Анна Леопольдовна - Фаина Гримберг

Вы думаете, я в печали, в отчаянии, рыдаю, не нахожу себе места от тоски? Ничего подобного нет. Повторяю: если кончена жизнь, стоит ли метаться? Занятия принцессы продолжаются. Молодая Доротея Миних пересказала госпоже Сигезбек слова леди Рондо о тетушке. Леди Рондо говорила, что госпожа Адеркас во всех отношениях такая замечательная женщина, какую только можно сыскать. Вместе с принцессой я посещаю уроки господина Генингера, он преподает нам геометрию, право и английский язык. Принцесса свобод но читает на трех языках; ее личная библиотека насчитывает несколько сотен книг, в числе которых французские и немецкие описания путешествий, новейшие мемуары и исторические сочинения. Впрочем, она предпочитает занимательные романы. Недавно она горячо рекомендовала мне прочесть огромный том, содержащий увлекательное, хотя и несколько путаное повествование. Автором этого романа приключений и исключительных положений является покойный герцог Антон Ульрих Брауншвейг-Люнебург-Вольфенбюттельский, личность во многом замечательная[40], покровитель искусств и наук, собиратель картин и всевозможных редкостей, при нем появилась опера в Брауншвейге и Рыцарская Академия в Вольфенбюттеле. Жизнь в его владениях била ключом – маскарады, концерты, фейерверки, военные парады… Я не думала, что мне понравится произведение герцога, однако вышло иначе. Я с любопытством вникала в перипетии сложного сюжета. Это настоящее барокко, в самом непосредственном итальянском смысле, то есть «barocco» – «странный, причудливый»…

Теперь мы часто беседуем с Ее высочеством. Принцесса доверяет мне, ее обращение со мной сделалось непринужденно, но она действительно от природы очень застенчива.

Пышно отпразднованы именины императрицы. Утром, крайне рано, Ее величество, принцесса, придворные побывали в церкви. Принцесса несколько раз заводила со мной разговор о русском богослужении, о его пышности, о том, как действует на нее пение монахов. Но увлекшись было, Ее высочество тотчас краснела и обрывала свой восторженный рассказ. Она чувствительна и предположила, что я могу принять ее похвалы русскому богослужению за ее желание моего перехода в греческую веру, потому что так называемая русская вера – она и есть греческая, воспринятая в далекие уже времена от греков.

Утром после богослужения в день именин императрицы палили пушки. Гвардейские полки выстроились в каре и салютовали беглым огнем. Императрица принимала поздравления. В полдень был многолюдный и торжественный обед. Тетушке и мне отведены были места за одним из столов. Принцесса несколько раз посмотрела на меня и улыбнулась. Я ответила Ее высочеству улыбкой и почтительным наклоном головы. В театре была представлена великолепная опера уже упомянутого мной Арайя. Присутствовал весь двор. Говорили, что костюмы певцов и декорации обошлись в десять тысяч рублей. В опере повествовалось об охотнике Кефале и его возлюбленной Про крисе. Прекрасный античный сюжет, замечательно пригодный для переложения на музыку. Вскоре после свадьбы с Прокрисой богиня зари Эос похитила охотника Кефала[41]. Видя, как он тоскует по молодой супруге, Эос отпустила его, изменив его внешний облик. Явившись к своей Прокрисе, Кефал ухитрился поколебать ее верность, сделав ей богатые подарки и клянясь в страстной любви. Прокриса бежала к богине охоты Артемиде и сделалась одной из ее спутниц. Кефал, в свою очередь, покинул Эос и помирился с женой. Теперь они охотились вдвоем, а обе богини оказались покинутыми. И разумеется, не обошлось без наказания. На охоте Кефал нечаянно убил жену стрелой из лука. Совет афинских граждан присудил его к изгнанию, и он покинул Афины…

Декорации француза Каравака[42] также великолепны. Он прибыл в Россию еще при Великом Петре. Я слышала, как принцесса Елизавета восхитилась декорациями. Она обычно говорит громко и громко же смеется. Кто-то из придворных отвечал ей, что Караваку помогал русский живописец. Принцесса приказала призвать его после окончания спектакля и хотела собственноручно пожаловать его деньгами в качестве награды. Я догадалась, разумеется, о ком идет речь. Тотчас, не дождавшись окончания оперы, вышла я из зала и остановилась у дверей. Музыка и пение доносились очень отчетливо. Я подумала, что смогу уйти тотчас после окончания спектакля и не увижу, как приведут живописца. Вернувшись в зал, я встретила озабоченный и наивный взгляд принцессы-наследницы. Я посмотрела на нее и улыбнулась, чтобы рассеять ее тревогу о моей особе. Она также улыбнулась и милостиво кивнула. Это не осталось незамеченным. Я также заметила, что на меня с известным любопытством поглядывают сестры Менгден, дочери лифляндского барона. Их четверо, все вместе они составляют очаровательную группу. Доротея, о которой я уже писала, супруга господина Миниха-младшего; Аурора замужем за бароном Лестоком[43]; Юлия и красавица Якобина еще не замужем… Я подумала, что мне возможно даже позавидовать вследствие явного благоволения ко мне принцессы-наследницы. Но вдруг мне сделалось так грустно! Ведь жизнь моя кончена и я это знаю.

Мне удалось покинуть зал, прежде чем послали за живописцем. В дворцовой карете я отправилась домой, то есть к Сигезбекам. Во дворце я стараюсь держаться подальше от покоев государыни. Почему? Легко догадаться! Я не хочу столкнуться случайно с известной рассказчицей сказок и чесальщицей пяток. Было бы неприятно видеть ее…

Вечером я была приглашена к моей августейшей соученице – любоваться иллюминацией и фейерверком. Дома городской знати были красиво иллюминованы, на всех улицах зажжены огни в окнах. Превосходно и чрезвычайно дорого иллюминованы крепостные верки и валы Адмиралтейства. Они были уставлены многими тысячами ламп и фонарей различных цветов – таким образом, что представляли различные имена и символы. На крепостных верках из желтых, красных, зеленых и синих светильников было составлено полными большими буквами: «Анна Ивановна императрикс», и также все вокруг было украшено художественной иллюминацией, изображавшей лиственный орнамент и эмблемы.

В ночное небо взвивались огненные рассыпные снопы. Возникали символические картины-композиции. Расцветали огненные цветы и деревья. Подобие Аполлона летело на колеснице, запряженной, однако, не четверкой, но тройкой резвых коней, над земным шаром, на большей части которого отчетливо вспыхивало слово «Russia».

Не менее великолепно были украшены валы Адмиралтейства. Поскольку же и крепость и Адмиралтейство расположены на берегу Невы, а иллюминация продолжалась всю ночь напролет, то описать невозможно, как празднично она выглядела.

Поздно ночью, часов в одиннадцать, на Неве был зажжен фейерверк, продолжавшийся около часа. Но сколь он был краток, столь же и великолепен. Не могу дать более подробного общего изображения всего этого. Говорили, что все, по сию пору изобретенное в пиротехнике, – все здесь было явлено на деле несравненнейшим и самым дорогим образом. Императрица обожает фейерверки и иллюминацию. Занимается этим ученый мастер Якоб Штелин.[44]

Ее высочество принцесса-наследница оказала мне честь, пригласив меня встать рядом с ней у окна для того, чтобы любоваться фейерверком. К нам подошла и принцесса Елизавета, которой принцесса Анна несомненно побаивается. Принцесса Елизавета старше Анны девятью годами. Производит впечатление пышной и привлекательной дамы. Выглядит веселой и уверенной в себе. В сущности, она приходится принцессе Анне двоюродной теткой. Родство скорее номинальное, нежели действительное. Говорят, что Елизавета и ее сестра, умершая в Голштинском герцогстве, рождены до вступления их матери, эстляндской девицы, в законный брак с государем Петром Великим. Принцесса Анна Петровна была супругой герцога Голштинского, она – мать единственного внука Великого Петра; мальчик живет в Голштинии и уже лишился не только матери, но и отца. Императрица никогда не видела его, но упоминает о нем с неприязнью. После вступления государя Петра в законный брак с эстляндской девицей, получившей имя Екатерины Алексеевны, принцессы Елизавета и Анна были объявлены законными его дочерьми и возможными наследницами. Впрочем, престолонаследие в России не имеет строго определенных правил… То, что мать принцесс была в свое время всего лишь простолюдинкой и любовницей государя, также никого не смущает. Здесь подобное сожительство не считается таким смертным грехом, как в других странах, если только люди заботятся о своем потомстве. Супружеская из мена считается очень тяжким преступлением, но если об этом знает только поп (священник), наказанием является обязанность ежедневно и на протяжении долгого времени помногу раз падать ниц перед каким-нибудь святым. Но если муж может доказать, что его жена согрешила с другим мужчиной, брак расторгается и изменницу наказывают.