Однажды в России - Константин Столяров

Всю правду милой передать...

Это что, по-вашему, лирика? "Будни следователя" цитировать не стану, они еще наивнее по содержанию. Замечу только, что никаких "больших размышлений о труде работников милиции" в них нет.

Желаю Вам более осмысленного творчества.

С приветом!

По поручению редакции журнала..."

А дальше, в самом низу бланка, повисла чернильная закорючка...

Тоня давно ушла, оставив на память въедливый запах женского пота, а пригорюнившийся Судаков застыл в кресле, подперев лоб косточкой большого пальца.

Оба стихотворения действительно были написаны им прошлой осенью для управленческой стенгазеты к всесоюзному Дню милиции, но он и в мыслях не держал посылать их в Москву. Между тем тщательный осмотр почтовых штемпелей на конверте и реквизитов бланка свидетельствовал о подлинности письма... Что бы это значило?.. Неужели у них в коллективе единомышленников завелась паршивая овца, какой-то циничный отщепенец, который вздумал измываться над ним, майором Судаковым?! Не хочется в это верить, но факт - вещь упрямая...

Мода на омоложение кадров за два последних года изрядно перешерстила личный состав Следственного управления - не считая руководства, из ветеранов, кроме самого Судакова, остался только подполковник Малоешко Лев Климентьевич, его однокашник и начальник отдела, а на место отправленных на пенсию зубров пришли молодые, все как на подбор самоуверенные выпускники университета, ни уха ни рыла не понимавшие в следствии, зато хлесткие на язык. Именно они, эти шустрые мальчики, нарекли его Кунктатором.

Судаков университетов не кончал и понятия не имел, что означает данная ему кличка, но Малоешко просветил - в прозвище не содержится ничего оскорбительного, подрывающего авторитет майора. Дотошный Лев Климентьевич, спасибо ему, не, затруднился свериться с энциклопедическим словарем и установил, что Кунктатором (в русском переводе - Медлителем) в Древнем Риме обзывали полководца Квинта Фабия Максима за использование тактики изматывания противника в период Второй Пунической войны. Если прозвище подразумевает работу с подследственными для выявления истины по уголовным делам, так это не упрек, а скорее комплимент, заключил Малоешко, а если налицо полное совпадение имени Судакова с фамилией римлянина, то тем более обижаться не на что.

Но как ни старался Малоешко, по-товарищески успокаивая Судакова, а изнанка прилипшего к нему прозвища выпирала наружу - за глаза молокососы почем зря подтрунивали над ним. Однако подтрунивать - это одно, а ни за что ни про что, да еще путем подлога выставлять пожилого человека на посмешище - это совсем другое... Кто же тот негодяй, который строит ему козни?.. По всей видимости, младший обслуживающий персонал ни при чем, надобно искать гада среди следственных работников. Таковых в управлении насчитывалось семьдесят девять душ, и Судаков начал перебирать в уме одного за другим, но где-то на середине его отвлек телефонный звонок.

- Судаков! - назвался он, сняв трубку.

- Товарищ Судаков? - зажурчал приятный женский голосок. - Вас беспокоит Мария Сигизмундовна Тартаковская... Вы меня помните? Или уже забыли?

- Слушаю, - выжидательно отозвался Судаков. Никакой Марии Сигизмундовны он не помнил, хотя на память не обижался. Да и с какой стати он должен ее помнить?

- Ну как же, товарищ Судаков? - с вежливым укором произнесла Тартаковская. - По вашему постановлению у меня произвели обыск, заподозрив, будто бы я храню ценности Миши Рогова, описали часть моего имущества... На днях я услышала краем уха, что Миша осужден, и меня, простите, интересует: имею ли я право распоряжаться своими вещами?.. Вы меня слушаете?

- Да, да, - подтвердил Судаков, записывая в блокнот имя, отчество и фамилию собеседницы.

Осенью прошлого года он вел следствие по делу Рогова, промышлявшего спекуляцией иконами, однако каких-либо постановлений на обыск у возможных хранителей его ценностей не выносил, потому что Рогов шел на полном признании содеянного и добровольно выдал неправедно нажитое.

- Товарищ Судаков, что же вы мне скажете?

- Это не телефонный разговор,- ответил Судаков. - Приезжайте ко мне, на Каляева, 6, поговорим. Вы располагаете временем?

- Сейчас я свободна.

- Заказываю вам пропуск на... на пятнадцать часов. Вас устроит?

- Что я должна захватить с собой?

- Только паспорт и копию протокола обыска.

- Так мы не прощаемся? - кокетливо промурлыкала Тартаковская.

- Жду вас.

Положив трубку, Судаков по давней привычке уперся лбом в косточку согнутого большого пальца. Ну и денек выдался, нарочно не придумаешь! То ответ из журнала "Знамя", в который он ничего не посылал, то обыск по постановлению, которого он не выносил... Что бы это значило?.. Какой вред причинил он, Судаков, сызмальства писавший стихи к юбилейным и праздничным датам? Никакого. А сколько принес пользы? Добрая сотня замечательных борцов с преступностью, удостоенных нагрудных знаков "Почетный чекист" и "Отличник милиции", ушла на заслуженный отдых, в нарядных папочках из кожи или коленкора унося с собой стихотворные адреса, вышедшие из-под пера майора Судакова. Так над чем же насмехался гад, пославший его стихи в Москву якобы от имени автора? Только ли над майором Судаковым или же над святыми для советских граждан понятиями коллективизмом, активным участием в общественной жизни, самодеятельным творчеством рабкоров?! Кто же он, этот отщепенец?..

Чем больше растравлял себя Судаков, тем отчетливее в его мозгу вырисовывалось лицо вероятного обидчика - следователя, капитана милиции Затуловского Романа Валентиновича, профессорского отпрыска, умника и всеобщего любимчика. И оттого все горше и горше становилось у него на душе.

Одновременно с модой на омоложение кадров административные органы с чьей-то подачи подхватили почин о наставничестве, внедрявшийся в добровольно-принудительной форме, как картофель при Екатерине Второй. К каждому старшему следователю приказом по управлению прикрепили дипломированного новичка, чтобы тот мало-помалу освоил навыки, а потом и специфические тонкости следственной работы. Что из того, что он. Судаков, путает криминалистику с криминологией? В каждодневной работе эти научные изыски без надобности. Зато он умеет другое, чему в университетах не учат, о чем там даже понятия не имеют. Попробуй снять полноценные свидетельские показания с неграмотного татарина, который говорит "не знаю", прежде чем ему задали вопрос. Да будь ты хоть сто раз доктор или кандидат юридических наук, все равно ничего путного не добьешься, только опозоришься, тогда как он. Судаков, добивался, за что неоднократно ставился в пример сослуживцам... Вот эту-то следственную премудрость он целых два года щедро, с чистым сердцем передавал Роме Затуловскому, - а что получил взамен? Черную неблагодарность.

Поскольку работа следователя, кроме всего прочего, немыслима без выдержки, Судаков пересилил негодование и сосредоточился на том, как лучше подловить Затуловского и доказательно, по всем правилам припечатать к ковру обеими лопатками. Надобно сделать все тихо, без огласки, не привлекая внимания начальства, которое осуждает внутренние склоки безотносительно к тому, кто прав и кто виноват. Не стоит преждевременно расшифровываться и по профессиональным соображениям - еще работая оперуполномоченным в райотделе, Рома Затуловский тесно, по-свойски сошелся с ровесниками из угрозыска, ведавшими агентурой, по его просьбе они из кожи вон лезут, а это способствует раскрытию преступлений и, что греха таить, позволяет Судакову на год-другой отсрочить уход на пенсию...

Начнет он расследование с установления связи между Затуловским и Тоней, потому что Тоня распечатывает поступающую к ним корреспонденцию и, при наличии предварительного сговора с женатым, кстати сказать, капитаном, должна была, по всей видимости, первым ознакомить его с ответом из журнала "Знамя". Действовать надобно по свежим следам, не откладывая в долгий ящик. В обеденный перерыв он подгадает сесть в столовой рядом с Затуловским, заведет непринужденный разговор о женщинах, невзначай перейдет к Тоне, и тогда...

15. КОМПЛЕКСНЫЙ ОБЕД

Чтобы попасть в столовую, надо было спуститься вниз, выйти из подъезда Следственного управления наружу и наискось пересечь улицу Каляева, что Судаков и проделал на пять минут раньше обычного. У неисправного мусороуборочного автофургона он замедлил шаг и, убедившись в том, что не бросается в глаза сослуживцам, решил постоять в сторонке, дожидаясь Затуловского. Вскоре он встрепенулся, заметив курчавую шевелюру остроносого Ромы, имевшего отдаленное сходство с Александром Сергеевичем Пушкиным, но, к огорчению Судакова, Затуловский был не один - рядом с ним, по-утиному переваливаясь на ходу, степенно шествовал тучный и белоголовый подполковник Малоешко. В другое время Судаков был бы рад пообедать с Львом Климентьевичем, но сегодня однокашник оказался помехой, в его присутствии заводить разговор о женщинах не хотелось.