Припарка для целителя - Кэролайн Роу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Исаак, я разглядывал их лица и не обнаружил ни одной знакомой черты. Если объявление, что я болен и лежу в постели, поможет разоблачить самозванца, я сделаю то, о чем вы просите, но через неделю или две.
— Спасибо, друг мой.
— Только скажите, Исаак, что вы — как врач — думаете о нашем новом травнике?
— Я? У меня нет никакого мнения. Кроме того, что он кажется превосходным врачом.
— Превосходным?
— Да. Он угождает любым вкусам. Для евреев он еврей, вынужденный скрывать свою веру; для христиан — христианин, вынужденный общаться с евреями. Матерям он жеманно улыбается, как преданный сын, которого у них не было, для дочерей — насколько я понимаю, он лечит их болезни, издавая глубокие вздохи.
— Он не нравится вам, сеньор Исаак?
— Нравится, друг мой. Думаю, он очень располагающий к себе молодой человек. Пока что я не доверяю ему. И не уверен, что он доверяет себе.
Вторник, 31 марта
Этим утром Лука снова поднялся вместе с птицами и отправился с вместительной, повешенной на руку корзиной на холмистые поляны к юго-востоку от города. Если не считать небольшой человеческой фигурки в отдалении, он был один. Когда фигурка приблизилась, он помахал рукой.
— Вы рано вышли, — приветливо крикнул мальчик.
— Привет, Юсуф, — сказал Лука. — Я все ищу тот самый цветок. Надеялся, что на этих склонах могут появиться ранние.
— Вы здесь не сможете найти их в течение месяца или больше, даже если погода будет очень теплой, — сказал Юсуф. — Но поскольку он вам нужен, я проверил наши запасы трав, и у нас осталось их много с прошлого года. Или этот цветок должен быть свежим?
— Нет, вовсе не должен.
— Тогда я принес немного, раз вам нужно, — сказал Юсуф. — Берите.
— А если твой учитель обнаружит нехватку?
— Он велел поделиться с вами, раз вам нужен этот цветок. У нас их достаточно. Надеюсь, у вас будет приятный день, — добавил он. — Мне нужно идти. У меня занятия в соборе.
С этим загадочным замечанием Юсуф слегка поклонился и побежал вниз по склону холма.
— Господин, я опять встретил этого нового лекаря, — сказал Юсуф, когда они собрались за обеденным столом. — Луку. Он собирает травы, чтобы приготовить микстуру от меланхолии.
— Это тот молодой человек, который приходил сюда, так ведь, Исаак? — спросила Юдифь.
— Так, дорогая моя. А откуда ты знаешь, что он собирается лечить меланхолию? — спросил врач.
— Он искал цветы того растения, с которым ведьмы делают заговоры. Это растение с маленькими ярко-желтыми цветочками, которое вырастает иногда мне по колено. Я называю их ведьмиными цветами. Это одно из растений, которое он искал, когда я последний раз видел его. Сказал, оно нужно ему для пациента с ожогами.
— Оно смягчает боль при ожогах, — сказал Исаак. — Но почему ты думаешь, что он искал его для лечения меланхолии?
— Я заглянул в его корзинку, там лежала буковица и много розмарина, ничего больше. Эти растения не помогают при ожогах, так ведь, господин?
— Пожалуй, нет, — ответил Исаак.
— А я помнил, что вы велели, и прихватил пакетик сушеных ведьминых цветов, потому что в последнее время Лука часто выходит по утрам. Надеюсь, вы не против, господин, — торопливо добавил он. — У нас их много, и мы пополним запас, когда эти растения зацветут снова.
— Правильно сделал, Юсуф, — сказал Исаак.
— И отдав их ему, я сказал, что мне нужно уходить, но когда оглянулся, он быстро шел в направлении дома Ромеу.
— Видимо, хочет вылечить дочь своего домохозяина, — сказал Исаак.
— Сделать то, в чем ты не добился успеха, папа? — спросила Ракель.
— Как ты его мне описала? — сказал ее отец. — Молодой человек с красивыми каштановыми волосами, светло-карими глазами и своеобразным, красивым лицом?
— Как ты запоминаешь все мои глупые слова? — сказала Ракель. — Но он красивый молодой человек.
— Возможно, рецепт твоей матери для Рехины окажется лучше моего, и если Лука своим обаянием заставит ее есть и облегчит ее меланхолию светло-карими глазами, может быть, она поправится. Успокаивающие травы наверняка помогут. Желаю ему успеха.
Остальную часть утра Лука провел, делая отвары из всех трех трав. Когда они достигли нужной крепости, попробовал их, затем смешал, очень сожалея, что никто не может сказать ему, в каком количестве использовать каждый для микстуры. Результат оказался очень горьким. Он добавил в жидкость чуть-чуть меда и немного вина. Вкус получился странный, но приятный. Чуть подумав, выпил довольно большую дозу. Со сжавшимся сердцем подумал, что может увеличить страдания Рехины, дав ей питье, которое вызовет рвоту или причинит вред.
Вечером, когда Рехина извинилась и ушла в свою маленькую спальню, Лука обратился к домохозяину.
— Сеньор Ромеу, — сказал он, — я невольно заметил, что ваша дочь несчастна до грани заболевания. Позволите мне попытаться помочь ей?
— Помочь ей? — переспросил Ромеу. — Как? Поедете в Афины, убедите ее молодого человека, что ему лучше вернуться сюда и работать, чем воевать и становиться богатым? Если попытаетесь, желаю удачи.
— Сделать этого не могу, — заговорил Лука. — Я травник, а не чудотворец. Но мой учитель обучил меня делать микстуру, которая облегчает душу, излечивает головную боль, возвращает сон и аппетит. Я ходил в холмы и нашел нужные ингредиенты, отварил их и смешал. Пробовал их на всех стадиях, и мне вреда они не причинили.
— Они помогли вам?
— Голова у меня не болит. Я хорошо сплю, хорошо ем, чувствую себя бодрым, поэтому не думаю, что они для меня что-то изменят. Но утром я выпил довольно много, и не ощутил никакого вреда.
— Можете дать Рехине эту микстуру, если она захочет ее принять, — сказал Ромеу. — Только сперва объясните ей, что делаете. Не хочу, чтобы мою дочь обманывали, пусть даже для ее пользы. Хватит с нее мужских обманов.
— Можно попробовать сейчас? — спросил Лука.
Вместо ответа Ромеу поднялся и подошел к лестнице, ведущей к комнате наверху.
— Рехина! — позвал он. — Будь добра, спустись.
Минут через пять несколько взволнованная Рехина спустилась, затягивая шнурки корсажа и поправляя шаль. Глаза ее были красны от слез.
— Мое дорогое дитя, — сказал Ромеу, — Лука хочет дать тебе снадобье, чтобы несколько облегчить твои боль и печаль.
— Как он сможет это сделать? — спросила она глухим голосом. — Папа, это никому не под силу. Мне надоело появляться перед врачами, лекарями и всевозможными мужчинами, которые не понимают, почему я страдаю. Пожалуйста, оставь меня в покое.
— Прошу вас, сеньора Рехина, — заговорил Лука. — Я глубоко благодарен вашему отцу, и мне больно видеть, как вы страдаете из-за своего горя. Если смогу облегчить его хотя бы немного, уменьшатся и ваши страдания.
— Как вы сможете? — спросила она с внезапной вспышкой гнева. — Думаете, я страдаю от укуса пчелы, к которым можно приложить толченые листья, вывести яд и унять боль? Мои яд и боль глубоко в моем существе, никому не доступные.
— Позвольте мне попытаться, — сказал Лука. — Дайте, по крайней мере, три дня, и потом, если захотите, я больше никогда не заговорю об этом.
— Рехина, позволь ему попытаться, — мягко сказал ее отец.
— Если хочешь, папа, — сказала она, возвращаясь в состояние тупой апатии.
Лука поставил свою корзину на стол и достал из нее заткнутую пробкой склянку. Встряхнул ее, чтобы все хорошо перемешалось, откупорил и наполнил деревянную чашку до краев.
— Вот что я смешал для вас, — сказал он, показывая ей. Поднял чашку и выпил половину. — Ну вот. Видите, я не боюсь пробовать свои лекарства. Окажете мне честь выпить остальное?
— Если потом позволите мне вернуться в мою комнату, выпью.
Рехина выпила микстуру, сделала реверанс обоим и стала подниматься по лестнице.
— Как думаете, она будет принимать это снадобье еще три дня? — спросил Лука.
— Она согласилась, — ответил Ромеу. — И слова своего не нарушит.
— Тогда ей должно стать хоть немого лучше.
— Очень на это надеюсь, — сказал Ромеу. — Потому что, если ей станет хоть в чем-то хуже, вы очень пожалеете, что решили поселиться у меня.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Фортуна все внезапно меняет.
Наутро, спускаясь по лестнице, Рехина двигалась медленно и зевала. Ромеу уже выложил на стол ковригу хлеба, колбасу и большой кусок сыра.
— Дорогая, у тебя усталый вид, — сказал Ромеу. — Ты не спала?
— Спала, папа. Больше чем обычно. Проснулась я всего минуту назад и все еще очень сонная.
— Я рад, что ты спала, дорогая моя. Теперь постарайся поесть.
— Да, папа.
Но хотя Рехина взяла маленький кусок хлеба и немного сыра, она едва прикоснулась к ним, оставила почти все на тарелке.