Обычный дом - Андрей Бузлаев

– Ладно, я пойду, наверно… на работу Миш… Михаила Николаевича позвонить не забудь.

– Точно! Спасибо, Борь.

Мы распрощались с Ричи и я поспешил домой, к жене и дочкам. Как же я соскучился, оказывается.

Странный день, донельзя странный!

Глава 18 - Тёмной ночью

Дома мне достался «допрос с пристрастием» в духе старой школы. И где меня чёрт носил, и почему соседку на скорой после меня отправили, и с кем я, гадина такая, пил?! Всё в полушутливой манере, но и в шутке, как говорится, есть и доля сковородки…

Я в долгу не остался и на уверенный вопрос супруги: «Пил?!», не менее уверенно парировал: «Эйяфьятлайокудль!», чем сходу выбил её из колеи. Кира засмеялась, что означало мою победу. Как говорил классик нашего поколения Гомер Симпсон: «Ты засмеялась — я прощён!».

Про Михаила Николаевича и его «пёсика», своих новых друзей, я решил не рассказывать. Зачем супругу лишний раз пугать и напрягать? Они ребята мирные, тихие. Обычные (почти) домашние алкаши, каких много. А если не буянят, то и волноваться не о чем. Пусть себе шутки свои шутят, сколько хотят. Разум, конечно, ворчал что-то из серии: «А что, если не шутят?», но я игнорировал эти предположения. Для спокойствия, преимущественно.

Про Антонину Сергеевну пришлось поведать, при том без утайки и про всё. А если про всё, то и про дочурку пришлось, равно как и про пропавшие сорок тысяч. Супруга торжественно поклялась «выдрать патлы этой крашеной с… – она бросила взгляд на дочек и осеклась, – …если она ещё к тебе сунется, пусть только рискнёт!», после чего мы отправились спать. Решили, собрались и улеглись для этого, во всяком случае.

Меня больше всего смутило в произошедшем одно: месяца ещё не прошло, три дня только с прошлого раза. Так какого, простите, хрена?!

Да, снова вернулись эти клятые шорохи. И не они одни! К ним добавились скрипы, словно бы половицы в дощатом полу скрипят. Вот только какой он дощатый-то, к праотцам, если он бетонный?!

Шёпот тоже вернулся. При том куда как более настойчивый и отчётливый. А какой бы у тебя ни был характер, каким бы ты ни был бесстрашным — слышать шёпот среди ночи, в кромешной тьме всегда и всем будет страшно! Тем более такой…

Мало того, что он вновь звучал словно бы внутри головы, прямо в недрах, так ещё и резонанс возникать начал. Словно бы эти голоса звучали с нескольких сторон сразу, каждый со своей скоростью, громкостью… одни шептали совсем неразборчиво и медленно, от чего звук походил на едва слышное противное сипение где-то на фоне. Другие же (несколько одновременно) речитативом, настоящей скороговоркой повторяли фразу с завидной быстротой.

Одну и ту же фразу, Со вех сторон звучало: «Иди ко мне».

Но сказанная сотню раз за минуту, на несколько голосов с разными интонациями, она слилась в единый, бесформенный сумбур, сводивший с ума.

«Иди ко мне. Иди ко мне!иди ко мне…Иди ко мне?И дико мне. Иди ко мне! и – мне – дико – иди – мне!».

Я не мог разобрать, кому принадлежит этот голос, этот шёпот, но всё продолжал вслушиваться, погружаясь в него в трансе. И мне было дико. И мне хотелось пойти. К нему! К ней? Всё равно… надо пойти. Пойти на голос!

Откуда-то издалека, из темноты, послышался нарастающий женский крик, обратившийся настоящим воем, разорвавшим моё сознание. Я резко сел, приходя в себя.

Остатки сна ушли мгновенно и я понял, что этот вой — это полные ужаса вопли Киры, испуганной до невменяемого состояния и бьющейся в истерике!

– Тише, тише, Кира! Тише, всё в порядке!

– Не в порядке, – дрожащим голосом, пробивающимся сквозь всхлипы и слёзы, пробормотала она.

– Ну почему не в порядке? Это просто сон, ничего не случилось, всё хорошо…

– Нет! Оно… оно там, за дверью. Я слышала! Я слышала, как оно ручку крутило. Борь, кто-то пытался к нам в квартиру войти! Я тебе точно говорю, Борь, я слышала!

– Да брось ты, кто к нам может… – начал я, но тут и сам услышал.

Это было вполне отчётливое шебаршение со стороны входной двери — не комнатной, а именно железной, в квартиру. Я буквально услышал, как ручка опустилась, сжимая внутри механизма возвратные пружины, «собачка» прошла туда-сюда, едва слышно скрипнув и дверь чуть потянули, пробуя открыть.

Внутри всё похолодело. Жена запищала и вжалась в подушку, загораживаясь одеялом и прячась за моей спиной.

Я себе такой роскоши позволить не мог. Дочки ведь ещё. Хотя захотелось. Порвать того, кто ломится.

Резко встав, я в одних тапках и ночной одежде (по форме №2) направился к двери. Подмывало заглянуть на кухню, за ножом, но я был уверен в себе и в том, что все эти звуки — лишь плод разыгравшегося воображения.

Дойдя до двери, я несмело приблизился к ней и заглянул в «глазок». Только лестничная клетка, всё такая же, как была днём — ярко освещённая, с жёлтыми стенами, и абсолютно безлюдная. Там не было даже тени от человека.

Разумеется, я сразу же успокоился. Повернулся к двери спиной и направился обратно к комнате. Сделал целых два шага и даже уверенно заявил:

– Ну вот видишь, никого там нет…

И тут у меня за спиной вновь скрипнула ручка.

Меня передёрнуло.

Оборачиваться и вновь идти к двери совершенно расхотелось. Дверной проём, казалось, был высечен из тьмы, а всё происходящее вокруг сделало её в моих глазах настоящим порталом в паранормальное. Но я в него не верю, разве нет? Ну, уже как-то верю, судя по ощущениям. Вот только ещё хуже чем с давлением у бабки — ещё меньше представляю, что делать надо!

Что бы просто вернуться, что бы сделать хоть один шаг по направлению к двери, пришлось совершить над собой невероятное усилие. В душе поселился ужас, которого прежде я никогда не испытывал. Чёрт с ними с ужастиками ночью и хорошими книгами — они дают крайне поверхностное представление о реальном ужасе!

Пересилив себя, я вновь оказался перед входом. Несмело потянулся к «глазку» и заглянул в него. Всё ещё никого… Я сразу чуть расслабился и почувствовал, насколько перенапряглись мышцы — их буквально стянуло в жгуты, организм готовился на полную.

А раз никого и я осмелел, то переходим к более экстремальному подходу! Я наклонился и посмотрел в замочную скважину. Через узкую замочную