Жемчужина Нила - Джоан Уайлдер

Джоан Уайлдер

Жемчужина Нила

Посвящается самым дорогим для меня людям: Рене, Райану, Нэнси, Эду, Бобу, маме и отцу.

Глава 1

1815 год

Небо в этот ранний утренний час было расцвечено бледно-лиловыми, розовыми и голубыми полосами. Мягкий бриз шелестел в пышных кронах величественных пальм, выстроившихся в ряд вдоль пустынного берега. Морской прилив смыл все следы, оставленные животными и людьми на белом, как сахар, песке. Огромные белобрюхие чайки падали вниз, устремляясь в спокойно катящиеся волны. Выхватив из воды бьющуюся рыбу, они несли добычу в укромное место в скалах, где, примостившись на нагретых солнцем камнях, начинали свой пир. Они не обращали никакого внимания на двухмачтовую шхуну, стоявшую на якоре в нескольких сотнях ярдов от берега.

Это было красивое судно, сделанное из высокосортного тика, отлично выскобленное, выдраенное и в прекрасном состоянии. Один из матросов убирал фок, а двое других привязывали грот и кливер. Шхуна сильно осела, как будто имела на борту очень тяжелый груз.

В капитанской каюте Джоанна зачесала назад золотистые локоны, обрамлявшие лицо, и украсила волосы, приколов над ухом белую орхидею. На ней не было никаких драгоценностей — в такой обстановке они ни к чему, даже сегодня, в день ее свадьбы. Она надела белое платье из испанских кружев и принялась застегивать его.

Как бы ей хотелось, чтобы Матуй, ее служанка, была сейчас рядом. Джоанна знала, что гости уже ждут ее, а пока она справится со всеми этими пуговицами, пройдет вечность. Воздух в каюте нагревался все сильнее по мере того, как поднималось солнце. Вдруг Джоанне показалось, что стены сомкнулись вокруг нее; перехватило дыхание, она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Лоб покрылся капельками пота, руки дрожали. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Быстро открыв иллюминатор, молодая женщина вдохнула воздух полной грудью.

Всякий раз, когда она думала о доме, о прошлой жизни, ее охватывало тревожное состояние. Сегодня был самый счастливый день в ее жизни, а в глазах стояли слезы, готовые пролиться в любой момент.

Джоанна повернулась и посмотрела в большое зеркало. «Платье выглядит очаровательно», — подумала она, расправив плечи. Ей нравились декольтированные платья, особенно теперь, в восемнадцать лет, когда было что показать. Она надела на шею густую гирлянду из красочных тропических цветов и улыбнулась, решив, что они прекраснее, чем все сапфиры, рубины и аквамарины, вместе взятые. Сунув ноги в белые сафьяновые туфельки, она закружилась перед зеркалом.

Джоанна взяла миниатюрную Библию, украшенную орхидеями; больше всего ей хотелось, чтобы отец был сейчас жив и шел рядом с ней. В тот момент, когда она взялась за дверную ручку, сильное волнение вновь охватило ее.

На сей раз она заставила себя успокоиться, отругав за слабость, которой не сумела противостоять. Несколько недель она горевала, оплакивая смерть отца и брата Жана, но теперь следовало взять себя в руки — любые страдания должны когда-нибудь кончиться. Умом она понимала это, но ничего не могла с собой поделать.

Больше ей не суждено увидеть их дом из белого камня в Порт-Ройяле. Канули в вечность пышный сад, прекрасные картины, синие шелковые шторы и привезенная из Франции мебель с позолотой. Матуй убежала, если вообще осталась жива, и никто из прислуги не появлялся в течение многих месяцев. Больше она никогда не сможет навещать могилу матери в крошечной часовне, построенной отцом. Мир, где она беззаботно жила, чувствуя себя защищенной от всех невзгод, и где ее все любили, ушел в небытие.

Джоанна уговаривала себя, что теперь она взрослая женщина, а через несколько минут станет замужней дамой. Но в глубине души она чувствовала себя беспомощным ребенком. Возможно, замужество поможет ей стать более зрелой; может быть, в этом и заключен смысл брака — ведь супруги должны поддерживать друг друга. Она надеялась, что ее переживаниям придет конец и все обернется к лучшему.

Выпрямившись, Джоанна открыла дверь. Она шагнула навстречу хлынувшим потокам солнечного света и посмотрела вверх, на палубу. К ней протянулась бронзовая от загара рука, облаченная в белый шуршащий шелк рубашки. Это была рука Жака — человека, которого она любила.

Жак был так красив, что она не переставала поражаться этому каждый раз, когда видела его. Как же глупо с ее стороны столько времени предаваться унынию!

Жак любил ее — она судила об этом по блеску его проницательных голубых глаз. Он взял ее за руку и улыбнулся. Вместе они прошли мимо своих немногочисленных друзей и членов команды и остановились перед священником французской миссии, который должен был обвенчать их.

Джоанна не могла скрыть улыбки. Бухта в Веджин-Марга была именно тем местом, где она всегда мечтала выйти замуж. Мечта сбылась, и теперь она стояла рядом с женихом около мачты его шхуны. Отныне она будет делить с ним все горести и радости жизни.

Она вспомнила, как впервые увидела Жака Лемара. Отец приказал отвезти себя и дочь в порт в открытом экипаже. В тот день он был в отличном настроении, и глаза его плутовски поблескивали.

— Папа, — сказала Джоанна, раскрывая зонтик из органди, чтобы спрятаться от солнца, — почему я должна ехать с тобой и смотреть на этот корабль? На сегодняшнее утро у меня назначен урок музыки. Теперь я увижу мсье Делапорта только через две недели. Ты же сам знаешь, что я все забываю, когда долго не занимаюсь с учителем.

— Мне казалось, ты уже поняла, что у тебя нет никаких способностей к музыке, — ответил отец, смеясь. Потом он нежно потрепал дочь по подбородку. — Признайся, дорогая, тебе ведь больше нравится встречаться с мсье Делапортом, а не играть на скрипке.

— Папа! — возмущенно воскликнула Джоанна. — Если бы мама была жива, она бы…

— Она бы согласилась со мной. Но, так или иначе, я прошу прощения за грубость. — Он наклонился к ней. — Разве я не прав?

Джоанна смотрела на склады и деревянные здания салунов, мимо которых они проезжали.

— Мсье Делапорт считает меня ребенком.

— В таком случае, он болван. Ну, да Бог с ним. Мне бы хотелось, чтобы ты обратила свои взоры на более достойный предмет, чем учитель музыки.

Джоанна вздохнула.

— В Порт-Ройяле особенно не из кого выбирать, — сказала она, наблюдая за пьяным матросом, выходившим из всем известного публичного дома.

— Ты права. Я виноват, что привез тебя сюда. Но я всегда жаждал приключений.., и богатства. Импортные поставки в Париж — совершенно бесперспективное дело, которое не давало мне ни того, ни другого. А в Порт-Ройяле, кроме всего прочего, мне удалось приобрести прекрасное имение, которое когда-нибудь станет твоим.