Черный сорокопут - Алистер Маклин

Визерспун взял обратный курс: по лабиринтам шахты, через тернии темных переходов к ослепительному солнечному сиянию, а там - вниз, к дому. Он болтал без устали, но я его болыпе не слушал, поскольку увидел и услышал все, что хотел увидеть и услышать. Едва мы вошли в дом, он, сославшись на срочные дела, удалился, а я направился к Мэри. Она сидела на кровати с книгой в руках, подобрав под себя ноги, и выглядела вполне безмятежно.

- По-моему, ты собиралась поспать, - заметил я.

- Я сказала, что не собираюсь двигаться. Большая разница. - Она вновь вальяжно откинулась на свои подушки. - Теплый денек, прохладный ветер ласкает пальмы, и все это на фоне пенистого прибоя, синей лагуны и белого влажного песка. Чудесно, правда ведь?

- Понятно. А что ты там читаешь?

- Книжку про Фиджи. Очень интересная. - Она сделала жест, приобщающий к нашей теме груду книг на столике рядом с ней. - Здесь много чего о Фиджи, а также по археологии. Томми-китайчонок притащил их сюда. Тебе тоже стоило бы почитать.

- Потом. А как ты себя чувствуешь?

- Долго ты додумывался до этого вопроса. Я насупился, двинул затылком куда-то туда, себе за спину, изображая кивок. Она мгновенно среагировала.

- Прости, милый! - импульсивный возглас, превосходно исполненный. - Я не должна была так говорить... Я чувствую себя намного лучше. Это чистая правда. Это так же верно, как и то, что вчера лил дождь. Хорошо прогулялся? - Банальности, но банальности, великолепно разыгранные, - на том же уровне, что и возглас.

Я чуть было не приступил к рассказу о своей приятной прогулке, как вдруг послышался робкий стук в дверь, откашливание, и в комнату вошел Визерспун. По моим расчетам, за дверью он провел не менее трех минут. За спиной у него нарисовались фигуры Джона и Джеймса, парней с Фиджи.

- Добрый вечер, миссис Бентолл, добрый вечер. Как себя чувствуете? Лучше, разумеется, лучше! Вы на самом деле выглядите лучше. - Он перевел взгляд на книги и тотчас нахмурился: - Откуда они, миссис Бентолл?

- Надеюсь, я не совершила ничего предосудительного, профессор Визерспун, - обеспокоенно произнесла она. - Я попросила Томми дать что-нибудь почитать. Он и притащил все это. Не успела я взяться за первую книжку, как...

- Это редчайшее, ценнейшее издание, - сообщил он раздраженно. Наиредчайшее, наиредчайшее. Из фонда персональной библиотеки, откуда книги не выдаются. Так уж заведено у нас, археологов. Томми не вправе был... Но не расстраивайтесь, не расстраивайтесь. У меня прекрасный набор романов, отличная коллекция детективов, что вам заблагорассудится. - Он заулыбался, великодушно позабыв об инциденте. - Я пришел, чтоб довести до вашего сведения приятную новость. Вы с мужем будете жить одни все оставшееся время. Джон и Джеймс за день очистят помещение от лишних вещей.

- Что вы, профессор! - Мэри потянулась к профессорской руке. - Как приятно! Вы так добры! Поистине ваша доброта беспредельна!

- Не стоит благодарности, моя дорогая, не стоит благодарности! - Он стал гладить руку и увлекся этим занятием куда больше, чем следовало, раз в десять больше, чем следовало. - Просто я подумал, что уединение в гостевом доме придется вам по душе. - Все это произносилось с каким-то повторяющимся периодически прищуром полузакрытых глаз, который я сначала приписал приступу колита, и зря: подмигивание, оказывается, имело жуликовато-иронический подтекст. - Смею утверждать, вы состоите в браке не очень долго. А теперь скажите, миссис Бентолл, позволит вам здоровье разделить нашу трапезу?

Реагировала она с чуткостью поистине кошачьей и с такой же быстротой. Она мгновенно уловила мое "нет": я совершенно незаметно повел бровью, а ведь она и не смотрела в мою сторону.

- Мне крайне жаль, профессор Визерспун. - Не так-то просто соорудить органичную комбинацию обворожительной улыбки и глубокого сожаления, но ей этот творческий подвиг удался. - Ваше приглашение столь для меня лестно и соблазнительно, но - увы! - я еще очень слаба. Если вы перенесете его на утро, то...

Конечно, ну конечно же. Процесс выздоровления нельзя насильственно ускорять. - Он, кажется, вновь был на грани эмоционального всплеска, изготовившись схватить ее за руку, но все-таки сдержался. - Вам притащат поднос. И вас саму перенесут. Нет необходимости подниматься.

По его знаку фиджийские парни подхватиди с разных концов кровать - не такой уж и подвиг, если учесть, что ложе сие весило от силы фунтов тридцать. Мальчишка-китаец подхватил все наши шмотки, профессор занял место направляющего, и мне осталось только одно: взять Мэри за руку и шепнуть ей на полпути из одного дома в другой:

- Попроси у него фонарик.

Как мотивировать эту просьбу, я ей не подсказал по той непреодолимой причине, что я сам не знал, но она со своей задачей справилась блистательно. Когда профессор отпустил лишних свидетелей и стал распространяться на тему, сколь ловко в доме для гостей использованы материалы исключительно двух пород дерева, пандуса и кокосовой пальмы, она робко прервала его вопросом:

- А ванная... она здесь имеется, профессор Визерспун?

- Конечно, конечно, моя дорогая. Какое упущение с моей стороны! Вниз по лесенке и налево, до первой хижины. Следующая - кухня. По понятным причинам в домах вроде этого нельзя пользоваться огнем или водой.

- Ну конечно. Но ночью ведь здесь, наверно, темно. Я хочу сказать...

- О Господи! Что вы обо мне подумаете?! Фонарик, естественно, у вас будет фонарик. Сразу после ужина вы его получите. - Он посмотрел на часы. - Ожидаю вас примерно через полчаса, Бентолл? - Еще несколько общих слов, еще несколько банальностей, парочка нахальных улыбочек в сторону Мэри - и он заторопился прочь.

Клонящееся к западу солнце уже скрылось за горой, но зной все еще висел в воздухе. И однако же Мэри зябко повела плечами и натянула на них одеяло.

- Не опустишь ли шторы? - попросила она. - Эти здешние ветры, вопреки всем и всяким шуточкам по их адресу, достаточно прохладны. Особенно когда стемнеет.

- Опустить шторы? Так ведь через пару минут к ним прижмется добрая дюжина любопытствующих ушей.

- Ты... ты в этом убежден? - проговорила она. - По-твоему, здесь что-то не так? Профессор Визерспун?

- Я слишком надолго застрял на стадии предчувствий. Чертовски хорошо знаю, что здесь все не так. Знаю с тех пор, как мы здесь очутились. - Я придвинул стул к кровати и взял ее за руку. - Сто против одного, что у нас имеется целый сонм заинтересованных, внимательных зрителей. Так стоит ли их разочаровывать?! А ты что скажешь? Опять дышишь на ладан? Или дала волю женской интуиции? Или, может, заполучила неопровержимые факты?

- Не вредничай! - спокойно заявила она. - Свое глупое поведение я публично осудила, понимаешь, температура... Шестое чувство подсказывает мне, что дело здесь нечисто. Идеальная картина, место, лучше которого не придумаешь. Улыбающиеся фиджийские парни, обворожительный слуга-китаец, сугубо голливудское представление об английском ученом-археологе, о его облике и повадках - все это чересчур идиллично, слишком близко к совершенству. Впечатление, как от тщательно продуманного фасада. Очень уж все похоже на сон. Понимаешь?

- По-твоему, лучше было б, кабы профессор рычал и бранился, бегая по острову? Или если бы какой-нибудь абориген, лежа под крыльцом, хлестал виски из горла?

- В общем, да. В этом роде.

- Мне доводилось о подобном слышать. Юг Тихого океана часто ошеломляет новичков. Чувством нереальности происходяшего прежде всего. Не забывай, я несколько раз видел профессора на экране. Воплощенное совершенство. Неподдельное величие. Вступить с ним в конкуренцию способен разве что этот красавец Хьюэлл. Погоди, ты еще с ним повстречаешься.

- Что же в нем такого сенсационного?

- Мне его не нарисовать. Ты слишком молода, фильмы о Кинг Конге по возрасту прозевала. И все равно его узнаешь сразу. Кстати, пока будешь высматривать парня, подсчитывай, сколько народу входит в барак для рабочих и сколько выходит. По этой-то причине я и удерживал тебя от ужина.

- Не такое уж сложное задание.

- И не такое уж простое. Все они китайцы - по крайней мере, те, кого я видел. А китайцы для тебя небось все на одно лицо. Проследи за их занятиями, подметь, сколько народу остается в помещении, выносят ли выходящие что-нибудь с собой. И не дай им повода заподозрить, что за ними следят. Когда стемнеет, опусти шторы, и если тебе удастся найти щелочку в оконной драпировке...

- Может, ты свои инструкции изложишь в письменной форме? - предложила она приветливо.

- О'кей, признаю, что ты знакома с этой работой лучше меня. Перестраховываюсь. И буду перестраховываться. Ночью прогуляюсь по окрестностям, попробую подвести кое-какие итоги.

Она не прижала в волнении руку к губам, не подавилась воздухом и не попыталась отговорить меня от задуманного. Не поручусь даже, что ее рука на моей дрогнула. Она просто произнесла, словно нечто, само собой разумеющееся: