Чистилище. Побег - Пронин Игорь Евгеньевич

– «Ци-та-дель», – прочел он по слогам написанное карандашом слово. – Тут было что-то другое, но стерли.

– Наверное, первая отметка была, когда еще только выбрали это место для запасного убежища. Ты читай названия, которые напечатаны! Вот: «Осотня»! – рукой дописано! Это наша речка, и тут все ее русло отмечено, как она изгибается и куда течет!

– «Тверская область», – Максим стал читать поживее, старые навыки просыпались. – Ну да, это я помню, где-то тут есть большой город Тверь.

– Вот он! – Валька ткнул пальцем. – Далеко от нас. Вот ты прикинь расстояние от нас до Осотни, а потом как бы умножь его, и получится…

– Получится, что далеко, – прервал его Максим. – Так, это – на восток, к Москве, значит. Вот она. А это… Это море? На западе – море?

– Ты вообще все позабыл! – восхитился Валька. – Конечно, там море. Только ближе всего на северо-запад, к… «Санкт-Петербург», – прочел он, вывернув шею. – Но это очень далеко, еще дальше, чем до Москвы. Но зато там море, Макс. Море – это соль.

– Соль и муты. Много мутов, которые так любят воду! – Максим прикинул расстояние до Северного океана, про который рассуждал когда-то дядя Толя. Выходило куда дальше, мимо больших озер. – Нет, на север вообще нет смысла идти. И на юг… Мы просто не знаем, что там, на юге. Что в Москве – тоже не знаем.

– Точно знаем, что там тоже соли не хватает! – заметил Валька. – Моря-то нет, откуда соль? Там, как тут: кто сидит на торговых путях, тот и решает, почем продавать! А остальные голодают зимой. Без соли ни капусту засолить, ни лягух!

– Тебе бы только жрать! – чувствуя, как от свежего воздуха и у самого стало живот подводить от голода, Максим сложил карту и бережно спрятал под рубахой. – Молодец. Ну что, понял, что надо со мной идти?

– Зима покажет, – уклончиво ответил Валя. – Сейчас уже никуда идти нельзя, скоро первые заморозки начнутся.

Остаток дня прошел вяло: Андрей и его помощники почти не показывались, что-то подсчитывали и выясняли, готовились управлять Цитаделью. Когда вечером все собрались внутри и возле трапезной – помещение не могло вместить всех за один раз, – подошел и Главный, он был мрачен.

– Хорошо бы пожрать! – сказал простодушный Тоха. – Маша ничего не варила, говорит: команды не было.

– Варева захотели?! – мгновенно вскипел Андрей. – А вы на него заработали? Защитили от мутов оранжереи, может быть? Или урожай вовремя собрали? Муты съели вашу жрачку, ясно? Сегодня обойдетесь без ужина.

– Что, совсем? – опешил Косой. – Андрюха, так не по правилам. Всегда хоть по чуть-чуть, но давали. Вот мелких не кормить – это законно, а…

Андрей прервал его речь коротким ударом в живот. Согнувшись пополам, Косой застонал.

– Меня надо называть Главным, – пояснил он. – Всем. И какие в общине правила, теперь решаю я. Всем ясно?

Ответом ему была тишина.

– Если всем ясно, то можете ложиться спать. Ужина не будет, нам надо на всем экономить, чтобы перезимовать.

– Андр… – начала было одна из девиц, давно входившая в его компанию, но тут же поправилась: – Главный, а ничего не осталось из того, что мы…

– Что мы про запас откладывали? – закончил за нее Андрей. – Из того зерна, которое мы пытались от прежнего старейшины спрятать, чтобы зимой было что есть? Нет, муты нашли схрон. Если бы не Голова, мы бы зерно в Цитадели укрыли, а теперь все пропало. Кому особенно хочется есть, разрешаю отрезать от него кусок.

Он ушел в оружейку, сопровождаемый Вовиком. Пацан, гордый тем, что его наконец-то отделили от мелких, стал бегать по поручениям Главного и сопровождал его везде. Общинники тут же разбились на группы и разошлись, громким шепотом начиная обсуждать произошедшее.

– Круто Андрей загибает, – хмыкнул Валька. – Как бы кто-нибудь не захотел с ним поспорить. Конечно, у нас к такому не привыкли, но пустое брюхо, может, и сделает кого-нибудь посмелей, чем обычно. Алка, а где мелкие? Что-то их не слышно.

– Главный приказал их под землю загнать, – сообщила Алла, которая по обыкновению терлась рядом с Валентином. – И тем, кто постарше, разрешил бить младших, чтобы не орали. И воду дают только им, а уж они решают, кому сколько.

– Сурово. – Валька посмотрел на Максима. – Не жалеешь, что не вмешиваешься? Ты мог бы попробовать ему помочь чем-нибудь, от тебя он примет помощь. И общине вышла бы польза, зимовать-то придется тут.

– Нет, пусть сам разбирается. Он захотел стать вожаком, вот и пусть командует, как хочет. – Максим пригнулся и шепнул Алке на ухо: – К продуктам нет какого-нибудь доступа? Нас бы и морковка порадовала.

– Илья охраняет, – так же тихо ответила девушка. – Не пройти, только Машу пускают, но по личному разрешению Главного. Но у меня кое-что есть, я еще во время осады немножко… Там совсем чуть-чуть. Но морковки нет, только лягухи соленые, три штучки. Банка-то разбилась, а я и подобрала что успела. Они маленькие.

– Умница! – шепнул Алле Валя, для которого она наверняка и похитила несчастных лягушат. – Иди вперед и не оглядывайся, а мы потихоньку за тобой.

Нельзя сказать, чтобы прежде в общине не приворовывали. Конечно, всякое случалось. В те дни, когда матери еще заботились о детях, а не беременели постоянно только из страха обратиться в мута, и маленькому Максиму кое-что перепадало в те дни, когда матушка дежурила по кухне. Потом, уже после гибели Старой крепости, большинства старших и переезда в Цитадель, тоже кое-что тащили, чаще для себя. Но это было просто баловство. А вот то, что делал Андрей со своими приятелями, пряча часть собранного зерна, было уже откровенным обкрадыванием своих же.

«Теперь и Андрей, то есть наш Главный, столкнется с тем же самым, – понял Максим, не спеша следуя за Валькой. – И чем жестче он будет, тем сильнее люди будут тащить каждый для себя. Тем быстрее будет умирать наша община. Дотянем ли до весны?..»

– Макс! – Андрей, выйдя во двор из дверей «оружейного» блока, поманил его пальцем. – А ты, тупица хромая, проваливай, не пялься! Что ты с ним вообще знаешься? – спросил он подошедшего Максима. – Ты крепкий парень, ты должен быть среди нас!

– С кем хочу, с тем и знаюсь, – ответил Максим, глядя в сторону. – Зачем звал?

– Зайди! – Андрей посторонился и одарил остановившегося вдали Валентина еще одним свирепым взглядом. – Он русского языка не понимает, что ли? Ненавижу этого урода! Жрать нечего, а у нас половина: кто убогий, кто беременная…

Максим не стал спорить, понимая, что изменить отношения Главного к Вальке он все равно не сможет. В оружейной комнате сидели ближайшие сподвижники Андрея. На столе перед ними Максим с удивлением увидел овощи, соленых лягух и хлеб, накануне выхода из подземелья испеченный Машей-поварихой. При его появлении разговор затих. Косой почему-то ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Максиму.

– Что ты смотришь, будто я в мута обращаюсь?

– Да вот думаю: взрослый ты мужик или так, тихоня себе на уме? – Косой перевел взгляд на смутившегося Илью-Ногу. – Мы тут о тебе немного поспорили.

– Рот закрой! – Поставив Вовика караулить под дверью, Андрей заложил засов и понизил голос: – В общем, Макс, зима будет тяжелой. Самим не продержаться. Я все посчитал, и выходит, что общину никак не прокормить. Конечно, и мышковать будем, и рыбу ловить попробуем, только это слабая помощь. Голод будет у нас, мор. А по бокам от нас живут дорогие наши соседи, не пойму, кто поганее: озерные или березовцы? У них все хорошо, потому что они все время нас обирали. Как перед осадой. Помнишь, какую цену за соль заломили? Голова, дурак, упираться начал. Но я настоял, чтобы мы согласились, не потому, что готов их плевки утирать. Надо было их задобрить. Понял?

– Да нет пока, – соврал Максим.

Он, конечно, понял, куда клонил Андрей. Но набег на соседей – это не шутка! Люди так не должны поступать, они ведь все вместе противостоят мутам! С другой стороны, соседи никогда не хотели делиться с «беженцами» ни едой, ни знаниями. На каждом торге и те и другие повышали цену. Попадались, конечно, общинники, с которыми можно было дело иметь, как тот же Алекс, но старейшины будто ненавидели за что-то пришлых.