Живое море - Жак-Ив Кусто Джемс Даген

Деревянные части якорей давно истлели, но мы знаем, как выглядел древний средиземноморский якорь, по убедительным реконструкциям, созданным итальянскими и французскими археологами. Веретено и лапы делали из твердой древесины, шток — из свинца, свинцовыми были и скобы, которыми лапы крепились к веретену. У тогдашних якорей в отличие от современных самой тяжелой была верхняя часть. Это и понятно, ведь у древних моряков не было якорных цепей, они пользовались канатами, и, если бы не груз, сильный ветер срывал бы корабль с якоря.

Разглядывая деревянные части корабля, мы восхищались искусством судостроителей. Для разных частей они применяли разную древесину, даже сложные соединения делали из дерева. На обшивку, настил, мачты, кили, шпангоуты, кницы, шпоны шла сосна, ливанский кедр, дуб. Другие виды пока не удалось опознать, потому что древесина разрушена влагой и червями. Далее сохранное на вид дерево стало настолько рыхлым, что на воздухе оно высыхало и крошилось. Но нам удалось придумать, как законсервировать секции корпуса.

С приходом весны нашим островком завладели дикие цветы, птенцы чаек и восторженные молодые люди. Северная оконечность Гран-Конглуэ, где трудились подводные пловцы, всю зиму закрыта от солнца высокой кручей. Теперь солнечные лучи ворвались в Порт-Калипсо, озаряя белые утесы и желтоватые маки; на теплых камнях грелись ящерицы. И мы устроили весенний праздник. Стол на террасе был накрыт кампанийским сервизом, а водолазы облачились в хитоны. Это было задумано как трюк для фотографов, а вылилось во встречу с далеким прошлым.

Весело чокаясь, мы чувствовали, что товар все-таки прибыл по назначению, это в самом деле посуда, а не музейные экспонаты. Части сервиза как бы сами поведали о своем назначении. Кто-то наполнил зелеными маслинами небольшую чашу, которая оставалась загадкой для знатоков. И тотчас стало ясно: конечно же, это миска для маслин! А как великолепно выглядели на черных блюдах мясо, салат и фрукты!..

Наш никогда не унывающий фотограф Жак Эрто попросил разрешения сыграть в Порт-Калипсо свадьбу со своей невестой Мари-Жанной Эрцог, сестрой знаменитого альпиниста. Мне было очень приятно, что в нашем юном поселке состоится столь важный гражданский акт, и я доставил туда участников торжества на «Калипсо». Правда, водолазный трап не очень подходил для дам в длинных платьях и туфлях на высоких каблуках. А кроме него был еще только один путь: крутая расщелина в западной части острова. Островитяне втиснулись в этот желоб и втащили гостей наверх. Морис Эрцог, которому штурм Аннапурны стоил нескольких пальцев на руках и ногах, отказался от помощи и взбежал вверх по расщелине, точно серна. За ним, подобрав полы сутаны и явив всему свету голубые шорты, поднялся приглашенный для венчания священник.

Роль чаши для причастия играл поднятый со дна моря черный киликс; его держал аквалангист Анри Гуара, которого попросили быть служкой. В руках у невесты был букет скромных местных цветочков. После венчания Мари-Жанна неожиданно подошла к обрыву и бросила свадебный букет в лазурные волны.

15 мая 1953 года мы добрались до киля погибшего корабля. Он был собран из дубовых брусьев сечением двадцать на тридцать дюймов. А рукав продолжал добывать все новую информацию. Мы смогли даже примерно восстановить маршрут судна. В трюме стояли амфоры с острова Денуса, видимо, корабль вышел оттуда. Палубный груз составляли римские амфоры и италийские гончарные поделил, — значит, судно заходило в кампанийский порт. А целью плавания скорее всего был Марсель — а ту пору цветущая греческая колония Массалия, ворота, через которые эллинская культура и торговля вверх по Роне проникали в дикие дебри Галлии и Германии.

Посуда, которую мы теперь поднимали, выделялась, по мнению археологов, своим единообразием. Так, на двенадцати чашах одного вида они нашли совершенно одинаковые круговые вмятины, которые не могли быть оставлены рукой гончара. Видно, на гончарном круге была установлена деревянная форма; за два столетия до нашей эры уже существовало массовое производство.

Профессор Бенуа не был аквалангистом и не мог лично наблюдать за самыми важными раскопками в своей жизни. Центр подводных исследований выручил его, призвав на помощь телевидение. Мы использовали телекамеру с высокой разрешающей способностью и линзой, которая рассчитана для работы под водой. На «Калипсо» изображение передавалось по коаксиальному кабелю. Искусственное освещение обеспечивали два рефлектора на одном кронштейне, с лампами на шесть тысяч ватт, работающими с перекалом. Операторы подошли с аппаратурой вплотную к месту раскопок, и отряд Бенуа, удобно сидя в затемненной каюте «Калипсо», увидел древний корабль.

Втайне от операторов инженер Анри Шиньяр вмонтировал в кожух телекамеры динамик. Только Жан Дельма взялся за ручки, вдруг под водой раздался голос Шиньяра:

— Дельма! Дай резкость.

Жан чуть не уронил камеру от испуга. Подаваемые сверху команды звучали здесь словно глас самого Посейдона.

Дельма помог решить вопрос, который горячо обсуждался во время наших обеденных дискуссий. Археологи соглашались, что корпус корабля был обшит свинцовым листом, но никак не хотели поверить подводным пловцам, будто подволоки тоже были защищены свинцом. Телекамера подтвердила правоту подводников.

Профессору Бенуа не давало покоя клеймо SES, выдавленное на краю многих сосудов. Что оно означает? Клеймо принадлежало владельцу, это очевидно, но кто такой этот Сес? Греки и римляне любили сокращения, вот почему профессор решил, что это первые буквы какой-то фамилии. Он обрыскал множество музеев и библиотек, изучая античные генеалогии и надписи на памятниках. И вот однажды профессор приехал к нам и, широко улыбаясь, сообщил мне:

— Владельца корабля звали Маркое Сестиос. Он жил на Денусе.

Поразительное решение сухопутной части нашей детективной загадки!

Бенуа удалось разыскать записи о видном римском роде Сестиев, среди которых особенно выделялся богатый торговец и судовладелец по имени Марк. По сведениям римского историка Тита Ливия, Марк Сестий жил во второй половине III века до нашей эры — в тот самый период, к которому мы отнесли найденное нами судно. Ливий сообщал, что Сестий обосновался на греческом острове Денусе и там, в священном городе, учредил транспортную контору. Профессор Бенуа видел также текст найденной на Денусе надписи, которая датировалась 240 годом до нашей эры и гласила, что Марк Сестий получил денусское гражданство (изополитеиа) и стал писать свое имя Маркос Сестиос [4].

На втором году раскопок летом «Калипсо» прошла мимо Гран-Конглуэ и приветствовала подводных пловцов сиреной. Они ответили сигналом горна. «Калипсо» направлялась на греческие острова, в порт, где некогда жил Сестиос.