Ищи на диком берегу - Джин Монтгомери

Захар невольно вспомнил «Екатерину», и у него защемило сердце.

Ему передали хлеб в красивой корзинке. В бока корзины были вплетены хохолки темно-красного пуха, а обод был украшен радужными обломками перламутровых раковин.

— Это работа помо, — сказал Кусков. — Хохолки — из пуха колибри, а ракушки — абалон, или морское ушко, как его еще называют. Умеют они делать красивые вещи.

Илья презрительно фыркнул, но тут же поспешил сделать вид, что закашлялся. Кусков не обратил на него внимания. Щетинистые усы Семена выглядели как хворост после снегопада. Он утер с них молоко и спросил, как люди Кускова уживаются с индейцами.

— Вообще неплохо, — ответил правитель; Пуммук убрал тарелки из-под борща и подал на стол мясо и свежие овощи. — Сначала было у нас несколько стычек с туземцами. Но с тех пор как мы научились понимать друг друга, отношения у нас хорошие. Давно не было неприятностей. До недавних пор. — Он холодно взглянул на Захара и налил себе вина.

Захар чуть не подавился куском хлеба. Он замер в ожидании. Кровь гулко стучала в ушах.

— Вот этот красавец недавно здесь опростоволосился. — И Кусков начал рассказывать о встрече Захара с тойоном.

Захар похолодел. Значит, о втором его проступке правитель пока ничего не знает? Что-то будет! Ведь он прокрался, как вор, в круглый дом, в эту святыню помо. И его с позором вышвырнули оттуда. Боже мой! Теперь пища, съеденная за этим столом, камнем лежала у него в желудке.

Кусков между тем продолжал:

— Тойон убежден, что отец Захара бросил свою жену, то есть тойонову дочь. Вообще-то тойон большой умница, но эта мысль не идет у него из головы. А Захар умудрился загнать ее еще глубже. — Он отхлебнул вина. — Но я думаю, что затевать из-за этого ссору тойон не станет.

— А что он может? — пробурчал Илья. — В драку, что ли, полезет? С богом, говорят, не судись, с царем не дерись. А вы здесь царь и бог, так сказать. — И он загоготал над собственной остротой, так что крошки брызнули у него изо рта. Илья уже опрокинул изрядную толику рюмок, лицо его горело.

— В драку? Нет, хуже, — возразил Кусков. — Они могут сняться с места и уйти. А нам без них не обойтись.

Капитан Рощин вытер свою тарелку хлебной корочкой.

— У вождя ведь тоже жизнь не масленица. И со своими нужно ладить, и с чужими. Приходится небось оправдываться перед племенем. Как-никак, а вы расположились на их землях.

— Ну что ж, мы поселились здесь с их дозволения, — сказал Кусков. — Мы признали их права на землю, чего никогда не делают испанцы. Эти герои привыкли предъявлять права на целые страны по той простой причине, что какой-то их корабль проплыл мимо берега. Правда, индейцы живут на этом берегу спокон веков, но они-то в счет не идут. — Он отхлебнул вина. — А если уж испанцы высаживаются на берег, то непременно с пушками. Пушки против луков и стрел! И называют себя конкистадорами!

Это звучное слово отвлекло Захара от его невеселых мыслей. «Конкистадоры, — повторил он про себя, — конкистадоры». Но тут же уныние снова овладело им. Захар понимал, что он должен рассказать Кускову про круглый дом. И чем скорее, тем лучше. Он чувствовал себя как преступник в ожидании приговора.

Застольный разговор постепенно угасал.

И вдруг на площади раздался тревожный звон бронзового колокола. Кусков вскочил и торопливо заковылял к двери, за ним бросились остальные. Пуммук невозмутимо продолжал убирать со стола.

Кусков распахнул дверь. Через площадь к дому правителя бежал долговязый солдат.

— Испанские солдаты, господин правитель! — выпалил он, с трудом переводя дыхание. Его глаза возбужденно блестели. — Человек семь-восемь. Капитан Барский выслал наших навстречу, чтобы задержать их у блокгауза.

— Передай капитану: пусть выяснит, что им здесь надо, и пришлет тебя сюда с донесением, — велел Кусков.

— Слушаюсь. — Солдат затрусил вверх по склону.

Капитан Рощин и Семен заторопились на корабль. Попов и Руденко тоже ушли. Кусков ждал в дверях. Стоя за его спиной, Захар глубоко вдыхал мягкий вечерний воздух. Илья остался в столовой; он сидел привалившись к столу и пьяно икал. Из кухни доносилось позвякиванье тарелок.

Снова прибежал, запыхавшись, длинноногий солдат:

— Капитан просил передать, господин правитель, что это мирная делегация. У них письмо для вас. Командует ими лейтенант Хавес. С ним капрал, тот немного по-русски говорит. И семь солдат в эскорте.

— Расположить их на ночевку в пустом амбаре за палисадом. Скажи господину капитану, чтобы поставил там часовых. Испанских офицеров сопроводить сюда. Вежливо, понял?

— Слушаюсь. — Солдат козырнул и убежал.

Кусков вошел в столовую.

— Ты, Илья, оставайся здесь, поможешь мне с ними в разговоре. Ты ведь кумекаешь по-испански.

Партовщик кивнул и громко заикал в ответ. Кусков поглядел на него прищурившись, кликнул Пуммука. Когда слуга вошел, Кусков велел ему вывести Илью за дом и дать ему ведро воды.

— Присмотри за ним. Пусть полощет голову, пока не протрезвеет, — добавил он.

Индеец окинул Илью оценивающим взглядом и вывел его через заднюю дверь.

Захар спросил нерешительно:

— А мне как, уйти, Иван Александрович?

Казалось, правитель совсем забыл о его существовании. Он глянул на Захара, обвел взглядом опустевшую комнату.

— Нет, пожалуй. Иди в гостиную, жди там испанцев, а я отлучусь на минуту. По нужде. — И он вышел в заднюю дверь.

Войдя в гостиную, Захар заметил, что дрова в камине выгорели, и принялся заново разводить огонь.

В то время как он возился у камина, перед домом послышался топот сапог, стук прикладов о землю. «Испанцы!» Захар разогнул спину, оглянулся на дверь.

Высокий испанский солдат перешагнул порог, снимая на ходу синий кавалерийский плащ, покрытый пылью.

Захар шагнул навстречу, не зная, что полагается делать или говорить в таких случаях. «Скорее бы вернулся правитель!» Он неуверенно посмотрел на испанца.

Испанец ответил ему вызывающим, надменным взглядом. Черные его волосы были подстрижены так коротко, что казались нарисованными на его смуглой коже. В посадке головы, во всей его стати, в каждом движении сквозило самодовольство записного вояки и покорителя дамских сердец. Он сорвал с плеча плащ и швырнул его под ноги Захару:

— Гей, малшик!

Захар недоуменно глядел на плащ, складки которого еще подрагивали на полу.

— Поднять это, ты! — сказал испанец.

Ноздри тонкого носа с высокой переносицей брезгливо раздувались, словно в комнате дурно пахло.

Захар выпрямился. Он вскипел, но старался не подать вида.

— Я вам не лакей, — ответил он почти спокойно.

Они уставились друг на друга, как бойцовые петухи перед схваткой.

В этот момент вошел второй испанец, средних лет, приземистый, крепко сбитый. Темные курчавые волосы стекали с его висков, смыкаясь с бакенбардами. На его аккуратном синем мундире были лейтенантские эполеты.

— Ривера! — резко окрикнул он своего подчиненного и что-то добавил едким тоном, глядя на плащ на полу. Тот ответил ему угрюмым взглядом, но плащ поднял.

Захар шагнул навстречу лейтенанту.

— Захар Петров к вашим услугам, — сказал он с легким поклоном. — Господин правитель сейчас придет…

Тут в дверях столовой появился Кусков. Он обменялся рукопожатием с офицером.

— Лейтенант Хавес, — представился испанец, затем повел рукой в сторону высокого: — Капрал Ривера.

— Де Ривера, — поправил его заносчиво капрал, — де Ривера!

В гостиную вошел Пуммук и принял плащ у капрала. Кусков выразительным жестом пригласил гостей к столу. Сам он уселся с противоположной стороны стола, Захар сел рядом. Так они и сидели попарно друг против друга, словно партнеры в какой-то светской игре.

Пуммук вернулся и стал разливать вино. Вошел Илья, приглаживая мокрые волосы, и сел рядом с Кусковым.

Прежде чем перейти к деловому разговору, Хавес и Кусков обменялись тостами с цветистыми обоюдными комплиментами. Наконец Хавес достал из внутреннего кармана своего мундира мягкий кожаный футляр и вынул из него сложенный лист плотной бумаги.

— Государственные дела, — сказал он. Капрал перевел и передал бумагу Кускову.

— Письмо из Монтерея, — произнес Ривера со своим жутким акцентом. — От губернатора Калифорнии.

Кусков любезно улыбнулся.

— От губернатора Испанской Калифорнии, — сказал он с нажимом на слове «Испанской». Потом развернул письмо: — Должен признаться, лейтенант, испанский почерк я не разбираю. Печатно, по-книжному, и то мне тяжко. А уж почерк… — он покачал головой с извиняющейся улыбкой. — Что там в письме?

Илья перевел его слова на испанский, а капрал начал, спотыкаясь на каждом слове, передавать ответ Хавеса:

— Письмо, что вы на испанской территории. Земля наша по праву открытия. Вы уйдите из форта Росс. Уходите из Калифорнии.