Марк - Артём Сениянц

Блэк, впервые за долгое время, расплылся в глупой улыбке.

– Был когда-то. В твоём возрасте. Потом понял, что ни черта в жизни не смыслю, ни в этой, ни в той. А про посёлок мне не грех не знать. Я тут не был четырнадцать лет.

Марк не предал словам спутника особенного значения. Ему было намного важнее увидеть хоть что-то кроме пресловутой бурой равнины, да серой ленты, уходящей за край.

– И где ты видишь посёлок? – нетерпеливо поинтересовался новоиспечённый Спящий.

– Нигде. Посёлка я не вижу, – Блэк протянул бинокль спутнику. – Но посмотри на траву у насыпи! На са-а-амом горизонте.

Марк повозился с фокусировкой увеличительного прибора и прицелился в указанное направление. Потратив целую минуту напрасно, он честно сознался, что ничего приметного не видит.

– Да на траву, на траву ты внимание обрати! Ничего не смущает? – по-детски весело воскликнул Блэк. Марк, не отрываясь от наблюдений, пожал плечами.

– Она чёрная, балда ты слепая! Рядом коричневая, а там чёрная. В потёмках и вдали – чёрная. Вблизи и при свете – зелёной станет. Понимаешь?

Марк протянул бинокль тому, кто пользуется им гораздо лучше, и тяжело вздохнул.

– Эх, дурья твоя башка. Зелёная трава тут не растёт сама по себе. Там её фермеры посадили.

Заметив понимающие кивки спутника, Блэк забрал бинокль и упрямо зашагал вперёд. Марк поспешил за ним, хотя стал чувствовать неимоверную усталость. Совсем неуместную и внезапную, но всё ещё контролируемую. Вскоре в мыслях заиграла навязчивая и противная мелодия, знакомая до боли, но совсем неподходящая для данной минуты. Марк с отчаянием попытался вспомнить, откуда он знает этот незамысловатый мотивчик, исполненный на рождественских колокольчиках. Но это не удалось.

– Блэк, далеко ли ещё до фермеров? – устало протянул Марк.

– Да прилично ещё. Тысяч сорок шагов, не меньше.

– Я не могу. Мне нужен привал.

– А который сейчас час? – с прищуром посмотрев на левую руку спутника, поинтересовался Блэк.

– Три часа ровно, – ответил Марк, взглянув на циферблат наручного девайся. И немного расстроился, обнаружив, что индикатор заряда на том же циферблате замигал красным цветом.

– Я ещё полчаса могу идти, – недовольно фыркнул Блэк.

– А я будильник на три поставил. Видимо, он меня сейчас в чувства приводит.

Внезапно усталость как рукой сняло. И надоедливый перезвон колокольчиков перестал играть в мыслях.

– Ладно, у меня перерыв в пять минут. Потом опять зазвонит, – осознав причинно-следственную связь, объяснился спутнику Марк. – Если проснусь… Усну… Короче, если в своём мире очухаюсь, ты меня тут сможешь вниз стащить?

Блэк задумался на секунду и покачал отрицательно головой.

– Старый я уже для таких подвигов. Спину сорву, потом ты меня тащить будешь. Давай вниз!

Когда мелодия колокольчиков заиграла вновь, Марк уже лежал на бурой траве, оставив на себе свою многострадальную куртку. Блэк скинул заплечный мешок и облокотился об него. Переведя дух, он достал из мешка металлический портсигар. В нём лежало три самокрутки и газовая зажигалка. Блэк чиркнул кремниевое колёсико, и от вспыхнувшего сине-жёлтого пламени прикурил рассыпающийся цилиндрик. Воздух тут же наполнился ароматом тысячи нестиранных носков.

Марку этот запах был незнаком. Он поморщился и уткнул нос в подмышку. Так и уснул.

5

Лина очень обрадовалась домашнему ужину. Пусть её супруг и не тянет на хорошего повара, он, всё же, умеет приготовить съедобное и вкусное. Например: запечь давно обещанную курицу в духовке.

Хотя, если быть честным, сейчас Марк приготовил не целую курицу, а только окорочка. Зато целых восемь штук. Хватит не только объесться на сон грядущий, но ещё и оставить на завтра.

Однако на кухонном столе Лину ждали не только запечённые куриные запчасти. Её супруг, не желая напрасно терять свободное время, украсил место трапезы лепестками белых и бардовых роз. Посреди них стояли два бокала наполненные вином. И вино соответствовало лепесткам – в одном бокале было белое игристое, в другом – бардовое полусухое. От бокалов разливались тысячи искр, что были отражением десятков свечей расставленных повсюду. Пахло лавандой и апельсином – лучшим сочетанием для лампадки с ароматическим маслом.

Марк галантно помог супруге снять с себя обувь и верхнюю одежду. Убрав пальто и сапоги в стенной шкаф, он выключил свет на кухне. Свет свечей был достаточно ярким, чтобы без труда смотреть друг другу в глаза и видеть каждую тень улыбки.

В двери ванной комнаты заскреблись. Лина испуганно посмотрела на мужа и повернулась на звук. Марк извинился и вышел.

– А ну сиди тихо! – послышалось из коридора. – Не мешай маме с папой разговаривать!

В ответ протяжно мяукнули.

– Смотри мне, кастрирую!

Раздался тихий, жалобный писк, и двери в ванную закрылись.

– На чём мы остановились? – с извиняющейся улыбкой, спросил Марк.

– Как ты меня глазами раздеваешь, – хихикнула Лина, протягивая руку к бокалу с белым игристым. Марк подошёл к ней сзади и опустил шершавые ладони на нежные плечи.

– Глазами, Марк, глазами! – игриво дёрнув плечами, снова хихикнула Лина.

Марк подчинился и занял место напротив. В неверном пламени свечей столь милые черты лица стали ещё милее. Он засмотрелся на супругу, совершенно забыв о еде и вине.

Лина же не стеснялась. Она с аппетитом ела окорок, при том, забыв про столовые приборы. Не смущалась и проталкивать в желудок не дожёванное мясо, солидными глотками опустошая бокал вина.

Марк старался не замечать, как пропечённый маринад пачкает милые и хрупкие щёчки любимой. Старался игнорировать и разбросанные по тарелке косточки. Собственно, и на то, как супруга берёт жирной рукой изящный бокал из тонкого стекла, Марк старался смотреть сквозь пальцы.

Его гораздо сильнее заботила лёгкая улыбка любимой, что проскакивала в перерывах между пережёвыванием мяса и очередным глотком вина.

– Почему не ешь? – спросила Лина с набитым ртом.

Марк, будто спохватившись, взялся за вилку с ножом. Глупо покрутил приборы в руках, а потом освободил руки и принялся есть на манер супруги.

– Тебе не звонили с работы? – спросила Лина, не переставая жевать. Марк молча помотал головой.

– Может тебе стоит самому позвонить?

Марк скривил гримасу, которую стоило расценивать как «возможно».

– И когда ты планируешь это сделать?

– Завтра, – ответил он, когда проглотил еду. – Если завтра она мне не позвонит, к вечеру пойду