Сыщики с Нанкин-роуд - Сильвия Алиага

а уж тем более ничуть не хотелось становиться мальчиком на побегушках у Бизоньози. Впрочем, тогда он и представить не мог, что именно предполагала эта работа.

Однако всю первую неделю на рабочем месте Хуберту не пришлось ничего делать, кроме как носить письма из одного конца города в другой. По-видимому, все Великие семейства города Карловы Вары состояли в постоянной переписке с Бизоньози. Включая семейство Костка – то самое, о внутреннем конфликте которого Бизоньози вместе с его отцом вели беседу в присутствии Хуберта в ставший роковым для него впоследствии день. Хуберт никак не мог выбросить из головы тот разговор. Вот почему, явившись в дом старика Костки с корреспонденцией, он почувствовал сильное искушение обратиться к мажордому с просьбой позволить переговорить с его хозяином. Он мог бы предупредить старика, мог сказать ему, что сын и невестка задумали сжить его со свету, а Бизоньози, которому стало известно об этом, даже предложил им тут посодействовать. Тем не менее Хуберт ничего такого не сделал.

Уже на следующий день Бизоньози приставил его к Джеймсу Мориарти в качестве личного ассистента. И потребовалось какое-то время, чтобы Хуберт окончательно расстался с детством и смог наконец понять, что же в тот вечер произошло.

Чтобы Хуберт осознал, что его визит в дом старика Костки был его испытанием и что он, промолчав, благополучно его прошел.

XVI

Элис испытывала некоторые душевные терзания оттого, что на верхнем этаже отеля «Белгравия» вся еда, словно по волшебству, появлялась в условленный час на столе. И не только из-за того, что данный порядок заставлял ее воспринимать свою работу еще менее значимой, но и из тех соображений, что не могут же они до конца жизни питаться исключительно блюдами из меню гостиничной кухни, какими бы аппетитными те ни были. Это годится для постояльцев, для тех, кто здесь проездом, но вовсе не для постоянных обитателей «дома»! А поскольку ни Маргарет, ни Хуберт, ни Джонатан не создавали впечатления тех, кто способен сам о себе позаботиться (неимоверное количество кофе, потребляемого Хубертом, беспорядочный режим ночного отдыха Джонатана и одержимость работой Маргарет служили тому доказательством), будет правильно, если Элис позаботится обо всем сама, взяв бразды правления в свои руки.

Именно поэтому она тем утром и попросила Эмму пойти вместе с ней на рынок. Им просто необходима домашняя еда – привычные блюда, чуть менее изысканные, чем те, что рождаются в гостиничной кухне. То есть более сытные и легче усваиваемые. Больше будничной, обыденной пищи, которая даст им понять: ни один из них не является вечным постояльцем «Белгравии», а последний этаж отеля – и вправду их дом.

Рынок оказался местом совершенно чудесным. Расположенный на одной из центральных улиц Международного поселения, от непогоды он был защищен большими разноцветными зонтами, закрепленными на толстых деревянных колоннах. С самого раннего утра рынок был заполонен народом, и понять, где заканчиваются торговые места со всякой снедью и где начинается тротуар, было решительно невозможно. На этом рынке торговали продуктами из всех государств – участников концессии, однако товары китайского производства пользовались специальными привилегиями.

Элис держала в руках внушительных размеров плетеную корзину, которую ей пришлось одолжить в прачечной. Хуберту, Маргарет и Джонатану по сей день так и не пришла в голову мысль завести корзину для покупок. И Элис была абсолютно уверена, что, если когда-нибудь наступит день, когда готовые завтраки, обеды и ужины перестанут поднимать для них из кухни, все обитатели верхнего этажа начнут тихо чахнуть, а потом просто помрут с голоду.

С прилавка, на котором были разложены фрукты и овощи, Эмма взяла нечто отдаленно напоминающее брюкву или турнепс, понюхала этот корнеплод и протянула его Элис, чтобы понюхала и она. Корень пах чем-то свежим, почти что душистым мылом.

– Имбирь нам точно нужен, – сказала Эмма. – Здесь его используют практически для всего.

Элис не возражала.

– Возьми тогда еще несколько головок чеснока и пару-другую луковиц – пригодится, пока мы не разберемся, как правильно использовать имбирь.

– Погляди-ка на эти грибы. – Эмма указала на небольшую горку сушеных грибов. – Мне о них Шаожань рассказывал. Он говорит, что перед готовкой их сначала нужно хорошенько размочить. Хочешь попробовать?

– Так, значит, вы с Шаожанем снова стали друзьями и даже обмениваетесь кулинарными познаниями…

Эмма сердито фыркнула.

– Вот уж не знаю, стоит ли называть нас друзьями. Ему, мне кажется, все еще как-то со мной неловко… Хотя с нашими разногласиями мы справились.

– Неплохое начало, – попыталась подбодрить сестру Элис. – Может, просто ты слишком стремительно ворвалась в жизнь Шаожаня, а он – в твою. Я, конечно, понимаю, что мы здесь без году неделя и для тебя все вокруг слишком новое и интригующее, но куда лучше, если все будет развиваться постепенно, без спешки.

И хотя она вовсе не собиралась намекать на что-то романтическое, в тоне Элис, похоже, прозвучало нечто такое, что вынудило Эмму подозрительно на нее покоситься.

– То, что Маргарет говорила на пляже, ну, помнишь, о разбитом сердце… Так вот, ничего такого. Мы ссорились совсем по другой причине.

Элис покачала головой и поставила корзину на землю: у нее возникло подозрение, что разговор может затянуться.

– Это я знаю. Маргарет просто тебя дразнила – она вообще не придает значения такого рода вещам.

– Ну и хорошо, потому что Шаожань с этой точки зрения меня совсем не интересует. И Джонатан тоже.

– Прекрасно.

Эмма, похоже, не собиралась оставлять эту тему и хмуро разглядывала корень имбиря, который все еще держала в руке.

– Кроме всего прочего, я не какая-нибудь сопливая глупышка, у которой на пустом месте сносит голову из-за первого красивого мальчика. В Лондоне я целыми днями общалась с Фредди Макклэром – и ничего, он так и не стал мне нравиться в этом смысле. А ведь красивее Фредди никого нет! – Воспоминание о старых друзьях, должно быть, подняло ей настроение: на Элис глядела уже улыбающаяся Эмма с блестящими глазами. – Ну, разве что Клод Ожье, новый постоялец отеля – он, может, и покрасивее Фредди будет.

Элис рассмеялась.

– Разумеется, Клод Ожье стоит того, чтобы на него посмотреть.

– Ему ведь примерно столько же лет, сколько тебе, и он, кажется, приехал в Шанхай, чтобы здесь и остаться. Шаожань говорит, что семья Ожье владеет металлургическим производством во Французской концессии, а еще что Клод подыскивает здесь себе дом. Тебе бы подстеречь его в отеле в каком-нибудь узком коридорчике и уронить что-нибудь на пол – вот пусть и поможет тебе эту штуковину поднять!

Элис закатила глаза. Она была очень рада, что Эмма снова стала собой – всегда готовой пошутить и сострить, однако ей и в голову не мог бы прийти более безумный союз, чем тот, на который намекала ее сестренка: наследник аристократического британо-французского семейства и она – девушка, давно потерявшая счет заплаткам на своем платье, ношенном несколько лет подряд.

– Клод Ожье очень красив, но он не в моем вкусе.

– Серьезно? Разве не в твоем вкусе привлекательные, улыбчивые и симпатичные мужчины? – ответила Эмма, дугой выгнув бровь. – Или же ты предпочитаешь чванливых молчальников с бегающим взглядом? Если так, то я могу предложить тебе и такой вариант. Тоже примерно твой ровесник и тоже не то чтобы совсем противный на вид.

– Эмма…

– А что? Я только хочу сказать, что недавно за ужином я застукала Хуберта, когда он глаз с тебя не сводил, пока ты ничего не замечала, а как только ты сама на него глаза подняла, так он тут же сделал вид, что занят чем-то другим.

– Понятия не имею, о чем это ты, – сказала Элис, снова живо заинтересовавшись прилавком с овощами и фруктами, хотя, конечно же, отлично поняла, что имеет в виду ее сестренка.

Элис и сама хорошо знала, что по какой-то неведомой причине Хуберт чувствует себя в ее присутствии немного неловко. Каждый раз, когда они оказывались лицом к лицу в одном из помещений «дома» на последнем этаже, Хуберт вел себя чрезвычайно любезно, но старался не смотреть ей в глаза и, насколько это было возможно, избегал встречи с ней наедине, несмотря на неоднократные попытки Элис завязать с ним разговор. И выглядело это весьма странно, потому что он никогда не вел себя так ни с Маргарет, ни даже с Эммой, и Элис терялась в догадках: что она делает не так?

А вот с Джонатаном он был совсем другим. Как-то раз, в один из их первых вечеров в «доме», Элис застала Джонатана и Хуберта за кухонным столом, где они