолжив прерванный разговор. Джоан открыла рот, видя, как он продолжает махать толпе, возобновившей заунывное пение.

— В четверг сюда съезжаются люди со всей округи продавать свои товары. Рынок выглядит очень живописно. — Омар протянул руку вперед. — А вот мой дом.

Джоан прищурилась, стараясь разглядеть дворец. В воображении она представляла его окруженным ажурными решетками, оштукатуренными башнями и буйно цветущими садами. Вместо этого перед ней стояло невзрачное, почти бесформенное сооружение, огороженное двумя рядами стен, одна из которых была пристроена к старой башне. Строение выглядело новым, но башня, будучи недостроенной, уже явно нуждалась в ремонте. Она выглядела как бесформенная куча глины, ожидавшая гончаров. Создавалось впечатление, что все это строили деревенские ребятишки, а не специалисты-строители.

Миновав грубо сколоченные ворота, кортеж приблизился к дворцу.

— Я могу только догадываться о привычках такой известной писательницы, но мы сделали все возможное, чтобы вам было удобно. — Омар сделал особое ударение на последнем слове.

«Мерседес» остановился перед простой деревянной дверью с железной ручкой. Омар помог Джоан выйти из машины, и она почувствовала, что он сжал ее руку так же, как в отеле.

Солдаты встали по стойке «смирно». Он небрежным жестом поприветствовал их. Когда он пропускал Джоан в дверь, его рука легла ей на талию.

Джоан чувствовала, что эта рука прожигает ее насквозь. И все-таки во взгляде, брошенном на нее, читалось нечто больше, чем желание. Чувствовалось, что она нужна была Омару не только как женщина: он смотрел на нее, как на собственность.

Как только Джоан переступила порог, она оказалась в другом мире. За стенами дворца царили запустение, голод и нищета, а здесь все сверкало золотом, полы выложены розовым мрамором, стены украшены изысканной росписью, комнаты обставлены бесценной антикварной мебелью. Двери главного зала были украшены лепным карнизом и колоннами в итальянском стиле. На каждом шагу Джоан наталкивалась на свидетельства прошлого — тех дней, когда Африкой правили Франция, Италия и Британская империя. Она узнала гобелен одиннадцатого века, висевший на длинной стене: он был украден из храма Нарга Селасси на озере Тана, принадлежавшего эфиопской православной церкви. Здесь были также австрийские зеркала в стиле рококо, шкафчики из красного дерева, украшенные тонким венецианским стеклом. В главном зале висели три пары бронзовых люстр, увешанных тысячами хрустальных подвесок в форме слезинок. Вдоль стен стояли мраморные статуи тринадцатого-четырнадцатого веков, и Джоан заметила, что все они были слегка повернуты вправо, как бы подчеркивая почтение и уважение к особе, царившей в этом зале.

Джоан посмотрела прямо перед собой и увидела черные мраморные ступени, ведущие на подиум, где был установлен написанный маслом портрет Омара, освещенный направленным светом. Джоан была поражена окружающей роскошью и напугана этим человеком.

Она взглянула на Омара, чьи черные глаза светились от предвкушения. Он хотел произвести на нее впечатление. Теперь его поведение казалось еще более загадочным, чем раньше. Она была всего лишь романисткой и не понимала, почему ее мнение об этом доме так важно для него. Чем больше она всматривалась в его глаза, тем сильнее укреплялась в своем убеждении: для него была очень важна ее реакция. Она почувствовала, что не имеет права обмануть его ожидания.

— У меня есть подлинный Дега, который висит в библиотеке. Когда вы приведете себя в порядок, можете пойти посмотреть картину. Вы знакомы с творчеством импрессионистов?

— Импрессионисты… Да, они великолепны. Если бы он прочитал хоть что-нибудь из написанного ею, то знал бы, что она любила импрессионистов. Без всякого сомнения, Омар пытался завоевать ее расположение, однако было непонятно, зачем ему это нужно.

— Это льстит моему самолюбию — владеть крупнейшим собранием импрессионистов за пределами Европы.

Джоан вскинула брови: интересно, купил он их или украл, как тот гобелен?

— Где находится священный сад? — спросила она.

— Священный сад? В моем воображении. Джоан заметила страсть в его глазах. Господи! Как же она сглупила, что попалась на удочку. Омар подошел к ней, взял за руку и подвел к сказочной красоты изогнутой лестнице, которая напоминала лестницу в отеле «Риц». Следовало бы убедиться, что она не украдена.

В тот момент, когда она поставила ногу на первую ступеньку, зал наполнился ужасающим, пронзительным криком, который несся из внутренних комнат дворца.

— Что это? — Нервы Джоан напряглись. Омар медлил с ответом. Он вскинул голову, ожидая повторения крика.

— Я не знаю, — произнес он наконец. Джоан посмотрела на него пристальным недобрым взглядом. Ему не следовало говорить, что это ветер, как делал ее отец, когда она просыпалась среди ночи, жалуясь на странные звуки.

— Пойдемте, — сказал Омар, поднимаясь по лестнице. — Вам нравится ковер? Его недавно постелили.

Они миновали просторный зал, стены которого были обиты камчатой тканью, и остановились у третьей двери справа.

— Надеюсь, вам здесь понравится. — Омар отворил дверь.

«Боже мой», — подумала Джоан, глядя на окружающее ее великолепие.

В отеле «Плаза» такая комната стоила бы тысячу долларов за ночь. На драпировку огромной кровати с балдахином ушло не менее сотни ярдов хлопка, но, дотронувшись до материала, она поняла, что это шелк. Покрывало, гофрированные накидки для подушек, занавеси — все было из белого шелка.