Культурный разговор - Татьяна Москвина

Это время творили совершенно необыкновенные мужчины, чем-то напоминающие племя, которое когда-то водилось на евразийском континенте под именем «русские православные». «Русские православные» форсировали Альпы, могли в одиночку съесть гуся, пели протяжные грустные песни и называли своего царя батюшкой. Им на смену пришло племя «советские настоящие»: эти штурмовали космос, искали золото и нефть, пели бодрые песни и своих вождей называли товарищами. Нам и предлагают посмотреть на «советских настоящих» в условиях душераздирающих красот Севера с целью эстетического и морального удовлетворения. Северный мужской триллер! Давненько не встречались мы с ним, со времен, наверное, «Неотправленного письма» Калатозова и «Дерсу Узала» Куросавы. (Хотя в последние годы и было несколько попыток вернуться к теме.) И пусть на лица наших охотников и геологов всегда ложится отсвет золотой лихорадки кисти Джека Лондона, это не беда: Джек Лондон тоже, по сути, настоящий советский писатель, его читали умирающему Ильичу, кто помнит…

Мы смотрим на суровое и прекрасное лицо геолога Чинкова (Лавроненко) и вспоминаем знаменитый портрет Хэмингуэя, а также Евгения Урбанского в фильме «Коммунист». Слышим, как Чинков каменным голосом уверяет, что на Территории есть золото и он его найдет, верим: да, найдет. И если бы он его нашел через полчаса и фильм закончился, то никаких вопросов к режиссеру Александру Мельнику не возникало бы. Но сложение фильма таково, что он постоянно как бы заканчивается, но никак не может закончиться, – и на третьем часу картины понимаешь, что в ее сложении предусмотрена бесконечность. Всё нашли: и героев, и место действия, и атмосферу, и даже стиль. Забыли про сюжет. Не построили драматического действия, развития отношений между героями. И «Территория» распалась на длинную цепь эпизодов, зачастую вообще ничем не связанных. В целое фильм объединяет только изысканно-печальный голос Ксении Кутеповой (журналистка), читающей закадровый текст. Эта журналистка почему-то целый год торчит на базе, но даже возможных битв за женщину в духе того же Лондона не возникает. Ее влегкую прибирает к рукам геолог-авантюрист с постоянно ироническим выражением лица (естественно, Евгений Цыганов). Но и здесь отношения никак не развиваются, геолог в экспедиции зачем-то ломает обе ноги, и его в виде кричащего свертка везут в центр. Везут на оленях, потому что возле геологов хронически маячат старик-эскимос и его, разумеется, дочь (бывают ли сыновья у эскимосов, тунгусов и других представителей малых народов в кино?). Мохнатые глазастые олени – настоящие, бескрайние снега – настоящие, красота немыслимая… Однако из ста кроликов не может составиться лошадь, а из ста эпизодов не получается кино, ежели оно ничем не «прошито», никаким драматическим действием. Эпизоды «Территории» можно поменять местами, перетасовать, как колоду карт, и снова перед нами будет бессвязный набор сцен. Эффектных, отлично снятых, но не составляющих никакого целого!

Некоторые эпизоды я вообще не поняла – к примеру, ближе к концу кто-то в кого-то зачем-то стреляет, а другой кто-то пытается этого кого-то спасти. И вроде бы спасает. Но кто были эти люди? С замерзшими бородами и в куртках с капюшонами их не разглядеть и не идентифицировать… Еще один геолог с молодой женой едут в бульдозере, лед подломился, он с трагическим спокойствием закрывает глаза и говорит жене: «Хорошо бы тебя нашли». Так нашли или нет?? Времена года меняются с какой-то сказочной быстротой и в живописном беспорядке; то и дело фильм превращается в клип на закадровую песню под виды природы. Актеры хороши, когда молча позируют, их портреты можно продавать отдельно, как поздравительные открытки к 8 Марта, но играть-то им почти что нечего. Нет конфликтов, нет столкновений, нет развития отношений и характеров. Поэтому на исходе первого часа «Территории» у зрителя может начаться томление, которое к исходу второго часа рискует сделаться невыносимым. Фрилансеры и мерчандайзеры, которые поначалу было загрустили и стали думать, глядя на мужественных героев, правилен ли их жизненный выбор, постепенно укрепляются в мысли, что он был правилен. Их жизнь – тоска зеленая, а в фильме – тоска белая, велика ли разница? Создатели картины хотели было оказать сопротивление своему времени и потратили на это немало труда и таланта, а победил все равно самодовлеющий дизайн.

А вот когда на свете жило племя «советские настоящие», таких безобразий с драматическим действием в сценарии быть не могло. У настоящих советских кинематографистов были настоящие сценаристы и настоящие редакторы. Кроме идеологии, еще был такой зверь – профессионализм. Поэтому и в космос полетели, и золото нашли, и недурной кинематограф отстроили.

Новый «Экипаж»: проголосовали – и долетели!

На экраны вышел фильм «Экипаж» – плод прокручивания через мясорубку кинематографа нашего времени советской картины Александра Митты. Пошла смотреть в обыкновенном кинотеатре. Взяла среднее ведро попкорна. Благодаря чему продержалась спокойно полтора часа!

Но фильм шел 2 часа 20 минут…

Оказывается, попкорн не еда, а средство контакта с экраном: пока он есть, дела идут неплохо, заканчивается – занять себя нечем. Труд, затраченный на создание нового «Экипажа» (далее в тексте – «Экипаж»-2), велик и огромен. Режиссер фильма Николай Лебедев – несомненно, талантливый человек. Но сравнение «Экипажа»-2 с «Экипажем»-1 неминуемо. И это даже не вопрос столкновения двух разных эстетик кино. Это – столкновение двух миров, один из которых ушел безвозвратно, а другой вроде бы торжествует.

«Экипаж»-1 был совершенно оригинальной картиной. Начнем хотя бы с того, что катастрофа занимает лишь треть фильма, а две трети – рассказ про частную жизнь людей. Мы видим семью счастливую (у героя Жжёнова), семью несчастную (у героя Васильева) и семью еще не сложившуюся (у героя Филатова). Все персонажи переполнены чувствами – это одна из главных характеристик погибшего мира советского кино пятидесятых – семидесятых годов. Глубокая и нежная чувствительность, текущая как мед с экрана в раскрытую душу зрителя, буквально заливала кинематограф. Эти суровые папы, скрывающие за мужественной повадкой трепетную любовь. Эти парни-балагуры, только притворяющиеся ходоками – все лишь до встречи с Той самой, Единственной. И эти верные, ласковые, ничего не требующие, совершенно бесплатно любящие девушки! «О, где же вы, дни любви! Сладкие сны! Юные грезы весны…»

Но наступает решительная минута – и советские люди приходят в иное агрегатное состояние. Они превращаются в героев. Из обыкновенных становятся необыкновенными. Превращение обычных людей в героев – это сверхсюжет «Экипажа»-1. И это придумано и сыграно идеально.

Примечательно, что во время посадки от самолета отваливается хвост с надписью «СССР» – на момент 1972 года то было круто и оказалось пророческим…

А в «Экипаже»-2, конечно, львиная доля времени отдана разнообразным катастрофам, находящимся уже за гранью даже самого условного правдоподобия. Перетягивание людей в грузовой корзине по тросу из одного самолета в другой прямо в воздухе вызывает веселое оживление в зале. Но нагромождение трюков – неминуемое следствие царящего сегодня в кинематографе закона: действием считаются только активные физические действия. Что-то должно происходить каждую секунду. Для обеспечения непрерывности такого действия люди (то есть персонажи с объемом характера, с историей и судьбой) не то что не нужны – они невозможны. Перехода персонажей «Экипажа»-2 из обычного состояния в героическое нет: они все явно сконструированы и являются… роботами. У них красивый, выразительный фасад (старший пилот – Владимир Машков, младший – Данила Козловский), две-три психологических реакции и четкое, точное выполнение заданий. Нет нужды за них волноваться – роботы справятся, они для этого и сооружены…

Правда, проведена работа по мнимому оживлению главного робота, пилота Гущина (Козловский). Ему придумана история: отец – бывший авиаконструктор (Сергей Шакуров), сам он обладает взрывным характером (приведен пример), полюбил девушку-пилота (Агне Грудите), ездящую на «мини-купере» (все работающие блондинки в нашем кино ездят на «мини-купере»). Однако оживления не наступило – напротив того, видно, как группа сценаристов сидела и придумывала способы вызвать сочувствие к герою. Я как увидела в титрах пять фамилий сценаристов, сразу обеспокоилась – как правило, количество в данном вопросе в качество не переходит. Лучше всего один сценарист, максимум два. Вот Юлий Дунский и Валерий Фрид для «Экипажа»-1 сочинили безупречную историю. А в «Экипаже»-2 постоянно наталкиваешься на «сварочные швы». Но не в том суть.

Бывает, что и конструкция оживает – так произошло в фильме того же Лебедева «Легенда № 17» с тем же Козловским. Думаю, это результат влияния таинственного таланта Олега Меньшикова, сыгравшего Тарасова. Образ тренера-мага вышел оригинальным, чуть ли не мистическим и «заразил» атмосферу картины. А в «Экипаже»-2 рядом с молодым героем – герой Владимира Машкова. Он даже немного похож внешне на Георгия Жжёнова, но разница огромна. Герой Машкова внутренне жесток и однозначен, а Жжёнов играл чудесного человека, мужественного, разумного, справедливого. Он несколько раз в фильме улыбается – а Машков лишь стискивает зубы. Мрачный такой робот…