Привидения являются в полдень - Анна Малышева

— Вот как раз ничего подобного, — возразила Катя. — Надо знать Иру. Она никогда не жаловалась ни на что. На личные дела тем более, была сильной личностью, так все и считали, еще со школы.

— Прекрасно, но о чем-то вы все же говорили? Никогда не поверю, чтобы парикмахер стриг кого-то молча, особенно своего знакомого.

— Ну, о чем-то, не более… Она говорила, что хотела бы отдохнуть в этом году где-нибудь за рубежом, спрашивала меня, где дешевле и лучше. Я рекомендовала ей Словакию. Я работаю в турагентстве, — пояснила она следователю. — Со мной консультируются многие мои знакомые.

— Прекрасно. Что-нибудь еще? Какие-нибудь имена называла? Может, кто-то назначил ей встречу и она торопилась вас постричь и уйти?

— И снова нет. Я повторяю, не было сказано ничего особенного, вообще ничего, что запомнилось бы. Она просто болтала ни о чем. Говорила, что мне надо остричься покороче, чем обычно.

— Почему?

— Ну, это надо было спрашивать у нее… — вздохнула Катя. — Я осталась недовольна результатом. Во всяком случае, я привыкла к чему-то другому. Я всегда стриглась у Иры и не ожидала ничего радикально нового. Пожалуй, вот единственная необычная подробность нашей встречи — моя стрижка. Я чуть не заплакала, увидев, что она мне настригла. Будто назло.

— Будто или все же назло? — Следователь внимательно смотрел на нее. — Вы поссорились с Ардашевой? В тот день или до этого?

— Никогда, — отчеканила Катя. — Во-первых, мы редко виделись, чаще всего именно когда я стриглась, а потому у нас никогда не возникало серьезных разногласий. Если и были, то какие-то бабские пустяки, вроде несходства вкусов в одежде или еще в чем-то.

— Но все же вы считаете, что в тот день она была настроена несколько необычно?

— Постригла она меня необычно, а настроена была самым обычным образом, — пояснила Катя. — Нет, ничего необычного не было. Я бы заметила.

— Хорошо. — Он провел у себя в блокноте горизонтальную черту. Катя это отметила по движению ручки. — Теперь расскажите, что вам известно про жизнь вашей подруги.

— Обычная жизнь. Не тема для разговора… — Катя пожала плечами. — Работа и сын.

— Она одна воспитывала ребенка?

— Да. Отца никто не знал.

— То есть они не были в разводе или в ссоре? Его просто не знали? Так я понял?

— Не так. Ира, конечно, знала отца. Она не из тех, кто может родить от случайной встречи. Я уверена, что она потерпела какую-то личную катастрофу. После этого она замкнулась еще больше, хотя и прежде общительностью не отличалась.

— Когда это случилось?

— Что именно?

— Катастрофа.

— Тогда же, когда она забеременела. Ее нельзя было узнать. «Не подходи — убьет», как линия высокого напряжения. Потом она стала потише, но все равно что-то в ней перегорело. Наверное, она надеялась на семью. А вышло иначе.

— Еще что-нибудь можете добавить? Ее старые приятели? Друзья, сожители? Знаете кого-нибудь?

— Никого.

— Но что-нибудь слышали о них? От нее самой или от подруг? Как я понял, вы вчетвером дружили очень тесно.

— И это нас погубит… — пробормотала Катя.

— Что вы говорите?

— Ничего, глупости. Странно, что кому-то помешали мои подруги и могу помешать я сама. Надо быть настоящим маньяком, чтобы додуматься до такого. Вы действительно уверены, что это может быть кто-то из наших знакомых?

— Не важно, в чем я уверен. Пока об этом рано говорить. Что ж, раз вы больше ничего не можете рассказать об Ардашевой, перейдем к вашей второй подруге.

Катя машинально оглянулась на дверь. Он перехватил ее взгляд и спросил:

— Какие отношения были у Салаховой с мужем?

— Плохие… — Катя не сразу решилась сказать это, но все же сказала. В таком деле она боялась скрывать или вуалировать что-либо. Она прекрасно понимала, что это может обернуться чем-то серьезным. — Она мне пожаловалась на его неверность.

— Вчера?

— Во время нашего вчерашнего разговора. Я к ней заехала по ее просьбе, хотя в общем-то встретились мы чисто случайно, спонтанно.

— Почему — случайно?

— У меня оказалось дело в этом районе, по работе. И вышло так, что Лика про это узнала и просила меня зайти, поговорить.

— Значит, вчера она была расстроена, возбуждена? В отличие от Ардашевой?

— Да, — твердо сказала Катя. — Она сперва вела себя обычно, шутила, смеялась, потом вдруг стала плакать и сказала, что муж ей неверен. Она боялась распада семьи. Это уже второй ее брак.

— Ребенок, как я понял, у нее от первого брака?

— Да, но Тимур его усыновил, она мне рассказывала.

— Скажите… — начал он, но она по его глазам догадалась, что услышит, и перебила его:

— Послушайте, я в это не верю. Это не Тимур. Он мог ей изменять, но я никогда не поверю, что он убил ее только затем, чтобы избавиться от надоевшей жены. Для этого существует развод. Кроме того, зачем тогда связывать эти два убийства? Ведь Иру он убил бы вообще зря.

— Насчет развода не соглашусь, бывают разные ситуации… — Следователь почему-то улыбнулся. — А вот насчет ее мужа вы меня несколько опередили. Я вовсе не хотел сказать, что это он.

— Но вы подозреваете именно его?

— Не можем исключить такую возможность, хотя я лично в это не верю. Но то, во что я верю и во что не верю, никого не касается. Во всяком случае, к следствию мою веру не приобщишь. Нужны факты, а факт тот, что Салахова ссорилась с мужем вчера, и весь коллектив ее мастерской знал это. Она жаловалась подругам весь день, пока они не разошлись. Когда же она сама решила уйти, кто-то убил ее на обратной дороге к дому.

— Ясно, — хмуро сказала Катя. — Но не в подъезде?

— Нет.

— Он ведет себя не совсем так же, как в первый раз, верно? — заметила она. — Это характерно для маньяка или нет?

— Его поведение прежде всего характерно для человека, который тщательно обдумал эти два нападения. Он убил обеих женщин в тех местах и в такое время, когда ему никто не мог помешать. Та дорога, по которой шла Салахова домой, в это время совершенно безлюдна, и можно быть уверенным, что никто не помешает сделать задуманное.

— Для этого надо следить, для этого надо всех нас знать, — пробормотала Катя. — Да, вы правы, это кто-то из наших знакомых. Или из знакомых Лики и Иры — общих знакомых, с которыми я знакома не была. Если это так, то мне ничто не угрожает, верно?

— Я хотел бы, чтобы это было так. И все же вспомните, не говорила ли она, что чего-то или кого-то боится? Может, упоминала кого-то?

— Нет, ничего подобного. Жаловалась на личные проблемы, больше ничего… Переживала, что муж не успеет сделать ремонт до ее отпуска, они вместе собрались ехать в Эмираты.

— Значит, отношения все же были достаточно прочными, если они задумали совместную поездку?

— Спросите у Тимура… — вздохнула Катя. — Кто его знает? Может, ему просто были нужны лишние руки, чтобы тащить сумки с товаром… Впрочем, я несправедлива. Простите меня.

— Да не за что мне вас прощать. — Четвертая сигарета задымилась в его руке, и Катя подумала, что он устал так, что вряд ли что-то запомнит из того, что она ему сообщила. — Скажите лучше, можете ли вы составить мне список ваших общих знакомых? Пока я имею в виду всех, подчеркиваю, всех ваших знакомых. Я не требую, чтобы вы сделали это сию минуту, знаю, что это невозможно. Но я прошу вас посвятить этому сегодняшний день. Вечером я заеду к вам и заберу результаты. Договорились?

— Конечно. — Следователь снова стал нравиться ей. Молодой, усталый, приятное лицо. Образ грубого мента — расхожий стереотип — значительно побледнел после этой встречи. — Я напишу сегодня на работе. И знаете что? Вы попросите Лену, чтобы она сделала то же самое. Я могу кого-то забыть. Она тоже журналистка… — Катя замялась. — Впрочем, я напрасно говорю «тоже», ведь я давно занимаюсь не своим делом. У нее хорошая память, и она вам поможет лучше, чем я.

— Вы мне очень помогли. И я прошу вас, будьте в эти дни особенно осторожны. Никаких поездок в чужих машинах, подчеркиваю, никаких. Никого не зовите в гости и сами никуда не ходите. Старайтесь везде появляться вдвоем с человеком, которому вы доверяете, хотя мне и страшно советовать вам это.

— Потому что именно этот человек может оказаться тем самым? — уточнила Катя. — Тогда мне лучше всего соблюдать целибат.

— Что?! — удивился следователь.

— Обет безбрачия у католических священников, — мило улыбнулась Катя. — Ни с кем вообще не общаться. А вы лучше дайте мне охрану.

— Сам бы вас охранял, да не могу. — Тут он тоже улыбнулся, предлагая оценить шутку. — И приставить к вам кого-то тоже. Прошу быть бдительной, и тогда, надеюсь, вы обойдетесь и без охраны. Женщины погибли именно потому, что не соблюдали простейших правил осторожности, которые теперь станете соблюдать вы.

— И Лена?

— И она.