Перестройка - Игорь Борисович Гатин

не выслушивать незаслуженные упрёки. Ромке же оттуда рукой подать до факультета, и он может посещать важные пары. О том, чтобы посещать все пары, речь не шла. Это время они проводили в постели. Благо, что Махендра с утра был на своих занятиях. Ромка несколько переживал, как Вика закончит учебный год, и предложил на воскресном семейном обеде обсудить вариант с декретом, на который имелись законные основания. На что тёща фыркнула: «Вот ещё, год терять!» Евгений Иванович привычно промолчал. Вика открыла было рот, но взглянула на мать да тут же и закрыла. На этом обсуждение и закончилось. С собственной учёбой у Ромки проблем не было. Он каким-то чудом сдавал математику на тройки и четвёрки, по остальным же предметам получал пятёрки, не прилагая особых усилий. Правда, и в голове ничего не задерживалось.

* * *

Между делом Ромка немного подрабатывал перепродажей дефицитного ширпотреба. В последние годы полки магазинов всё больше пустели. Кажется, в стране не осталось товаров, которые не стали бы дефицитными. Конечно, о прежних объёмах, которые у него были до армии, речь уже не шла. Он встретился и переговорил с бывшими коллегами и деловыми партнёрами по нелегальному бизнесу. И буквально задницей почувствовал, что как минимум двое ходят под ментами, а может и кгбэшниками, и стучат как швейные машинки Зингер. Теперь с высоты полученного в армии опыта он отчётливо понимал, что в условиях существующей системы невозможно остаться незамеченным и независимым, если ты делаешь что-то, идущее вразрез с идеологическими установками партии. А идеология чётко провозглашала: в стране нет, и не может быть частной собственности, нет богатых и бедных – все должны и будут равны! И если не получается быть равными в достатке, значит, равенство будет в нищете. И по-другому не будет! Цену несогласия с системой он теперь тоже представлял очень чётко. И цена эта была огромной! Ему сильно повезло, что он отделался лёгким испугом, отправившись на два года в армию, а не на семь лет в зону. Спасло несовершеннолетие и то, что не стал цепляться за стремительно нажитое добро, а отдал всё – именно всё – быстро, и не торгуясь. Но больше он подобных ошибок не повторит! Ему предлагали включиться в серьёзные сделки, гарантировали огромную прибыль и что всё будет шито-крыто. Ага, нашли мальчика! Если всё так шоколадно, то почему бы вам не забрать эту халявную прибыль себе, зачем делиться с кем-то? Да только затем, что нужен козёл отпущения, который за всё ответит. Нет уж! Если и делать что-то, то нужно начинать самому и с нуля, постепенно выстраивая схемы и подбирая людей. Но проблема в том, что ты не сможешь работать в безвоздушном пространстве и рано или поздно всё равно засветишься и попадёшь на карандаш. А дальше опять предложат «сотрудничество», которое есть лишь ещё большая ловушка. И все те, с кем он встречался, так или иначе были на крючке. И никто не знал, когда за этот крючок дёрнут и он окажется в туго набитом ведре с другой разевающей рот рыбой. А чтобы хоть как-то оттянуть этот момент, они с энтузиазмом, заслуживающим лучшего применения, стучали или готовы были стучать на других, дабы подставить их вместо себя и доказать бездушной системе свою преданность и нужность здесь, на свободе. Нет, он не был готов тогда и не готов сейчас платить такую цену, хоть бы даже и за реализацию своей врождённой способности делать деньги буквально из воздуха. Не там и не в то время он родился. Поэтому Ромка сознательно ограничивался разовой перепродажей шмоток приблизительно своего размера через доску объявлений в общаге Главного Здания МГУ. Если что – купил, не подошло, продал за сколько купил – извините, больше не буду. Биография у него официально оставалась кристальной, а то, что какие-то мутные деляги в своих доносах напишут, что Фарт вернулся, так «на сарае х@й написано, а там дрова лежат!» Вещи с небольшой наценкой он получал от знакомых администраторов в различных универмагах столицы или на ярмарке в Лужниках, не обращаясь к одному человеку чаще, чем раз в пару месяцев. Что называется, «обжегшись на молоке, дул на воду». Это приносило небольшой доход в 200–300 рублей ежемесячно, который, тем не менее, равнялся зарплате преподавателя университета и позволял ему чувствовать себя самостоятельным, не будучи нахлебником в новоявленной семье. Да и сводить Вику в ресторан оставалось.

Тёща как-то поинтересовалась, откуда у него деньги, – сказал, что летом в стройотряде хорошо заработал и теперь тратит понемногу. Она сделала вид, что поверила. При этом Ромка отлично видел, откуда произрастает материальное благополучие самих Викиных родителей. Что касается Зинаиды Алексеевны, то после рождения дочери она уже не работала. А до этого во время недолгой службы мужа на Севере успела побыть заведующей библиотекой в той же воинской части и ещё год преподавателем музыки в средней школе после возвращения в Москву. И это после окончания московского музыкального института имени Гнесиных! Евгений Иванович всегда хорошо зарабатывал. Родина не обделяла военных лётчиков, а уж у космонавтов и зарплаты были космическими! Ну, это по меркам обычных советских людей. Теперь же официальная зарплата у тестя была невелика. Но реальные доходы существенно выросли. И всё благодаря регулярным поездкам заграницу. Причём преимущественно в развитые капстраны.

Дело в том, что всем советским командированным полагались суточные в валюте на всё время пребывания вдали от родины. Причём у партноменклатуры, к которой бывший лётчик-космонавт теперь относился, эти суточные были вполне приличными. Понятное дело, что никто не тратил валюту на еду, а питались сухомяткой, которую чемоданами везли из дома. Быт советских командированных за рубежом представлял собой существование мизерабельное – экономили на всём и жили впроголодь. Основу рациона составляли консервы, сухие супы и концентраты. Зато как умудрялись некоторые при помощи подручных средств разнообразить собственный стол! Евгений Иванович – простая душа, рассказывал, что однажды на какой-то день сухомятки ему ужасно захотелось ухи. Ну, или, на худой конец, рыбного супа. И ведь имелась в закромах банка консервированной горбуши, пшёнка и всяческие сухие приправы. А также кипятильник. А вот кастрюльки как на грех не было. Но разве остановят советского человека подобные мелочи. «Быть ухе!» – сказал себе глава официальной делегации второй по мощи ядерной державы мира. Проживающий, между прочим, в ультрасовременной пятизвёздочной гостинице в центре Токио – с бесшумными скоростными лифтами и роботом в фойе, приветствующем гостей на всех известных языках. А тут кипятильник, понимаешь, и больше ничего! Но, что