Гордость и предубеждение - Джейн Остин

Однако Элизабет не была создана для меланхолии. И хотя все ее связанные с балом надежды рухнули, она не могла чересчур долго предаваться мрачным мыслям. Поведав свои огорчения Шарлот Лукас, с которой они не виделись больше недели, она охотно перешла к рассказу о своем необыкновенном кузене, предоставив его вниманию своей подруги. Первый танец, однако, снова поверг ее в полное уныние. Это была убийственная церемония. Мистер Коллинз, важный и неуклюжий, делающий все время неверные па и то и дело извиняющийся, вместо того, чтобы следить за ходом танца, заставил ее почувствовать все унижение и досаду, какие только способен вызвать на протяжении одного танца неприятный партнер. Минута, когда она от него наконец освободилась, принесла ей несказанное облегчение.

После Коллинза она танцевала с одним из офицеров. Она несколько пришла в себя, разговорившись с ним об Уикхеме и узнав, что молодой человек пользуется всеобщей симпатией. Оставив своего кавалера, она вернулась к мисс Лукас и, поглощенная беседой, не сразу заметила, что к ней обращается мистер Дарси, приглашая ее на следующий танец. От неожиданности Элизабет растерялась и в замешательстве приняла приглашение. Дарси отошел, и она осталась наедине с подругой, крайне недовольная тем, что не проявила достаточной находчивости. Шарлот попыталась ее успокоить.

— Надеюсь все же, что ты останешься довольна своим партнером.

— Упаси боже! Это было бы самым большим несчастьем. Остаться довольной человеком, которого решилась ненавидеть! Ты не могла пожелать мне ничего худшего.

Когда танцы возобновились и Дарси приблизился к ним, предложив ей свою руку, Шарлот все же не удержалась и тихонько предостерегла подругу, чтобы она вела себя разумно и из симпатии к Уикхему не уронила бы себя в глазах несравненно более значительного человека. Элизабет ничего не ответила и заняла место среди танцующих, удивляясь, как это она удостоилась стоять в паре с мистером Дарси и замечая то же удивление в глазах окружающих. Некоторое время они танцевали молча. Она уже стала думать, что молчание это продлится до конца танца и хотела сперва ничем его не нарушать. Но, вообразив вдруг, что могла бы вызвать бо́льшую досаду партнера, если бы заставила его говорить, она произнесла несколько слов по поводу исполнявшейся фигуры. Дарси ответил и замолчал. После паузы, длившейся одну-две минуты, она обратилась к нему снова.

— Теперь, мистер Дарси, ваша очередь поддержать разговор. Я отозвалась о танце, а вы могли бы сделать какое-нибудь замечание о величине зала или числе танцующих пар.

Он улыбнулся и выразил готовность сказать все, что она пожелала бы услышать.

— Ну вот и отлично, — ответила она. — На ближайшее время вы сказали вполне достаточно. Быть может, немного погодя я еще замечу, что частные балы гораздо приятнее публичных. Но пока мы вполне можем помолчать.

— А вы обычно разговариваете, когда танцуете?

— Да, время от времени. Нужно ведь иногда нарушать молчание, не правда ли? Кажется очень нелепым, когда два человека вместе проводят полчаса, не сказав друг другу ни слова. И все же кое-кто остался бы в выигрыше, если мы поведем разговор таким образом, чтобы сказать друг другу как можно меньше.

— Говоря это, вы подразумевали свои собственные желания или предполагали, что это угодно мне?

— И то и другое, — лукаво ответила Элизабет. — Я уже давно заметила немало совпадений в нашем образе мыслей. Мы оба мало общительны и не склонны к разговору, если только нам не представляется случай сказать что-нибудь из ряда вон выходящее — такое, что может вызвать изумление всех присутствующих и наподобие пословицы из уст в уста передаваться потомству.

— Что касается вашего характера, — сказал он, — то вы, по-моему, обрисовали его не вполне точно. Не мне решать, насколько верно вы охарактеризовали меня. Впрочем, не сомневаюсь, что, по крайней мере, вы сами находите этот портрет удачным.

— Не могу судить о собственном искусстве.

Дарси ничего не ответил, и они опять замолчали, пока во время следующей фигуры танца он не спросил у нее, часто ли ее сестрам и ей самой приходится бывать в Меритоне. Ответив утвердительно, она не удержалась от соблазна и добавила:

— Когда мы с вами на днях там встретились, мы только что приобрели в этом городе новое знакомство.

Действие этих слов сказалось незамедлительно. На лице Дарси появилось надменное выражение. Но он не сказал ни слова, а у Элизабет, как она ни ругала себя за свое малодушие, не хватило решимости пойти дальше. Немного погодя Дарси холодно заметил:

— Мистер Уикхем обладает такими счастливыми манерами и внешностью, что весьма легко приобретает друзей. Достаточно ли он способен их сохранять — вот что кажется мне более сомнительным.

— Он имел несчастье потерять вашу дружбу, — многозначительно заметила Элизабет. — Быть может, это наложит тяжелый отпечаток на всю его жизнь.

Дарси ничего не ответил, но было видно, что ему хотелось переменить тему разговора. В эту минуту рядом с ними очутился сэр Уильям Лукас, пробиравшийся через толпу танцующих на противоположную сторону зала. Заметив мистера Дарси, он чрезвычайно любезно раскланялся и тут же рассыпался в комплиментах по поводу его манеры танцевать и красоты его дамы.

— Я получил, дорогой сэр, высочайшее удовольствие. Как редко приходится видеть танцующих с таким изяществом. Ваша принадлежность к высшему обществу бросается в глаза. Но разрешите заметить, что прелестная леди, с которой вы сейчас танцуете, кажется мне вполне достойной своего партнера, и я надеюсь получать теперь подобное наслаждение особенно часто. Конечно, после того, как произойдет определенное и, разумеется, столь желанное — не правда ли, дорогая мисс Элайза? — событие! — При этом он посмотрел в сторону Бингли и Джейн. — Сколько оно вызовет поздравлений! Но, — я обращаюсь к мистеру Дарси, — не позволяйте мне вас задерживать, сэр. Вы не станете благодарить меня за то, что я мешаю вашей очаровательной беседе с молодой дамой, сверкающие глазки которой уже начинают посматривать на меня с явным укором.

Последняя часть этой тирады едва ли была услышана Дарси. Но предположение сэра Уильяма относительно его друга сильно на него подействовало. Его лицо приняло очень серьезное выражение, и он пристально посмотрел на танцевавших неподалеку Бингли и Джейн. Придя, однако, в себя, он обернулся к своей даме и сказал:

— Вмешательство сэра Уильяма заставило меня потерять нить нашего разговора.

— По-моему, мы вовсе не разговаривали. Едва ли сэр Уильям мог найти в этом зале двух танцующих, которые хотели бы так мало сказать друг другу. Мы пытались уже безуспешно коснуться нескольких тем. И мне даже в голову не приходит, о чем бы мы могли поговорить теперь.

— Что вы думаете о книгах? — спросил он с улыбкой.

— О книгах? О нет, я уверена, что мы с вами никогда не читали одних и тех же книг. И уж во всяком случае не испытывали при чтении одинаковых чувств.

— Мне жаль, что вы так думаете. Но даже если бы вы были правы, тем легче нам было бы найти тему для разговора. Мы могли бы сопоставить различные мнения.

— Нет, я не в состоянии говорить о книгах во время бала. Здесь мне на ум приходят другие мысли.

— Они всегда относятся к тому, что вас непосредственно окружает, не правда ли? — сказал он недоверчиво.

— Да, да, всегда, — машинально ответила Элизабет. На самом деле мысли ее блуждали в это время весьма далеко от предмета разговора, что вскоре подтвердилось ее внезапным замечанием:

— Помнится, мистер Дарси, вы признавались, что едва ли простили кого-нибудь в своей жизни. По вашим словам, тот, кто однажды вызвал ваше неудовольствие, не может надеяться на прощение. Должно быть вы достаточно следите за тем, чтобы не рассердиться без всякого повода?

— О да, разумеется, — уверенно ответил Дарси.

— И никогда не становитесь жертвой предубеждения?

— Надеюсь, что нет.

— Для тех, кто не поступается своим мнением, особенно важно судить обо всем здраво с самого начала.

— Могу я узнать, что вы имеете в виду?

— О, я просто пытаюсь разобраться в вашей натуре, — ответила она, стараясь сохранить на лице непринужденное выражение.

— И вам это удается?

Она покачала головой:

— Увы, ни в малейшей степени. Я слышала о вас настолько различные мнения, что попросту теряюсь в догадках.

— Что ж, могу представить себе, что полученные вами сведения весьма противоречивы, — сказал он очень серьезно. — Я бы предпочел, мисс Беннет, чтобы вы пока не рисовали в своем воображении моего духовного облика. В противном случае полученная вами картина не сделает чести ни вам, ни мне.

— Но если я сейчас не подмечу самого главного, быть может, мне никогда не представится другого случая.