Урал атакует - Владимир Молотов

— Ну ладно, — выговорил он. — Мне пора.

Маша вроде бы вздрогнула, а может, ему просто показалось. Взгляд стал каким-то серьезным, сосредоточенным.

— Что ж, как скажешь.

Он подошел к дверям. В горле застрял сухой комок. Он почувствовал ее дыхание на затылке, обернулся и мягко поцеловал ее в губы. Холодные шершавые губы.

— Я не прощаюсь, — бросил Костя и быстро вышел за дверь.

Замок провернулся практически сразу. Муконин торопливо спустился вниз.

Уже на улице он прошелся взглядом по окнам, пытаясь найти ее окно на седьмом этаже. Но так и не понял, нашел ли?

Все, больше никогда я не вернусь сюда, сказал он себе, не веря. Быстрей уйти, забыть, вычеркнуть, изжить. Никогда! Потому что не нужно. Потому что незачем.

У метрополитена людей оказалось много. Костя приметил одну даму, модницу, каких редко встретишь в тяжелое время. Она шла, одетая в красные шаровары по-казацки и легкую коричневую курточку, волосы, выглядывавшие из-под красного же берета, были у нее с фиолетовым оттенком. Надо же, подумал Костя, кто-то еще пробует нормально жить.

В вагоне Муконин вышел в сеть и отправил весточку «Гранате70».

«Сегодня подвезу нашим оборотням описание ложной панацеи. А в нем один тип жалящего яда якобы заменен на другой. Пусть их друзья проглотят наживку и возрадуются. Больница в девять открывается, но оборотни будут ждать на улице, в двадцать первом квадрате, судя по нашей карте. Ну ладно, после встречи с ними отпишусь, что там и как. Пока!»

Потом Костю укачало, и он чуть не уснул. Но поездки в местном метро длились быстро. Когда он вышел на нужной станции и поднялся наверх, то прикурил очередную сигарету и тем взбодрился. Времени было без десяти девять. До встречи с Набоковым оставалось десять минут.

Костя побродил кругами, обдумывая сценарий встречи. Минуты шли, поднималось ненужное волнение. Наконец, ровно в девять он пришел в назначенное место. Это был безлюдный уголок у въезда в гаражный массив. Напротив располагалась промышленная зона. Там протекала скоростная дорога, а за дорогой тянулся бетонный забор. Вдоль забора крупно зияли черные буквы граффити:

МОСКВИЧИ ВОН С УРАЛА!

Костя остановился и покрутил головой направо-налево. По шоссе проносились автомобили, ни один не собирался останавливаться. Муконин оглянулся назад — пустынно и тихо. Лишь серые кирпичные стены гаражей, угрюмые ржавые ворота и над ними, сбоку, на возвышении — бревенчатая будка сторожа с заколоченными фанерой окнами. Костя отвернулся и тупо уставился на лозунг на бетонном заборе через дорогу. Где же этот гребаный Набоков? И почему он выбрал такое дурацкое место?

Ответов у Кости вылетело много, но додумать он не успел. Уж очень тихо сзади зашуршали шины, поздно он начал поворачиваться. Пчелиным укусом больно кольнуло в поясницу, как будто ввели острую иголку. Он захлебнулся волной, в глаза накатила розовая пелена, тело охватила небывалая слабость. Костя осел, и мир исчез.

Очнулся Муконин оттого, что в лицо брызгали кипятком. Но то оказался не кипяток, а чья-то тяжелая ладонь. Туман в глазах постепенно рассеялся, мозги перестали качаться. И Костя увидел перед собой усатого Саныча.

— Ну что, Муконин, очухался? — просипел низкий голос.

Было душно и потно. Костя лежал бочком на кожаном сидении. Руки за спиной больно стягивало нечто вроде ремней. Реальность творилась в салоне какого-то минивэна.

— Молодец, — обрадовался Саныч.

В его руках вдруг оказался черный шарфик, и через мгновение усач вероломно накинул шарфик на глаза Косте, грубо и быстро завязал узел.

— Вставай, пошли! — Костю подхватили под руки (рядом оказался кто-то еще).

Помогли подняться и поволокли из машины.

— Ногами-то ступай, ушлепок! Мы чо, тебя тащить должны? — раздался над ухом злой богатырский голос.

Костя споткнулся, ухнул вниз, но попал ботинками на твердое покрытие. Муконина повели вперед.

— Давай, давай, пшел!

Двое провожатых поддерживали его под мышками. Костя принялся отсчитывать в уме шаги. Раз, два, три… Десять, пятнадцать, двадцать.

— Осторожно, ступенька, — усмехнулся богатырский голос.

Костя остановился, вытянул носок, нащупал ступеньку, шагнул. Получилось удачно.

— Веди его в северную комнату, — просипел Саныч. — Я сейчас.

Справа отпустили. Слева громогласный грубиян громко выдохнул. Скрипнув дверью, он завел Костю в комнату, посадил на стул, руки садистски закинул за спинку — в предплечьях дернуло до дурноты. Затем Костя услышал за спиной, как снова скрипнула дверь.

— Ну все, ты свободен, — прорезался Саныч.

Дверь опять издала звук. Мягкие шаги — усач приблизился к Муконину. Стянул повязку, зашел спереди, поглядел пытливо.

Здесь пахло свежим деревом. Костя поводил глазами. Холодная полумрачная комната с опанелкой на стенах, с паркетным полом, с зашторенным окном. Из обстановки — диван, кресло, столик, большая тумба, полки лесенкой, на которых стояли жестяные банки, в углу масляный радиатор, обмотанный своим проводом так, что вилка свисала вниз. «За городом, в дачном поселке?» — промелькнуло в голове. Пальцы онемели, предплечья ныли.

— Ну и что все это значит? — собравшись с духом, непринужденно поинтересовался Костя.

— Догадайся с трех раз, — ухмыльнулся Саныч.

— Может, вы все-таки объясните?

— Ты что, решил, что мы идиоты, да? — злобно вперился глазками Саныч. — Ты подумал, что с нами играть можно? Поперся к своим и все рассказал. Ты себя Штирлицем возомнил?

Крепкая оплеуха обожгла Костю.

— Я не понимаю, о чем вы? — Он вжал голову в плечи.

Щека остро заполыхала.

— Ах, он не понимает! — театрально произнес Саныч.

В руке комитетчика оказалась мемка, и тот сунул ее под нос Муконину.

— Ты нам что принес? Вот эту хрень? Состряпали, да, фигню какую-то?

— С чего вы взяли? Здесь подлинная информация, — не сдавался Костя.

— С члена собачьего. Мы тебе сразу жучок прицепили, покруче того, который ты для следователя приготовил. Так что все твои похождения нам известны.

Костя начал мучительно соображать. Кажется, все вышло, как наметили. Эти олухи думают, что они слышали правду. Главное, понять — известны ли им мои передвижения? Мобильник я периодически выключал. Вот только черный Фольксваген. Но от него тоже им толку не было. По всему выходит, что они знают, как и задумывалось, лишь слова.

— И куда вы его прицепили? — спокойно поинтересовался Костя.

Саныч злорадно осклабился.

— В жопу, мать твою. Под мышку тебе прикололи.

Комитетчик убрал мемку. Затем брезгливо расстегнул Косте ворот и, скривившись, достал знакомый Муконину паучок. Да при этом больно дернул за волосы под мышкой.

— Так что ты понял, уже не отвертишься! — Саныч засунул жучок в карман пиджака. — Значит, «Минипа» на мемке дутая, в старой версии, с токсином столбняка. Ученые — из мертвых душ. Ну и хитрецы, хотели нас вокруг пальца обвести, а? Давай, Муконин, колись, кто этот, с которым ты базарил — настоящий руководитель группы? Генерала мы уже вычислили. Ты нам его назвал.

У Кости защемило в груди. Неужели на тайной встрече, там, у озера Шарташ, он назвал Калинова по имени-отчеству? Да нет, вроде бы не было. Тогда что, Саныч блефует? А если правда вычислили? Это равнозначно приговору, с отчаянием подумал Костя. Теперь они возьмутся убирать Калинова, так же, как пытались устранить министра Комова.

— Фигу вам с маслом! — Костя презрительно поглядел на Саныча.

— Чего?

— Фигу вам с маслом, говорю, — отчеканил он.

— Ах ты сучара! — Мощный удар кулаком словно раздробил челюсть на части. Костя зажмурился: вдох-выдох. Попробовал зубы языком — один зашатался. Стало обидно, чуть слеза не вылезла. Муконин сплюнул в бок.

— Для предателя родины ты слишком хорошо бьешь, — прошипел Костя.

— Предатель родины? Ха-ха-ха! — громко выдал Саныч. — Не смеши меня, Муконин. Какая, к хренам, родина? Ты что, долбаный осел, до сих пор не понял? Никакой родины давно нет. России нет больше! Все. Была да сплыла! Тю-тю. Одни ошметки остались. Или ты эту порнографию в виде Уральской республики родиной называешь? Так и ее скоро тоже с лица Земли сотрут.

Комитетчик склонился над Костей и сделал соответствующее выражение лица, мол, кто бы сомневался.

— Это миротворцы тебя так обработали? — спокойно осведомился Муконин. — Надеешься, что когда они тут все завоюют, они вам пряников раздадут? Так ты ж тогда сам долбаный осел. На кой ты им сдался? Они тебя же первым делом в порошок сотрут, либо в послушного киборга превратят. Или ты еще не втюхал, а?

— Я вот никак не пойму, чего ты добиваешься, Костя? — неожиданно подобрел усатый комитетчик. — Согласился бы с нами работать, мы б тебе таких пряников надавали. От тебя всего-то и нужно: перевербовать всех ученых на нашу сторону. Ведь у каждого человека, как известно, есть своя цена. Кому счет в долларах в Швейцарском банке, кому личный домик на Средиземном курорте. Виллу не обещаем, но домик вполне. И для тебя бы добра нашлось немало.