Путь крови - Линкольн Чайлд

самое время, когда оно случилось, чтобы обнаружить и при определенной доле удачи сфотографировать спиритуальные возмущения.

По включившемуся экрану осциллографа лениво побежали зеленые синусоиды. Мюллер обеими руками поднял серебряную лозу, сверкнувшую зеркальной полировкой. Обе камеры следили за каждым его движением, пока он медленно обходил площадку под изношенной балкой. Старинные напольные часы в дальнем конце коридора пробили полночь.

Опустилась тишина. Даже Гэннон, уверенная в том, что все это чепуха, ощутила легкий озноб. От дубля к дублю свет в помещении все больше тускнел и рассеивался. Старый прием, еще времен целлулоидной пленки, но до сих пор эффектный. Обстановка тоже была атмосфернее некуда: уродливая викторианская мебель, потрескавшиеся зеркала и потертые ковры. Грумс и Файетт стояли поодаль, наблюдая за происходящим. Файетт, явно обиженная тем, как бесцеремонно ее прервали, похоже, посылала кому-то эсэмэску.

Бой часов отразился от стен и затих вдалеке. Опять наступило безмолвие. Мюллер расхаживал туда-сюда по коридору, словно караульный. Через десять минут он остановился, отложил свою лозу и взял обсидиановую пластину. Поднес к лицу и смотрел сквозь нее то в одну сторону, то в другую, казалось, целую вечность, пока наконец не положил ее обратно на черный бархат.

– Ну как? – спросил Бэттс. – Что вы обнаружили? Теперь будете фотографировать?

Вместо ответа Мюллер лишь попросил:

– Отведите меня в комнату, где кучер перерезал себе горло.

– Сюда, пожалуйста, – сказал Грумс.

Мюллер поднял лозу и обсидиан, ассистенты взяли осветительные приборы, и все вместе отправились следом за хозяином дома в маленькую спальню в дальнем конце коридора. Камеры продолжали работать. Спальня была тесной и скудно обставленной. Мюллер приготовил свои инструменты, и действо продолжилось. Он снова медленно прошелся с серебряной лозой по комнате и с особенным вниманием склонился над кроватью. Потом осмотрел комнату сквозь кусочек обсидиана, разрешив и Гэннон недолгую съемку через пластинку, которая сделала все вокруг тусклым, размытым и отчасти призрачным. «Да, Мюллер знает свою работу», – подумала Гэннон.

Еще пятнадцать минут прошло в молчании, а камеры всё работали. Гэннон сожгла чертову тучу гигабайт, и монтировать фильм будет теперь мучительно больно. Но она не могла рисковать, опасаясь что-то пропустить.

Наконец Мюллер остановился и с долгим вздохом повернулся к съемочной группе.

Бэттс подошел к нему:

– Доктор Мюллер, мы сгораем от нетерпения узнать, что вы обнаружили. Расскажите нам скорее!

Мюллер поднял глаза:

– Ничего.

– Ничего? Что значит «ничего»?

– В этом доме нет привидений, – ответил Мюллер. – Я не обнаружил никаких турбуленций. Здесь ничего нет.

– Как это так? – возмутился хозяин дома, срываясь на крик. – У нас есть свидетели, десятки свидетелей за многие годы, и все они пережили встречу с призраками!

– Может быть, мы неправильно выбрали ночь? – предположил Бэттс. – И призраки просто были… э-э-э… пассивны?

– Выбор ночи не имеет значения, – мрачно ответил Мюллер. – Здесь ничего нет. Даже если призраки никак не проявляют себя, возмущения можно измерить. Но мои приборы не зафиксировали никакой спиритуальной турбуленции. Если здесь и были духи, они давно исчезли. Это просто пустой дом – быть может, приманка для туристов, но ничего больше.

– Стоп! Стоп! – прокричал Бэттс и набросился с яростными упреками на Мюллера. – За каким чертом вам все это понадобилось, Герхард? Это же самый богатый привидениями дом во всей проклятой Саванне! И что мне теперь делать с этим бесполезным материалом?

Побагровевший Грумс одобрительно закивал.

– Может быть, проблема не в доме, а в ваших фокусах-покусах? – с презрением показал он на оборудование Мюллера. – Призраки здесь есть, просто вы их не нашли!

Мюллер бросил на него испепеляющий взгляд, но ничего не ответил. Он вернулся в коридор и принялся укладывать свои инструменты в кофр. Позабытая всеми Дейзи Файетт попыталась что-то сказать, но Бэттс лишь отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Выведите ее отсюда, – велел он одному из ассистентов.

Бэттс повернулся к охотнику за привидениями и сказал, стараясь не повышать голос:

– Послушайте, Герхард. Мы потратили немало труда и средств, чтобы все устроить. Это превосходный дом с привидениями. Не согласитесь ли вы попробовать еще раз и сделать так, чтобы ваше оборудование работало?

Мюллер выпрямился и ответил ледяным тоном:

– Мое оборудование работает.

– Ради всего святого, Мюллер, постарайтесь, чтобы оно работало лучше!

Мюллер впился взглядом в Бэттса:

– То, чем я занимаюсь, не цирковое представление. Это серьезное дело. Это наука. – Он помолчал и продолжил: – Вы еще обрадуетесь, что у вас есть только что снятый материал, мистер Бэттс. Потому что, когда мы найдем что-нибудь в другом месте, на что я очень рассчитываю, наша неудача здесь только добавит убедительности этому открытию.

Бэттс внезапно притих. А через мгновение в уголки его губ прокралась едва заметная улыбка.

– Я понял, что вы задумали, Герхард. Приношу свои извинения.

Мюллер коротко кивнул.

Бэттс оглянулся на Гэннон:

– Работаем!

Гэннон дала сигнал продолжать съемку, и Бэттс с серьезным лицом повернулся к камерам:

– Как вы только что убедились, обнаружить присутствие сверхъестественного – непростое дело, требующее деликатности и научного подхода. Призраки не появляются по нашему капризу. Доктор Мюллер ничего здесь не нашел, и, учитывая его репутацию, это означает, что здесь ничего и нет.

– Ничего нет? – возмущенно выкрикнул Грумс. – Всем известно, что это самый лучший дом с привидениями в Саванне.

– Скоро всем станет известно, – спокойно ответил Бэттс, – что это просто приманка для туристов, и ничего больше. Мошенничество, разоблаченное доктором Мюллером.

– Да как вы смеете! – вознегодовал хозяин дома. – Уберите от меня свои камеры!

Он в ярости показал на камеры, которые, конечно же, продолжали работать, снимая его лицо крупным планом.

– Это клевета! Я подам на вас в суд!

Но Гэннон не прекращала съемку. Господи, это были бесценные кадры! Она восхитилась тому, как ловко Бэттс выкрутился из очевидной неудачи. И в который уже раз задумалась, не окажутся ли в конечном итоге фокусы Мюллера чем-то стоящим.

18

Церковь находилась в двадцати минутах ходьбы. Несмотря на поздний час, по улицам и площадям толпами разгуливали туристы и подвыпившие студенты колледжей, рестораны светились огнями, а в барах было не продохнуть. Церковь стояла за чертой старого, построенного еще до Гражданской войны города, на границе с бедными районами, далеко не такими веселыми. Это было неприметное здание из бурого кирпича с потеками на стенах и местами осыпавшейся шиферной черепицей. Маленькую парковку перед ней заполнили дорогие автомобили: «мазерати», «БМВ» и «ауди». Все окна первого этажа были заколочены досками. Ордера у Пендергаста не было, но Колдмун подозревал, что он не собирается действовать обычными примитивными методами и вламываться через переднюю дверь.

Они свернули за угол Би-роуд, многолюдной даже в полночь, и осмотрели здание с тыльной