Русская Никита - Эльвира Барякина

— Кто эти люди? — затаив дыхание, спросила Мэг.

Рублевский опустил глаза в стол.

— Волков и Шохин.

— Мэр?!

— Да. Конечно, он работает не один, у него бы средств не хватило, чтобы скупить акции, которые осели у рабочих после приватизации. Но за него выступает директор «Красной Звезды» (именно он дал Шохину денег на выборы), ну и все те, кто в настоящий момент кормятся вокруг него.

— А каким образом здесь замешан Огнев?

Рублевский порывисто передохнул, и Мэг показалось, что он уже пожалел о том, что вообще ввязался в этот разговор с совершенно незнакомой женщиной.

— Огнев всего лишь игрушка в руках Волкова. Дело в том, что Волков имеет опыт в подобных операциях. На его счету скупка полутора десятков крупных предприятий по всей стране. И он всегда действует по одной и той же схеме: сначала максимально обостряет положение на заводе, его продукция перестает продаваться, деньги не поступают на счета, зарплату рабочим платить нечем…

— И тогда, чтобы удержаться на плаву, они начинают продавать акции?

— Именно. Заводская администрация пытается с этим бороться, грозится уволить любого, кто смеет «продавать родное предприятие». Но это лишь усугубляет положение: коллектив вступает в конфронтацию с руководством. А акции все равно идут на сторону: у всех дома дети, и их надо чем-то кормить.

— А Огнев?

— Огнев как раз нужен Волкову затем, чтобы создать искусственный кризис на «Красной Звезде». Все предприятия в городе имеют задолженность по электроэнергии, но с кого-то Горэнерго требует возврата долгов, а с кого-то нет. Насколько мне известно, в данный момент Огнев как раз занимается тем, что шантажирует директора «Красной Звезды»: либо расплачивайся, либо я отключу энергию. А без электричества завод встанет, и чтобы запустить его вновь, потребуются колоссальные средства.

Мэг опустила лоб в ладонь.

Волков заказал убийство прокурора Громова, чтобы раз и навсегда привязать к себе Огнева и с его помощью сначала разорить, а потом скупить на корню «Красную Звезду». Шохин в свою очередь пытался вставлять ему палки в колеса с помощью сил УВД… Но все это напоминало гавканье Моськи на слона.

Голос Рублевского привел Мэг в себя:

— Я не знаю, что вы там задумали, — произнес он, поглядывая на нее сквозь поблескивающие стекла очков, — но я вам крайне советую не связываться с этими подонками. У них нет ни чести, ни совести.

Рублевский пресекся. Видно было, что он воспринимает этот вопрос близко к сердцу.

— Ни Волков, ни Шохин, ни эта шестерка Огнев даже на миг не задумываются о том, чем их афера может обернуться для людей. Представляете, сколько тысяч человек могут лишиться своих рабочих мест, сколько тысяч не получит вовремя и без того нищенскую зарплату? О патриотизме я вообще молчу. Именно такие гады, как эта троица, и довели нашу страну до полного разорения! В их руках деньги, в их руках власть, и они делают с нами все, что хотят. А если кто посмеет пикнуть против них, то… Заказные убийства у нас нынче в моде.

Мэг молчала, не зная, что сказать. Она впервые посмотрела на всю эту историю несколько с другой стороны…

— Так я могу забрать кассету? — спросил вдруг Рублевский. Он был бледен, светлые волосы взлохматились… Милый мальчик, который хочет бороться за справедливость, не понимая, что ее вовсе не существует на свете…

— Да, конечно, — проговорила Мэг отрешенно. — Вы поместите эти материалы в газету?

— Я думаю, статья выйдет завтра же в «Вестнике».

Мэг кивнула. Полученная информация о Волкове оглушила ее. Она проследила безучастным взглядом, как Рублевский расплатился за кофе, пожала ему на прощание руку, что-то сказала… Надо было ехать назад и как-то разговаривать с Максимом…

Теперь он уже не казался ей загадочным эксцентриком. Она работала на чудовище, необычайно хитрое, умное и сильное. Пока дело касались кого-то в отдельности, пусть даже ее самой, Мэг могла воспринимать Волкова как удачливого циника, а все его выходки — как изящный выпендреж перед ближними. Но видимо, она недооценивала его. Честолюбие этого человека простиралось гораздо дальше желания произвести впечатление на кого бы то ни было.

Мэг подошла к лифту и нажала кнопку. Тот приехал сразу. Внутри было почти пусто — только какой-то мужчина стоял к ней спиной и внимательно читал вывешенные в углу правила пожарной безопасности. Двери лязгнули…

И в ту же секунду мужчина нажал кнопку «Stop» и, схватив Мэг за плечи, прижал ее к стенке лифта.

Это был Матвеев. Глаза его побелели от ярости, лицо было мертвенно бледно.

— Со мной такие штучки не проходят даром, поняла?!

Реакция Мэг была молниеносной: вся ее обида, ярость, разочарование разом вышли наружу, и она резко ударила его коленом в пах. Согнувшись пополам, Матвеев тут же выпустил ее, и Мэг поспешно нажала ближайшую кнопку. Двери раскрылись, и она пулей вылетела на площадку какого-то этажа.

* * *

Мэг сидела в кабинете Волкова и рассказывала ему о том, как передала Рублевскому кассету. Слова ее были какими-то неживыми. Она уже не могла смотреть на Максима прежними глазами. Чувство резкого отторжения и антипатии захлестнули ее всю.

Разумеется, Волков тут же это заметил.

— По-моему, Маргарита, вы меня как-то разлюбили. Что с вами? Вы разузнали о каком-то пятне в моей биографии и решили, что со мной более нельзя дружить?

Мэг отвела взгляд в сторону.

— Нет. С чего вы взяли?

— Ну, дорогая, не врите мне. Это у вас получается из рук вон плохо. Впрочем, если вы не хотите признаваться, то я и сам догадаюсь. Кроме Игоря и Рублевского, вы ни с кем больше не общались за истекшие два часа… Матвеев вряд ли бы стал обсуждать с вами мои вопиющие недостатки. Стало быть, во всем виноват этот желторотый журналистик. Я прав?

Мэг молчала, не зная, что сказать. Максим опять поразил ее своим колдовским умением читать ее душу.

— Конечно же, прав, — продолжил размышлять Волков, и Мэг заметила, что на какую-то долю секунды его лицо изменила свое обычное иронично-насмешливое выражение на другую маску — злую и упрямую.

— Можно я задам вам один вопрос? — спросила она, вдруг решив поговорить с ним на чистоту. — Вот вы воюете с Шохиным, затеваете разные аферы… А зачем вам все это? Чего вы хотите добиться? Вы ведь прекрасно знаете, что в результате ваших действий страдают люди — множество людей… И тем не менее…

— Ах вот оно что! — протянул Волков. — Стало быть, этот Рублевский наговорил вам о том, какой я негодяй, как я лезу наверх по трупам и все такое? Кстати, интересно, почему он ни с того, ни с сего свел разговор на меня? Это вы начали его расспрашивать, или он сам проявил инициативу? Если так, то, пожалуй, его стоит наказать…

— Рублевский тут совершенно ни при чем! — резко произнесла Мэг. — Это мои личные домыслы. Мне просто хочется понять…

Волков поднялся со своего кресла.

— Понять меня? А здесь нет ничего сложного. Я такой же, как и вы, Маргарита. Да и как все люди, у кого хватает наглости желать чего-то от жизни. Вспомните-ка как вы придумывали для меня эти схемы — с фондом для УВД, с террористами… Разве эти идеи не подлы по своей сути? Ведь вы предложили мне подставить огромное количество людей. И ничего? Вас совесть не заела за то, что в вашу голову приходят такие нехорошие мысли?

Я все время наблюдал за вами. Знаете, что было написано на вашем лице, когда вы делились со мной и Игорем своими идеями? Вдохновение! Вы придумали, как можно вертеть окружающими, и гордились этим! А после этого вы думаете, что вы — хорошая, а я подлец и негодяй, только потому, что у меня размах больше.

Ваша ошибка в том, что вы полагаете, что люди в целом и по отдельности нечто большее, чем просто скоты. Ничего подобного! Как и любые стадные животные мы живем по двум незыблемым принципам: мы хотим остаться в своем стаде, и мы хотим занять в нашем стаде как можно более привилегированное положение, которое дает нам лучшую еду и лучших самок (самцов, в вашем случае). А так как на это претендуют все вокруг, то вам придется либо отталкивать других, либо плестись в арьергарде и ни на что не рассчитывать.

В первый раз в жизни Мэг видела, что Волков был явно чем-то расстроен. Она смотрела на него во все глаза, силясь понять, в чем же кроется причина этого… Но так и не сумела догадаться. Неужели ему так важно, как она оценивает его?!

— Так когда выйдет наша статья? — спросил Волков, как-то внезапно успокоившись.

— Завтра с утра.

— Хорошо.

Он наклонился над столом, чтобы сделать соответствующую пометку у себя в настольном календаре… Когда он вновь посмотрел на Мэг, в его глазах уже прыгали озорные искорки.

— Кстати, Маргарита, что произошло с Игорем? Вы бы видели его физиономию, когда он вернулся в офис!

Мэг недоуменно посмотрела на него.