Пташка (СИ) - Скворцова Ксения

Сид развернулся, чтобы уйти, как вдруг на плече раскалённым железом застыла ладонь Ингвара.

— Постой!

Фиргаллу никогда не забыть того взгляда. Блестящие, чёрные, что не различить зрачка очи вцепились в него. Правая рука зависла напротив. Большая, сильная.

Сид медленно перевёл взор с протянутой длани на лицо юноши. Как легко пожать эту руку, дотронуться до чужого, окаянного человека, что украл его радость! Что обнимет его Этайн, проведёт по шёлковым волосам, что одна во всём свете познает нежность её кожи…

Внезапная боль пронзила виски. В тот же миг горячие пальцы сомкнулись вокруг его холодной ладони. Где-то высоко над головой раздался первый громовой раскат, а порыв ветра швырнул в его лицо запах дождя.

13. Друзья.

— У тебя получается всё лучше и лучше! — одобрил Айфэ, и Гнеда спрятала на груди польщённую улыбку.

Она и сама видела, что Пламень потихоньку начал подчиняться, а её уверенность в собственных силах и приязнь к строптивому, но такому красивому и изящному животному изо дня в день становились всё сильнее.

— Но до тебя мне всё равно далеко, — не удержалась от досадливого замечания девушка.

Айфэ, обходившийся без уздечки и правивший своим Снехте лишь с помощью верёвки, свободно накинутой на шею мерину, усмехнулся.

— Я был посажен на коня в три года. Напрашиваешься на похвалу?

Гнеда засмеялась и зарылась рукой в гриву Пламеня.

— С таким именем у тебя на роду написано находить общий язык с лошадьми. — Он вдруг осёкся и осторожно посмотрел на девушку. Гнеда не встретила его взгляд, продолжая ворошить чёрную холку.

— Странно. Через столько лет узнать своё настоящее имя, — наконец промолвила она.

— Это не плохо, иметь несколько имён. Хочешь, я буду звать тебя Яронегой?

— Нет! — испуганно выпалила девушка.

— Как скажешь, — улыбнулся Айфэ и незаметным прикосновением подстегнул Снехте ускорить шаг.

— Вы словно читаете мысли друг друга, — восхищённо проговорила Гнеда, догоняя молодого сида.

— Доверие. Он полагается на меня, знает, что я его не обижу, что со мной он под защитой. Снехте позволяет мне касаться его там, где не позволил бы никому другому, он узнаёт мой запах задолго до того, как я подойду к конюшне, он помнит мою походку и слышит мой голос за многие сажени. Полная, безграничная близость. – Айфэ пробежал пальцами по серебристой шерсти. – Я знаю каждый рубец на его коже, каждую выемку на копыте. Мы с ним прошли через огонь и воду, чтобы заслужить доверие друг друга. Это упорный труд, но наша дружба стоит каждого затраченного мгновения.

— Тебе повезло с таким покладистым конём, — сказала Гнеда, но Айфэ ответил ей звонким смехом.

— Ты, должно быть, шутишь! В первый месяц нашего знакомства я ходил с ног до головы в синяках. Более норовистое животное сложно представить.

Девушка прикусила язык, и до усадьбы молодые люди ехали в тишине. По рукам и ногам разливалась приятная усталость, перемешанная с негой от ощущения натруженного тела.

Остатки утреннего тумана белёсыми обрывками путались под копытами, от овина тянуло сладковатым дымом. Хлеб выращивали на полях внизу, но на обмолот его привозили наверх, и теперь до них доносилось мерное постукивание цепов из гумна, и этот звук заставил сердце Гнеды сжаться. Впервые ей не довелось своими руками ощутить богатство собранного урожая, почувствовать тяжесть сжатых колосьев в намозоленных серпом и окроплённых едким зелёным соком ладонях. Не довелось обонять того особенного запаха выдернутых льняных корней и глубокого, свежего и одновременно прелого духа развороченной земли.

Осень в горах наступила внезапно, и Гнеда удивлённо любовалась на пожелтевшие в одну ночь листья берёз и ясеней. Подсвеченные пронзительной синевой небес, они казались особенно нарядными.

Едва спутники показались в воротах, к ним подскочил стремянной, помогая Гнеде спешиться. Айфэ легко спрыгнул с серого мерина и, ухватив его за недоуздок, повёл в конюшню. Вверив свою лошадь слуге, юноша присоединился к Гнеде, которая уже рассёдлывала Пламеня.

— Когда ты идёшь к отцу? — спросил он, принимая у неё сбрую.

— Нынче не будет урока, — отозвалась она из денника. Выбрав в яслях пучок свежей, мягкой соломы, она принялась бережно вытирать потные бока коня.

— Бьюсь об заклад, ты ничуть не расстроена, — улыбнулся юноша.

— Видел бы ты, какой отрывок из книги он велел прочитать, — со вздохом протянула Гнеда, и Айфэ рассмеялся уже в полную силу. – Впрочем, иногда бывает очень любопытно. Похоже на старины Гостилы, только Фиргалл говорит, это происходило взаправду. А вот когда начинается про войны, становится скучно. И страшно. Взять хоть былые обычаи сидов, — Гнеда поморщилась, и её передёрнуло, — отрубать головы врагов и украшать ими коней!

— Они верили, что так сила поверженного противника переходит к ним, — пожал плечами Айфэ.

— Самые порядочные люди вечно оказываются отравлены или зарезаны в своей постели, — мрачно продолжала девушка, придирчиво ища на Пламене остатки пота, — несчастные наследники истреблены просто потому, что их угораздило не вовремя родиться, а женщины — те и вовсе лишь орудия в играх мужей, которых можно продавать, словно овец на торгу.

— Такова жизнь, и не только в княжеских семьях. Разве ты не знала? Все стремятся к власти. — Айфэ больше не улыбался.

Гнеда отбросила солому и выпрямилась.

— И ты тоже?

Юноша задумчиво посмотрел на неё.

— Нет. Я хочу быть свободным. — Он подал Гнеде скребницу и прислонился к стене, наблюдая за действиями девушки.

— Ты и так свободен, — удивлённо возразила Гнеда, проходясь по шелковистой шерсти.

— Именно. Власть обращает в рабов всех, и правителей тоже. И потом, — он скрестил руки на груди и слегка тряхнул головой, — я приёмный сын. Отец стоит далеко в очереди на престол. Даже если бы я и хотел, прийти к власти было бы нелегко. Но я не хочу. И никому не посоветую такой участи. Чему ещё учит тебя отец? — Айфэ явно был не по душе ход беседы, и он решил изменить его.

— Он показывает мне чертежи, объясняет, как их читать. Рассказывает о землях, морях и народах. А ещё Фиргалл начал знакомить меня с северным наречием, и иной раз кажется, что моя голова не выдержит и треснет, как перегретый горшок.

Юноша хохотнул и помог Гнеде накинуть на Пламеня попону.

— Отец намедни спрашивал мой детский деревянный меч, — как бы невзначай обронил Айфэ, когда они закрыли задвижку денника и вышли из конюшни. Гнеда вспыхнула и покосилась на юношу.

— Он, видно, решил меня замучить. Сказал, что я должна уметь оборонять себя. Небеса, я никогда не чувствовала себя более никчёмной! Фиргалл велел мне нападать на него, хоть раз коснуться… Где там! Сбил меня с ног ещё на подлёте. — Девушка поджала губы, с видимой неохотой вспоминая учение. — Согнал с меня семь потов, и всё без толку. Да и разве девичье это дело? Айфэ, может, хоть ты ему втолкуешь? Проку от меня в маханье мечом никакого, скорей себе вред причиню.

Гнеда с надеждой посмотрела на своего собеседника, но тот приподнял брови.

— По правде говоря, это я подсказал отцу эту мысль.

— Ты? — Она смотрела на него как на предателя.

— Мы с отцом не всегда будем рядом. Нас могут ранить или убить. Это только разумно.

— Я боюсь даже думать о подобном, — содрогнулась Гнеда.

— Тем более. Ты должна знать, что делать, если страх осуществится. Приготовить себя к любому исходу. – Айфэ опустил глаза. — Рано или поздно мне придётся уехать. Я должен буду вернуться домой.

— А я? Что станет со мной?

Юноша сделал нетерпеливое движение руками.

— Ты говоришь, словно это не тебе решать.

— Но Фиргалл…

— Фиргалл лишь собирает тебя в путь. Дорогу ты вольна выбрать сама. Иначе, какой в этом всём смысл?

Девушка нахмурилась, но тут сид тронул её за руку.

— Пойдём, я хочу показать тебе кое-что.

Она послушно последовала за Айфэ вглубь двора. Они прошли довольно далеко, оставив позади конюшню, хлев, поварню и амбары. В эту часть усадьбы Гнеда обычно не заходила. Юноша остановился возле риги и тихонько отворил дверь, пропуская девушку вперёд.