Лепестки под каблуками (СИ) - Awelina

Что между нами только что произошло? Что еще я натворила?

— Я пойду сделаю тебе чай. Тебе нужно пить побольше, — произнес Романов как ни в чем ни бывало, словно мы только что не попрали все неписанные правила дружбы.

Когда он ушел, я села на кровати, убрала упавшие на лицо волосы, поправила их пятерней, вздохнула. Губы все еще жгло и покалывало, будто долго целовалась без передышки, внутри прочно угнездилось томление. А еще — неудовлетворенность, сожаление. Наверное, так чувствуют себя маленькие дети, которых сначала раздразнят каким-нибудь лакомством, а потом заявляют, что оно только для взрослых и есть его нельзя.

Поганое ощущение. Но оно прогнало тот мрак, что терзал меня сутки, напрочь вымело злость, прояснило сознание.

Я встала и отправилась на кухню, замерла у входа, наблюдая, как возится Лекс. Он не повернулся ко мне, казался всецело занятым сначала чайником, потом чайными пакетиками.

Этот поцелуй сотряс и его мир…

Но за ним ведь ничего не последует? Если Лекс готов забыть об этом эпизоде (что сейчас мне показывает), то, наверное, и я могу.

Вздохнув, села за стол, обхватила теплую чашку, которую Романов поставил передо мной, даже не взглянув в лицо при этом. Он привычно уселся напротив, какое-то время что-то смотрел в телефоне.

Огромный белый слон под именем Неловкость заполнил всю кухню. А еще я чувствовала себя униженной, виноватой и почему-то отвергнутой. В горле запершило — что-то требовалось сказать, сгладить ситуацию.

— Прости, что потратила твои деньги. Я верну все, как только снова устроюсь на работу, — произнесла я, обводя пальцем край чашки.

— Марин, перестань, — Лекс потер лоб, переносицу. Он выглядел усталым, потерянным. — Это просто деньги, их всегда можно заработать и потерять. Они как бессмысленная жидкость.

— Ну тут ты ошибаешься, — хмыкнула я.

— Да и черт с ним. — Он вдруг поднялся и направился к раковине, чтобы помыть свою кружку. Чай он не допил. А что касается традиционной болтовни, то, видимо, лимит на сегодня мы оба израсходовали.

Инстинктивно я поднялась следом, приблизилась к нему, крепко обняла со спины, прижалась щекой между лопаток. Хлопок майки был приятно мягким, и та теплая роскошная нотка в аромате по-прежнему ясно чувствовалась. Лекс же так напрягся, что закаменели мышцы.

— Спасибо, — прошептала я. — Спасибо, что ты такой, спасибо за поддержку.

И ушла, оставила его стоящим у раковины в оцепенении.

От усталости гудели ноги и голова, тело ощущалось ватным и одновременно тяжелым. Я легла, накрылась пледом и уставилась в темноту.

Что ж, Лекс готов забыть о поцелуе. А вот я не готова. Но что именно делать? Стоит ли вообще что-то делать? Не знаю…

И я выяснила кое-что, так что один камень с плеч. Дело не в восприятии секса, можно не опасаться, что он будет ассоциироваться у меня с насилием и отвращать. Вопрос упирается в то, а с каким мужчиной секс. Если это Лекс, то вообще никаких проблем. Только одно большое желание.

… И снова этот сон. Пустая пыльная сцена-подиум, красное платье, каблуки, колотящееся в горле сердце, которое вторит ритму музыки. Крепкие мужские руки на талии, бедре, их касания-ласки, горячее дыхание на щеке. Шаги, повороты, вращения, объятия и свобода, а потом — я одна.

Продолжаю двигаться, делаю вид, что по-прежнему уверена и спокойна, обойдусь без партнера. Втаптываю красные как кровь лепестки роз в деревянные доски подиума, а они все сыплются сверху, удушая ароматом. Теряю равновесие, падаю. По щекам струятся слезы: я одна, совершенно одна, мне нужны его руки, его дыхание и поддержка. Нужно его тепло. Очень.

Но ничего нет, только стотонная плита одиночества, страха и тоски, пахнущая розами…

С безмолвным криком и мокрыми глазами проснулась в темной комнате. Было душно. Часы показывали без четверти три. Болезненная сухость спазмом сжала горло, но на столике у кровати нашла большую кружку и бутылку минеральной воды. Лекс очень предусмотрителен.

Пока пила, думала о нем. Но мысли нисколько не прогоняли это чувство, шагнувшее в мою реальность из сна: я пропала, я мертва и впереди только еще большая тьма. Встав с постели, открыла окно и долго стояла в потоке прохладного ночного воздуха, который пах ледяной сладковатой влагой, невидящим взглядом смотрела в рассеянную фонарным светом иссиня-черную темноту.

Он нужен мне. Его руки, его поддержка, его дыхание, его губы. Танцевать одна я не смогу — пропаду в этой тьме, пострадаю, не справлюсь со своими страхами и самой собой. Лекс нужен мне, я хочу его, а он хочет меня.

Это спасение. Это опора. И к черту все остальное! Решение принято. И оно правильное, никогда о нем не пожалею.

Пока шла к нему меня пробирали не то озноб, не то дрожь волнения, а возможно, все вместе. Бесшумно открыла дверь в большую комнату, замерла на миг, увидев его на диване. Лекс спал на боку, отвернувшись к стене, в сумраке, контрастируя с темным постельным бельем, белели крепкое плечо, спина, не прикрытые пледом.

Звонкая тишина. И только мое разогнавшееся сердце разрывает ритмом это кажущееся спокойствие.

Вздохнув, потерев озябшие плечи, я неслышно, на цыпочках подошла к дивану и легла на бок. Секунду-другую разглядывала широкую спину парня, скользила взглядом от одной родинки к другой. Не думала ни о чем, просто — вдыхала тот особенный мужской аромат, сейчас обжигавший волнением и возбуждением, слушала его дыхание, зависала на краю, после которого как прежде больше никогда не будет. А потом, придвинувшись, положила ладонь на его восхитительно теплое плечо, провела легонько до локтя, прижалась губами к лопатке. Еще и еще.

Это было неожиданно — тот всплеск дикого вожделения и жара, который немедленно ощутила после простых, невинных прикосновений. Я притиснулась к Лексу, выдохнула ему в затылок и жарко поцеловала в шею.

— Риша… — прошептал он, просыпаясь.

Повернулся на спину, а я немедленно подалась к его лицу, чтобы соединить губы. Он тут же страстно ответил, застонав, крепко обнял. Ладони с обнажившейся поясницы скользнули под майку, потом одна рука обхватила мой затылок, Лекс углубил поцелуй.

Никогда еще меня не одолевало