Русский Робинзон - Сибиряков Николай

В амбаре он нашел несколько пудовых гирь с ушками, взятых с корабля вместе с прочими металлическими вещами, и две длинные железные цепи для привязи на ночь овчарок. Лисицын тайно от товарищей принес к улью одну цепь и одну гирю. Вздев гирю ушком на цепь, он укрепил концы цепи на ближайших толстых сучьях так, чтобы гиря под собственной тяжестью провисла непременно напротив дупла с ульем. Установив с вечера этот нехитрый снаряд, охотник возвратился на Приют.

На другой день, когда товарищи еще спали, он поспешил осмотреть свою придумку и увидел медведя, лежащего под деревом с разбитым черепом. Василий удивился, увидав шкуру зверя, на которой не было следа ни ружейной пули, ни ножа. Лисицын рассказал о своем снаряде, и Петруше очень захотелось посмотреть, как медведь сам себя убивает. Лисицын решил доставить ему это удовольствие в первый же праздник.

— Пора нам собираться, — сказал он Петруше, усердно грызшему кедровые орехи под наблюдением своего любимого щенка Сивки, который каждый орех, положенный мальчиком в рот, сопровождал поворотом головы. — Не забудь прихватить котомку с пищей. Может, придется заночевать в лесу.

— Сию минуту все приготовлю, — отвечал обрадованный мальчик.

Через полчаса, они плыли уже по озеру к северному его берегу, освещенному великолепным светом вечернего солнца.

— Ты говорил, Петруша, что никогда медведя не видел, — заговорил Лисицын.

— Точно, не видел. А разве он страшный?

— Гораздо страшнее того горного козла, которого ты так испугался. Помнишь?

— Я бы и теперь его испугался — такой он косматый и рогатый. А у медведя нет рогов?

— Зато у него страшная сила, могучие лапы и свирепый взгляд, который трудно вынести человеку. Но ты со мной — не бойся!

— Если я испугаюсь, влезу на дерево. Там он меня не достанет!

— Должен предупредить тебя, Петруша, медведи лазят по деревьям нисколько не хуже тебя.

— Вы всегда шутите…

— Сейчас не шучу. Я знаю, ты очень испугаешься медведя, но мы поместимся в безопасном месте. А главное — удержись и не кричи, даже не говори и не шевелись, иначе зверь не пойдет на приманку, а кинется на нас с тобой.

— С вами я не буду бояться. Очень уж мне хочется увидеть, как зверь сам себя уходит.

Путники высадились на берег и углубились в лес. Вскоре открылась небольшая прогалина, окруженная старыми деревьями. У самой ее опушки Лисицын указал Петруше толстую липу с дуплом, на которой был устроен губительный снаряд.

— Как же это гиря сама может убить медведя? — спросил мальчик.

— Скоро увидишь. Нам нужно поторопиться занять наш наблюдательный пост. Скоро солнце закатится, а в это время медведи выходят из своих берлог. Охотники подошли к старому дубу, в котором на высоте двух саженей от земли находилось отверстие, довольно широкое для того, чтобы свободно пролезть человеку в просторное дупло. Лисицын сперва подсадил Петрушу, потом бросил ему конец веревки, к которой была привязана котомка со съестными припасами, патронташ и ружье, приказав мальчику втащить в дупло все эти вещи. Нарубив несколько ветвей молодого дуба, он их тем же способом доставил Петруше и наконец влез в дупло сам. Стоя, они хорошо могли видеть все, что делается на поляне у старой липы. Чтобы медведь не мог их заметить, Лисицын прикрыл отверстие дупла срубленными дубовыми ветками. Занятое ими дерево росло на западной стороне поляны, а дерево с ульем находилось на восточной ее стороне и было ярко освещено лучами заходящего солнца, тогда как их убежище оставалось в тени.

В то время как Петруша со свойственным мальчику любопытством расспрашивал Лисицына о волках и медведях, до тонкого слуха охотника долетел из чащи звук, похожий на треск ломаемых ветвей.

— Тише, — сказал Сергей Петрович Петруше, — медведь идет.

Петруша побледнел как полотно и слушал с напряженным вниманием усиливающийся шум. Солнце только что село, и пылающая заря ярко освещала старую липу. Наконец зверь показался на опушке поляны; он поднял свою косматую голову и начал обнюхивать воздух. В эту минуту Петруша готов был от страха упасть на дно дупла, если бы Лисицын не удержал его в крепких своих руках. Уверившись, что все обстоит благополучно, медведь встал на задние лапы и полез на липу. Это несколько ободрило Петрушу, и он уже мог наблюдать за опасным соседом.

Вот мишка добрался головой до улья и начал пожирать мед, не обращая внимания на мстительных пчел, окруживших его густым роем, но гиря мешала ему спокойно лакомиться. Он отмахнул ее лапой, и она, поднявшись вверх по цепи от полученного толчка, под своей тяжестью опять опустилась на прежнее место, ударив при этом медведя по голове. Зверь зарычал от досады и отмахнул гирю с большей силой. Гиря, поднявшись выше прежнего, спустилась вниз с большей скоростью и нанесла лакомке сильный удар по голове. Рассвирепевшее животное оттолкнуло гирю, за что получило еще удар, полновеснее. После нескольких таких маневров медведь рухнул на землю с разбитым черепом. Петруша, не понявший причины падения зверя и вообразивший, что медведь сейчас бросится на их убежище, огласил лес таким неистовым криком, что стаи галок и ворон поднялись из своих гнезд и поддержали его пронзительным карканьем.

— Перестань визжать, трусишка! — засмеялся Лисицын. — Медведь-то околел.

— Нет! Он сейчас бросится на нас!

— А вот смотри… — сказал Лисицын, вылезая из дупла.

— Куда вы? Ради Бога, останьтесь! Караул! — кричал перепуганный мальчик. Он боялся один остаться в дупле и вылезти из него тоже боялся. Петруша успокоился только тогда, когда Лисицын принялся снимать с медведя шкуру. Уже в лодке на обратном пути к Приюту мальчик смеялся над своим испугом.

…В конце года наш лесной охотник сделался так опытен, что по тропам мог различать каждого зверя. Однажды, удалясь дальше обычного, он набрел на глубокую речку, густо поросшую лесом и частым кустарником. Раздвинув нечаянно ветки, он увидал на другом берегу красивого зверька с детенышем. Самка была длиной около десяти вершков, с пушистой шерстью; в зубах у нее была птичка, которую она полоскала в воде. Желая узнать, что это за зверь, Лисицын застрелил его. Маленький зверек юркнул под тело матери. Когда Лисицын поднял убитое животное, малыш постарался спрятаться между его ногами. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать енота. Зная из естественной истории, что животное это легко делается ручным, охотник положил в ягдташ робкого малютку, а с самки снял шкуру. Маленький енот действительно сделался ручным и подружился с котом, с которым часто затевал резвые игры. Наступил июнь. Трава на лугу достигла двух аршин, и Лисицын принялся ее косить. Эта работа очень его утомляла, однако в течение месяца с помощью товарищей, помогавших убирать сено, он заготовил его достаточное количество. В одном конце луга он нашел целую поляну, заросшую мюсуем — травой, по питательности превосходящей клевер, которую оставил на семена. В долине он увидел несколько сортов отличных кормовых трав. Когда они созрели, Лисицын собрал семена мюсуя, красного клевера, тимофейки и лисьего хвоста.

К восемнадцатому июля поспела озимая рожь. Лисицын скосил ее косой с грабельками, а Василий с Петрушей вязали снопы; десятина дала необыкновенный урожай — двадцать пять четвертей крупной ржи. Вслед за рожью поспел овес, давший тридцать четвертей зерна; ячменя было получено восемнадцать четвертей; яровая рожь дала двадцать одну четверть. Остальные хлеба и огородные овощи тоже уродились отлично. К двадцатому августа весь хлеб был убран и земля под посев озимого хлеба подготовлена, но по случаю стоявшей засухи посев был отложен до дождя, чтобы бросить зерно в сырую землю.

— Такого благодатного урожая не встретишь и в Курской губернии, — сказал Лисицын, молотя с Василием цепами ржаные снопы на семена. — Чудо, что за земля здесь!

— Кабы здесь приложить рук побольше, всю Сибирь запрудили бы хлебом. Жаль, что земля эта не наша…

— Однако ж и не китайская. Кто знает, может, и наша будет. Тогда здесь быстро разовьется земледелие. Пшеницу будем вывозить в Китай, Японию и на острова Великого океана. Что за зерно! — восхищался Лисицын, пересыпая рожь с ладони на ладонь.