Ученица Лесника. Книга Авеля - Игорь Ривер

ниоткуда на небольшой круг покрытой этой серой травой земли. Края круга обрывались в бездонную пропасть. Посредине стоял небольшой домик, к нему она и пошла. Не прыгать же было с обрыва в пустоту.

Дверь была немного приоткрыта. Ирина потянула ее на себя.

– Я же говорил: кто-то там есть. А ты: “Пить надо меньше!”

На нее с интересом уставились двое сидевших за столом мужчин. Совсем молодых, лет по тридцать, не больше. Один в советской военной форме и почему-то в рваных сапогах. Второй в черном комбинезоне с “Железным крестом” на груди. Немец?

– Ты кто?

Он спросил не по-русски, но она все поняла.

– А где я?

Оба рассмеялась. Тот, что был в форме Красной Армии, сказал:

– Хотел бы я это знать.

– Я ему миллион раз объяснял, – усмехнулся немец. – Это граница миров. Он не верит. Говорит, что такого места нет. Но ты-то кто?

– Учитель зовёт меня: Рыжая.

– А кто твой учитель?

– Лесник.

– Может быть ты знаешь ещё и Татарку?

– Княжну? Знаю. Да я и вас знаю.

Ей вспомнился недавний разговор у костра.

– Ты – Зигфрид, а ты – Защитник.

Вот тут их проняло. Они молча уставились сначала на нее, потом друг на друга, потом снова на нее. Потом Зигфрид посмотрел в окно, будто там было что-то интересное, но ничего нового не обнаружил. Все тот же неяркий свет с серого неба.

– Хорошо, Рыжая, – наконец сказал он. – Хорошо… Нам представляться, значит, не надо. Объясни пожалуйста, как ты тут очутилась.

– Я…

Ей пришло в голову, что не стоит особенно откровенничать с этим немцем.

– Не бойся! – немец поднял руку в успокаивающему жесте. – Оттого, что ты нам что-то скажешь, ничего не изменится. Это – Граница. Здесь нельзя ничего изменить и отсюда ничего нельзя изменить ни в одном из миров. Здесь каждый день (хотя это не дни) все обновляется. Когда нас сюда забросило, у него на поясе была фляга с водкой, а у меня мой офицерский паек в сумке. Каждый день фляга снова полна водки, а в сумке снова появляются консервы и шоколад. Здесь нет времени, нет изменений. Ты можешь говорить на любом языке и тебя все поймут. Как ты сюда попала, я примерно представляю, но хотелось бы услышать это от тебя.

Защитник кивнул и сказал:

– Говори, не бойся. Тут даже умереть нельзя. Я пробовал. Два раза. Он говорил, что не получится, но я не верил. Зря.

– Но вы…

– Хорошо. Давай, я буду рассказывать, а ты кивай, если я говорю правильно. Ты и твой учитель искали какой-то артефакт. Старый и очень сильный. Может быть, книгу. Так?

Она кивнула.

– Такие вещи всегда очень сильно продавливают границу и оттуда лезут всякие твари. На вас напали. Либо нежить, либо ангелы. Так?

– Ни те, ни другие. Нежить я видела, она не такая. И ангелы не такие.

Немец улыбнулся.

– Интересно, где ты могла с нежитью познакомиться? Ну ладно, допустим, познакомилась. Откуда ты знаешь, какие бывают ангелы?

Она промолчал. В жизни ей действительно ангелов видеть ни разу не приходилось.

– Молчишь? Их конечно принято рисовать в белом и с крылышками, но это же художник. Он так видит. А на самом деле они очень разные.

– То есть в Ирии живут вот эти… с щупальцами?

– Был такой художник, Босх. Не слышала? Поинтересуйся потом. Он изображал на своих картинах демонов, сцены ада и так далее. Весьма натурально изображал. Но откуда взялись демоны, ты знаешь? Все было очень просто. Сатана, когда уходил из рая, взял с собой треть ангелов. Вот они и есть. Никакой разницы внешне. Есть красавцы, есть уроды. Ну а потом твой учитель по ним чем-то ударил, окончательно пробив границу и ты здесь, радуешься нас своим присутствием. Все так и было?

– Ну в общем да. Только не он, а Татарка. Княжна, то есть.

– Да, она может. Когда я там, на месте нашего боя, увидел ее лук… Ты знаешь, Рыжая, на самом деле она и есть мой первый учитель…

…

Ему было семнадцать лет. Простой кнехт Ордена, на половинном жаловании и без надежды стать оруженосцем. Принеси, подай, посмотри, сбегай… Однако жизнь была не так уж плоха. Жаль, что сегодня она кончится. Нельзя сказать, что он так уж сильно боялся этого, но все равно было как-то не по себе.

Издали послышался топот копыт. Неровный строй щитов с нарисованными на них красными и черными крестами вздрогнул. Залязгала сталь. Кто-то наспех читал молитвы, кому-то приспичило облегчиться перед боем. Здоровенный наемник-прусс, стоявший рядом с кнехтом, вытащил из сумки кусок хлеба и впился в него зубами. Правильно делает. А то убьют, а хлеб пропадет.

Ордынцы появились из тумана, с визгом пролетели на своих лошадках вдоль строя. Несколько стрел ударились в щиты и справа кто-то истошно заорал.

Слева послышался рев рогов и топот и крики рыцарской конницы на время заглушили визги варваров, но только на время. За туманом кричали, звенело оружие, а им никто так и не дал команды атаковать. Потом стало ясно, что бой проигран. Ордынцы опять проскакали мимо них, только на этот раз их было гораздо больше. Стрелы посыпались градом и тогда мальчишка в первый раз увидел эти глаза и облако черных волос.

Женщина-татарка натянула лук, глядя ему прямо на него. Сейчас стрела ударит и… В этот момент что-то изменилось в нем. Он вскинул щит и сделал с ним нечто, чего даже не понял поначалу. Стрела ударила в черный крест, прямо в центр и сломалась. Разлетелась на куски. Неяркое зеленое сияние вспыхнуло и сразу погасло. Он даже не ощутил удара, зато увидел в глазах женщины безмерное удивление.

Потом они отступали к перелескам, плотной группой, прикрывая щитами двух раненых братьев-рыцарей, каким-то чудом выбравшихся из кавалерийской свалки. Ордынцы наседали на них время от времени, но потом оставляли в покое. Бой и так был выигран, а на поле хватало целей полегче, чем организованная группа пехоты. Мальчишка командовал, его слушались и они прорвались. Откуда-то он точно знал, что и как делать и как подчинить людей.

Этим же вечером он стал рыцарем и один из братьев, которых он спас, подарил ему свой меч, а второй – шлем.

…

– Так я стал учеником без учителя. Из Ордена вскоре пришлось уйти, подстроив известие о своей гибели. Я перестал стареть. На меня уже косились с подозрением и было недалеко до обвинения в колдовстве. Потом были войны, большие и маленькие.