Восставший - Константин Андреевич Подборнов

— Какими еще наркотиками?

— Тебе этого знать не обязательно. И ему тоже. Вот так и живем. Если бы он знал, что я ему даю, я бы была ему не нужна. Поэтому я и тебе не скажу, чтобы ты не проболтался. У меня так со всеми мужчинами с того самого момента как я умерла. Кроме тебя, похоже. Еще Виктора, но это совсем другое. Поэтому буду рада повидаться снова.

Распрощавшись на хорошей ноте Антон отправился по адресу: улица Краснопольская дом 31. Он шел коротким путем по людным улицам через микрорайоны не боясь быть раскрытым, потому что был сыт. Ночь еще не успела наступить в полной мере и на дорогах и тротуарах было действительно много народу, что было уже весьма непривычно для Антона и обстановка машинально вызывала у него чувство опасения, а как следствие — агрессию. Чтобы не убежать от страха в неверном направлении, или не впасть в буйство, он был вынужден временами сворачивать во дворы, чтобы успокоиться и отдохнуть. Там он встречал типичные дворовые мизансцены: словесную борьбу подростков за последнюю банку чудом добытого пива; спор двух оскотиневших и потерявших всякий рассудок тучных женщин пребальзаковского возраста по поводу известному только им, но дошедшему своими отголосками едва ли не до каждого жителя в этом дворе; громогласные философские рассуждения о бренности бытия, разврате, глупости, меркантильности и моральном разложении современной молодежи развивались устами великовозрастных усатых мужиков оккупировавших детскую площадку, к которой сами дети боялись даже приблизиться.

Все это, как и при жизни, вызывало внутри него чувство глубокого отвращения и презрения к этим людям, но, в противовес всему увиденному выступали далеко не редкие случаи взаимопомощи и искренней дружбы среди соседского сообщества. А также зачастую очень добрые и мечтательные рассуждения играющих в ученых детей о том, что когда-нибудь они придумают ''летающий двигатель'', или ''лекарство для ума'', которое позволит людям вылечить глупость и каждый вокруг станет ученым, а если каждый вокруг станет ученым, то никому не придется быть на работе до вечера. Эти, услышанные краем уха наивные детские мечтания, которые так или иначе перекрикивались соседскими руганями, грязными сплетнями, или крайне приземленными спорами о том, где выпить будет дешевле, подтолкнули Антона к одной мысли:

Может в мире все не так плохо? Просто оно сильнее бросается в глаза ввиду своей шумности и наглядности. И когда человек растет в атмосфере, где видно только самое плохое, где самая насущная тема — дворовые сплетни, где отдых взрослых стартует с порога алкомаркета, он начинает воспринимать это как должное — видеть в грязи уют; видеть в желчи искренность; видеть в забвении спасение; видеть в насилии справедливость. И разнося как заразу свои убеждения, начинает передавать их своим детям, а те начинают круг по новой. Но стоит лишь раз разорвать этот порочный круг и общество вылечит свою глупость.

Поняв, что отвлекся Антон двинулся дальше. На горизонте замаячила промзона.

Выбросы, создаваемые предприятиями поистине монструозного размера, со множеством медных труб, которые казалось уходили далеко в небо, и как здоровенные иглы впивались в него вводя смертельную инъекцию, создавали едва заметный, но очень зловонный смог. Жить в этих местах вероятно было невыносимо. У Антона отсутствовала необходимость дышать, и в этой ситуации было неизвестно кому не повезло больше — мертвому, но имеющему возможность не дышать этим воздухом Антону, или живым, которым из-за своего финансового положения остается только терпеть, без преувеличения, адское серное зловоние этих мест. На пути к своей цели Антону встретился сильно выделяющийся своими арочными, плотно забитыми окнами, коробчатый дом из красного кирпича. На двухэтажном строении у самого входа висела насквозь проржавевшая табличка, на которой все же с трудом можно было разобрать надпись: "Дом — музей Станислава Лема". Фотография, а также годы жизни этого человека, судя по выступающим сквозь ржавчину блестящим царапинам, были намеренно стерты.

Нет, это не совпадение. — подумал Антон и принялся внимательно разглядывать дом.

Обойдя его несколько раз, он наконец заметил номер дома — 31. Он на месте.

Антон постучал в дверь несколько раз, но так и не получил ответа. Тогда он решенил докричаться до его обитателей:

— Я ищу Станислава, откройте!

После чего с другой стороны ему тут же ответили:

— Да тихо ты, недоумок. Сейчас откроем.".

Что ж, впечатление о себе я испортил, но мне хотя бы открыли. — утешал Антон себя перед тем как войти в помещение.

Внутри здание оказалось не таким, каким он ожидал его увидеть — вместо обшарпанных стен и гор мусора, перед его глазами расположилась довольно ухоженная, хотя и наводящую жути ввиду практически отсутствовавшего освещения гостиная, убранство которой было выполнено в стиле похожем на рококо, но куда более скромном в плане подбора цветов — в основном все было либо серым, либо цвета лакированного дуба, либо бордовым. Вообще, все внутри комнаты отдавало своеобразной скромностью. Видно было сколько средств было вложено в декор, но не один элемент не бросался в глаза и не утягивал внимания, как в цыганских, например, имениях. Ни массивный стол из красного дерева с заковыристым узором на его поверхности из какой-то другой, наверняка не менее дорогой породы дерева, ни приставленные к нему стулья, обтянутые черной кожей у спинки и сидения, ни массивный книжный шкаф под завязку набитый книгами самого разного толка, и редкости зданий, который, однако, несмотря на свои габариты и помпезность неприметно стоял у задней стенки прямиком за столом. Вид одной только гостиной-столовой наводил на Антона чувство не иначе как благоговения. Он было уже начал воображать какие чудесные виды откроются ему в других частях дома, но его рассуждения прервал голос позади:

— Ты чего разорался? Ты бессмертный что ли?

— Не понял?! — встревоженно ответил Антон, ожидая приближения неприятностей.

— Да расслабься — это я шучу так. Ну, "бессмертный что ли?", как будто ты… ну… ты ведь взаправду бессмертный. А, забудь — если шутку нужно объяснять, то это не шутка уже.

— Понятно. Ты Станислав — я так понимаю.

— Хотел бы им быть, но нет. Я Вадим. Присматриваю за входом на полставки. Если тебе нужен Станислав, то можешь найти его наверху. Лестница, справа.