Прикладное терраформирование - Эдуард Катлас

— Забудьте! — раздраженно произнес Тимур. — Сразу просто забудьте о возвращении, и все. Если кто упустил некоторые детали, так я напомню.

Тимур — это тот, постарше, что и создал компанию. А сейчас оставался ее главным экономистом, по совместительству — бухгалтером, закупщиком, переговорщиком и коммерческим директором. Только вот коммерческие переговоры пока вести было не о чем, и не с кем.

— Так вот напоминаю: для пассажиров в ту сторону наиболее выгодным является маршрут второй категории, потому что тогда спать не слишком долго, а чем меньше времени в пути, тем меньше вас надо хранить. Тем дешевле. Итого — семь миллионов евро за одного человека. Или больше для тяжеловесов.

— Но если мы напишем петицию… — тут же заговорил кто-то в задних рядах. Неразборчиво так заговорил, похоже, он там заодно и перекусывал.

— И об этом тоже — забудьте. Никаких скидок вам никто не даст, хорошо будет, если в ближайшее время еще не вздернут вверх эко-налог, у них ведь ума хватит. И так миллион евро на тонну, и сейчас самое время поиграть в парламентах на тему экологии. Говорю же, надо ждать. Страховка обязательна. Стандартный модуль сна — никто легче не сделает, да никто и не станет, процесс налажен и работает. Туда мы еще сможем отправить несколько человек. Все. Никаких вахт, никаких возвращений, это — дорога в один конец, лет на двадцать, пока на орбитах Марса не запустят нормальное производство, и цены на обратные билеты не упадут. Ну, или мы не заработаем так много денег, что способны будем заплатить любую цену. Даже нынешние тридцать четыре миллиона. Все, кто туда улетит, будут единственными, кто доберется от нас до Марса.

— А остальные? Никогда? — спросил женский голос в зале.

Тимур пожал плечами:

— Не в активный период нашей работы. Я по-прежнему надеюсь, что на Марс смогут перебраться все, кто захочет, не пройдет и полсотни лет. Но наша работа должна закончиться раньше, иначе ее сделает кто-то другой.

— Сколько? — это был Сергей. — Сколько точно человек мы можем отправить?

Тимур вздохнул:

— Исходя из текущего состояния наших финансов, и если мы хотим не просто отправить туда людей, но и послать им вслед грузы по гомановскому маршруту, да еще и не прекращать исследования здесь — то… шесть человек.

Вздох пронесся по всему залу. Это явно был не тот ответ, что ожидали люди. Похоже, каждый из них втайне надеялся, что шансы будут хотя бы пятьдесят на пятьдесят, ну или хотя бы один к пяти. Но не один из тридцати.

— А что вы хотели? — Тимур словно оправдывался, что не сумел заработать побольше денег перед открытием компании. — 42 миллиона! Да десять лет назад вам бы в лицо рассмеялись, если бы вы за эти деньги хотя бы монетку попросили на Марс переправить. Еще лет через десять, двадцать, если экологи окончательно не сдуреют и не задерут налоги на подъем еще выше, может цены и станут разумными. Но сейчас — это все, на что мы можем рассчитывать. Шесть человек и разумный груз. Еще повезло, что они привязали старт регаты к великому противостоянию.

— Что они там сделают, шесть человек! — Разочарованно высказался кто-то.

— Вот и я говорю, — поддержал его Тимур. — Значительно лучше, если мы продолжим еще несколько лет, как сейчас, будем наращивать аппаратуру на поверхности, тестировать новые методы. А людей туда отправим лишь тогда, когда станет понятно, по какому пути идти. Хотя бы не в это противостояние. Пусть даже следующее противостояние не будет великим, но бы будем готовы лучше, да и цены все равно упадут.

— Медленно. Задержки по времени, на любой чих приходится ждать ответа, ничего своими руками не пощупаешь, данные теряются, приходится их пересылать по сто раз, солнце фонит, а когда Марс в дальней точке, так вообще. Такими темпами там все за нас сделают десять раз. Не стоило и начинать.

— Ну, у нас мозгов побольше. — Попробовал приободрить его Тимур.

— А у них — денег. — Тут же возразил собеседник. — Надо лететь. Хотя бы шестерым, но надо.

Тимур кивнул. Видно было, что он с самого начала знал, к чему приведет этот разговор. Но должен был попробовать.

Данила сидел достаточно близко от центра зала, где находился Тимур, рядом с экраном, на котором регулярно возникали и меняли друг друга четыре базовые траектории, знакомые Даниле с детства, полета к красной планете.

— Тогда давайте голосовать, — сказал Тимур. — Только вам следует знать, что по медицинским параметрам допуск к полету будет только у половины, даже чуть меньше. Сами понимаете, что даже после послаблений, но кое-какие проверки остались. И мимо них не пройти. Так что думайте. Вы можете узнать у Маши, допущены ли вы, как до голосования, так и после. Как хотите.

— После, — уверенно сказал сидящий неподалеку от Тимура старик. — Я и так знаю, что мне лететь никуда не светит, и большинство, кто имеет проблемы, тоже об этом знает. Так что после. Это ничего не меняет, ведь правда?

И это была правда.

Проголосовали единогласно. Тимур поднял руку последним, еще раз сокрушенно покачав головой, но, для истории — подняв вверх ладонь. Бесстрастная камера зафиксировала весь процесс. Не просто так — в надежде на то, что когда-нибудь эти записи станут бестселлерами. Хроникой тех, кто сумел изменить целый мир.

Потом, когда уточнили списки потенциально допущенных к полету, снова долго спорили. Данила слегка отвлекся, размышляя над тем, как они умудрились достать конфиденциальные данные его персональной медицинской карты. Такие, каких и он-то никогда не видел. Просто не интересовался своим здоровьем в таких деталях.

Но он был допущен.

В конце концов, Тимур встал, топнул ногой, и на время приостановил действие демократии в отдельно взятой компании:

— Делаем так, и это больше не обсуждается. Все, кто хочет полететь, кидают свое имя в корзину, — Тимур тут же подхватил в углу пластиковую корзину для мусора, вытащив из нее пустой пакет из целлюлозы и торжественно водрузив ее на стул в центре зала. — Тасуем, выбираем шестерых. Выбирают те, кто не летит, по одному фантику за раз. Никаких переголосований. Никаких возражений. Если кто-то из шестерки не полетит, по любым причинам, полный повтор с урной, во избежание интриг. А то знаю я вас, ученых, вам только дай волю. И бумажки для голосования брать у меня, класть в корзину тоже у меня на виду. Никаких симпатических чернил, специальных методов сложения бумаги, предварительного подогрева или охлаждения ваших счастливых билетов, никакого сговора с теми, кто будет тащить из корзины. А чтобы у слишком мозговитых не было времени придумать что-нибудь более хитроумное, мы начинаем прямо сейчас.