Влюблённые из Хоарезма - Торн Стюарт

— Но согласится ли на этот брак Фейра?— мягко спросил Магриб.

— Моя дочь во всем мне послушна и сделает так, как я захочу!— заносчиво объявил астролог, не заметив взглядов, которыми обменялись Магриб и Конан.

— К тому же она быстро поймет, что лучше ей мужа не найти, хоть обойди весь Туран!

Похоже было, что Бахрам готов весь вечер разглагольствовать о том, какая послушная у него дочь и как счастлив будет их союз с Амалем. Поэтому Конан поднялся и сказал:

— Пойду, прослежу, улеглись ли мои молодцы. Не то завтра придется проводить церемонию без стражей!

— Да, я тоже пойду,— кивнул Магриб.— Восходят Семь Сестер, и мне хотелось бы видеть, как близко они пройдут от знака Лягушки. Приятных сновидений, почтенный Бахрам!

Конан, как всегда, помог ему подняться и, опираясь на его руку, Магриб сказал негромко, чтобы не слышал обиженно сопящий Бахрам:

— Что бы ни пришло тебе в голову в ближайшие дни, Конан, поверь мне, прожившему в этом мире не один десяток лет: в этом мальчике нет лжи. Но он не сын ткача. Ни у одного сына ткача не может быть такой прямой спины, как у него.

— Я уже заметил это,— кивнул Конан. — Но я не понимаю, зачем он лжет и ради кого.

— Все тайное когда-нибудь становится явным,— ответил Магриб.— У кхитайцев есть хорошая поговорка: если долго сидеть на берегу реки, рано или поздно увидишь, как по ней плывут трупы твоих врагов.

— Поговорка хороша, спору нет,— отозвался Конан, уже не таясь.— Но только это — не для меня.

Загнав всех в казарму и усевшись на обычном месте на крыше, Конан пытался вспомнить, кого же ему напоминает этот мальчик — носящий меч, но не воин, называющий себя ткачом, но не простолюдин. Он вступил в отряд Конана, но не раскрыл своей тайны. А что, если он — шпион Мардуфа, просто очень неумелый и неопытный? Но зачем же Мардуфу подсылать в усадьбу неопытных шпионов? А если на самом деле он искуснейший соглядатай, умело прячущий за открытой и светлой улыбкой, жало степного скорпиона? Киммериец терялся в догадках.

И слова Магриба тоже не шли у него из головы. «В этом мальчике нет лжи». Как это понимать? Ведь он солгал уже не единожды, и сам Магриб признал это…

Конан не любил ломать голову над неразрешимыми проблемами, но долгие бессонные ночи к этому очень располагали. Редко вьшадали варвару поручения такие простые на первый взгляд, но такие выматывающие!

Более всего страдал киммериец от бездействия. Долгие ночи ему приходилось выжидать, как коту у крысиной норы — и терпение у кота уже было на исходе.

И какой же музыкой прозвучал для Конана тихий шорох по траве! Кто-то неслышно пробирался к дому со стороны озера, этот кто-то таился, сливаясь с каждой тенью, с каждым стволом и камнем! Киммериец подобрался и бесшумно спрыгнул с крыши в сад.

Вздрагивающая, едва видная тень скользила вдоль стены дома. Ночной гость сторожко оглядывался, вслушиваясь и всматриваясь, как мышь-полевка, ждущая, что вот-вот прямо над головой раздастся неожиданное шух-шух-шух крыльев неслышно подобравшейся совы, и острые когти вонзятся в серую спину.

Тонкой сверчковой трелью скрипнула дверь из сада во внутренний двор. Серый силуэт скользнул в узкую щель.

Конан замер у стены.

Мгновения тянулись бесконечно. Но вот маленькая плешивая голова высунулась из двери и огляделась — точь-в-точь мышь у норы, высматривающая кота. Конан перестал дышать.

Убедившись, что все тихо, серый человечек вынырнул из Двора Гаданий и приготовился юркнуть в траву. И тут Конан прыгнул ему на спину. Подбираясь для прыжка, он успел подумать, что если бы у него были когти, он бы втянул их в мягкие подушечки бесшумных лап — чтобы миг спустя вонзить в пищащую, оглушенную жертву.

Вор не успел ни вскрикнуть, ни вздохнуть. Конан в прыжке сломал ему шею. Он тщательно осмотрел жертву, надеясь обнаружить хоть что-то, что помогло бы ему определить, кем был этот неудачливый вор, однако в карманах у того было хоть шаром покати, а грубая испитая физиономия ясно говорила, что перед ним обычный грабитель-наемник из тех, что за гроши способны на любую низость.

Оттащив труп в овраг за рощей масленичных деревьев, подступающей к дому со стороны озера и казармы, Конан вернулся со свитком к ларцу. Искушение прочесть предсказание было велико, но ун-баши сдержался. Положив свиток на место, Конан поймал ночную бабочку и сунул под крышку. Теперь, если ее кто-то откроет, он будет об этом знать.

Вернув драгоценный свиток в ларец, ун-баши решил на всякий случай все же обойти темный сад. Вор мог прийти не один.

Но сад и окрестности усадьбы были пусты. Ни шороха, ни звука не раздавалось в ночи, лишь трещали сверчки, да проползла торопливо к озеру змея, потревоженная шагами Конана.

Ун-баши уже намеревался вернуться на крышу, как замер под стеной дома с похолодевшим сердцем. Во Дворе Гаданий кто-то был. И он молился! Во всяком случае, тот торопливый, прерывистый шепот, который слышал Конан, мог означать только молитву. Конан проскользнул в щель полуоткрытой створки двери — и увидел Юлдуза, сидящего на птичьем ковре. Чуть покачиваясь, он что-то быстро шептал.

— Все рати Нергала!— чуть ли не во весь голос рявкнул Конан.— Во имя Крома! Ты-то что тут делаешь?!

Юлдуз, вздрогнувший от неожиданности, вскочил на ноги, но узнав своего ун-баши, облегченно улыбнулся.

— Это ты… Я могу тебе сказать правду, но ты мне не поверишь.

— Отвечай, отродье Нергала!

— Я пытаюсь заставить этот ковер подняться в воздух,— ответил Юлдуз, глядя Конану прямо в глаза.

Глава 5. Ночная свадьба. Фейра

Гадальщики складывали в ларец свиток, в котором прибавилось еще несколько строк.

— Не хочет ли уважаемый Амаль распить со мною кувшин вина и потолковать о сговоре?— громогласно, так что слышно было на весь дом, вопросил Бахрам.

— С превеликим удовольствием, мой ученый собрат,— ответил Амаль, держа на весу холеные руки. Он посмотрел на собеседника и добавил: — Не позвать ли нам и Фейру, чтобы она тоже послушала?

— Все, что нужно, она услышит и так,— не понижая голоса, трубил Бахрам. — Женщинам нечего делать там, где разговаривают мужчины. Я и так избаловал свою проказницу, она творит решительно все, что хочет. Придется тебе держать ее построже, мой возлюбленный будущий зять!

В этот день третью стражу стояли Юлдуз и Харра. Они очень сдружились за прошедших два дня, и Конан, заметив это, поставил их вместе. Скривив рожу в спину Бахраму, помощник ун-баши пихнул земляка локтем в бок.

— Что ты застыл? Никогда не видел, как девушек насильно выдают замуж? Еще насмотришься.