Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете - Брайан Хэйр

Это был последний шаг в том научном путешествии, которое я начал вместе с Орео много лет назад. Чтобы найти ответ на данный вопрос, мне пришлось снова оказаться на краю света, углубиться в леса бассейна реки Конго и повторно открыть наших давно потерянных родичей.

Глава 5. Выживают самые миролюбивые

— Эй, — слышу шепот у меня за спиной, — это тот самый ученый-собачник, как там его звать?

— Брайан Хэйр, — отвечает ему собеседник, — кажется, его зовут Брайан Хэйр.

Мы только что вылетели из небольшого городка Мбандака в Демократической Республике Конго. Мы находимся на борту видавшего виды одномоторного самолета, которому не меньше 40 лет. Слышу, как за спиной скрипит кресло, и один из говоривших трогает меня за плечо.

— Позвольте побеспокоить, — обращается ко мне мужчина в возрасте под шестьдесят, сидящий рядом со своей женой и еще одной парой, — вы и правда знаменитый собаковед?

Всякий раз, когда кто-то называет меня «собаковедом», я думаю, что меня перепутали с какой-то известной личностью. Раньше я терпеливо объяснял, что я антрополог-эволюционист, изучаю разные виды, стремлюсь описать развитие познавательных способностей человека. Но это обычно кажется слушателям скучным.

— Да, — отвечаю, рад встрече с вами.

Эти пассажиры оказались членами американского клуба собаководства, они летят в бассейн Конго в поисках басенджи. Басенджи — это порода собак, обитающих в Западной и Центральной Африке. Но происходят они, вероятно, откуда-то из междуречья Нигера и Конго. Генетически басенджи являются одной из тех девяти современных пород, наиболее близких к волкам. В США басенджи встречаются редко, и мои попутчики хотели добыть здесь щенят, чтобы начать в Америке свежую родословную линию таких собак. Эти энтузиасты слышали, что в некоторых лесных деревнях того района, куда мы направлялись, разводят басенджи.

Мы некоторое время беседовали о басенджи и их волкоподобном геноме. Я как раз собирался рассказать попутчикам, что делаю в Конго, как вдруг заметил боковым зрением, что мы влетаем прямо в грозовой фронт. Стихия выглядела угрожающе, впереди клубились серые тучи, надвигавшиеся на нас. Я покрепче затянул ремень безопасности.

Самолет страшно болтало из стороны в сторону, пока, наконец, мы не оказались в свободном падении. Пилот выровнял машину, но почти сразу мы снова начали падать. После нескольких вспышек молний и оглушительного грома стало очень темно. И вот последняя встряска — и мы выскочили на свет. Пытаясь казаться невозмутимым, я расслабил руки, судорожно вцепившиеся в кресло, и взглянул в окно.

Под нами расстилался лес, такой древний и такой бескрайний, как будто мы очутились в мультфильме «Земля до начала времен».

Листья сливались в зеленую дымку, которая где-то вдали встречалась с голубой линией горизонта. Никаких следов человеческой деятельности мы не видели. Ни одного расчищенного акра или даже струйки дыма. За все время полета джунгли под нами пересекла лишь река, которая, змеясь, пробивала себе путь к океану. При взгляде с большой высоты она была голубой — отражала небо, но когда мы снизились, вода оказалась угольно-черной. Этот цвет ей придавали разнообразные соки, стекавшие с деревьев.

В новостях все время рассказывают, что леса нещадно вырубаются, что девственных уголков на Земле не осталось. Я никогда и не подозревал, что где-то еще мог сохраниться такой океан деревьев. Ничего более прекрасного я в жизни не видел.

И глубоко под покровом этого леса обитали наши древнейшие родичи. Чтобы найти их, мне пришлось забраться так далеко.

Около 10 млн лет назад в результате тектонических процессов в Центральной Африке возник разлом между двумя литосферными плитами. В результате в самом центре африканского континента образовалась огромная низменность, которая стала бассейном реки Конго. К востоку оттуда находится глубокое озеро Танганьика. Иногда оно разливается и становится гораздо больше. Танганьику окружает широкая пойма, хорошо заметная и сегодня.

Около 8 млн лет назад в Восточной Африке поднялись горные кряжи, образовавшие знаменитый Восточно-Африканский рифт. Это система глубоких долин, к востоку от которой стали формироваться засушливые саванны. Примерно в те же времена первые примитивные гоминиды вышли из леса, научились прямохождению и принялись исследовать новые места обитания[19].

Западнее этих кряжей лес остался девственным и нетронутым — идеальное место для обитания древесных обезьян. В течение веков лес то разрастался, то отступал, но в горах Марунгу, что на юго-востоке Конго на берегах озера Танганьика, вероятно, сохранились те самые места, где наши древние обезьяноподобные предки укрывались в периоды сокращения площади лесов. Лес отступал из-за сильных засух.

Со временем воды Атлантического океана постепенно просачивались на континент, пока, наконец, не встретились с разливами озера Танганьика. В результате возникла мощная река, глубочайшая в мире, — местами до 230 м. Она образует гигантскую излучину в северном направлении. Прорезав девственный ландшафт, эта река разделила древних человекообразных обезьян на изолированные популяции.

К северу от реки Конго плиты, которые образовали Восточно-Африканский рифт, продолжали дробиться, создавая нужные условия для формирования огромнейших лесных площадей и большой переходной зоны — в лесостепь и далее в саванну. Именно в таком лесу древние обезьяны эволюционировали в горилл и одного из двух наших ближайших эволюционных родственников — шимпанзе.

К югу от реки Конго ситуация складывалась иначе. Из-за значительного перепада высот между глубоким речным бассейном и возвышенностью образовалась необычная экосистема. Переходной зоны перед открытой саванной почти не было, из-за этого густой тропический лес оказался довольно замкнутой средой. Многие виды, развивавшиеся в ней, стали исключительно своеобразными, а какие-то вообще не встречаются больше нигде в мире.

Одним из таких видов и являются наши древнейшие ныне живущие родичи, вид, остававшийся тайной на протяжении почти двух столетий.

Самолет приземлился на жарком и пыльном аэродроме Басанкусу в конголезской провинции Экватор. Басанкусу — город примерно со 100 тыс. жителей, но здесь нет ни электричества, ни водопровода, ни постоянно практикующего врача. Я вышел из самолета и едва подавил в себе порыв поцеловать землю. Сюда я прилетел в компании Клодин Андре, приятной женщины в возрасте немного за шестьдесят. Клодин родилась в Бельгии, но большую часть жизни провела в Конго. Когда я поинтересовался у нее, как она выдержала этот полет, она невозмутимо ответила: «А что вы хотели, это же сезон дождей». Всю дорогу она спокойно проспала. Клодин пережила в этой стране несколько войн и диктаторских режимов, она научилась переносить любую турбулентность.

Мы прибыли на реку Лопори и погрузились в каноэ, выдолбленное из цельного древесного ствола. Лодочник завел навесной мотор, и мы на хорошей скорости двинулись в путь, рассекая воду, ровную, как зеркало.

Вскоре вокруг исчезли всякие следы присутствия человека. Мы случайно повстречали босоногого рыбака, балансировавшего на бортах своей лодки и закидывавшего сеть. Все остальное время плыли в одиночестве. В такой солнечный день река прекрасно отражала облака в небе, густые зеленые кроны и летавших в вышине птиц. Листва была настолько густой, что ветки спускались к самой реке, а иногда даже опускались в воду.

Вдруг впереди показался небольшой пляж, какой скорее ожидаешь встретить на Багамских островах. Песок был белый и очень мелкий, усыпанный сухими пальмовыми листьями. Мы подплыли к берегу и вытащили каноэ на этот пляж.

По древесному стволу слезло темное существо, а за ним на пляж высыпало все семейство. Это были бонобо — наши ближайшие, но почти забытые родичи.

Первой подошла Этумбе — главная самка в группе. У нее на спине сидел маленький детеныш, другого сына она вела за руку. Увидев Клодин, обезьяна довольно взвизгнула и присела рядом с женщиной, так что Клодин хорошо видела глазенки детеныша, таращившиеся на нее из-за черной материнской шерсти. Из леса лихо выскочил хохочущий Бени, которого преследовала Ломела, пытавшаяся ухватить его за заднюю лапу. Появились еще несколько бонобо, всего их было девять. Клодин общалась с ними на протяжении всей их жизни. Это были обезьяны из заповедника «Лола Я Бонобо»[20]. Все эти звери остались сиротами, их родителей убили охотники. Обезьян выпустили в природу примерно за год до моего приезда. Это был первый случай, когда выращенных в заповеднике бонобо выпустили в дикую природу, и мне довелось быть одним из научных консультантов такого мероприятия. Клодин пригласила меня посмотреть на бонобо в их новой среде обитания.