Забег на невидимые дистанции. Том 2 - Марьяна Куприянова

Типаж – Кларк Кент, отошедший от дел. Белозубый идеал любого американского подростка. Золотая мечта, воплощение мужества. Та же развитая мускулатура, но без фанатизма, а скорее от природной крупногабаритности; те же густые, жгуче черные, словно бы мокрые, чуть вьющиеся волосы, тот же квадратный подбородок и аккуратный небольшой рот.

Вот только Кент умел обворожительно улыбаться и в целом не был таким мрачным. Зато в Сете, напротив, не было ни унции героического пафоса или лицемерной доброжелательности к людям. Сплошная ходячая угроза.

Но если Ридли все-таки Супермен, пусть и «dark version», кто же его Лоис Лэйн? Этот вопрос Нина задала себе неосознанно, не заметив даже, что впервые спрашивает себя о чем-то, что связано с этим парнем. Впервые по-настоящему интересуется его персоной.

– И когда ты успел с ним скентоваться?

– Он с моей сестрой встречался, – Отто без труда извлек готовое алиби.

– С Ханной? Серьезно? – расширенным глазам Нины невозможно было не поверить. Она действительно удивилась тому, что знала вся школа. Без притворства.

– А ты не заметила?

– С чего бы мне такое замечать? Мы же не замечаем поток нейтрино, который пронизывает нас прямо в этот момент.

Отто хмыкнул, поразившись точностью аналогии. Невидимые элементарные частицы на фундаментальном уровне материи – вот кем были для Нины окружающие.

Предложить Сету перекусить вместе с ними было рискованным шагом, но сегодня у Отто было авантюрное настроение. Подруга не любила есть вместе с посторонними. Совместный прием пищи был для нее чем-то особенным, сближающим. Актом доверия. Чтобы сесть за стол с новым человеком, ей требовалось время, и она не всегда решалась на такой шаг. Не каждого могла подпустить к себе настолько близко.

Поэтому сейчас требовалось сгладить углы.

– Пусть посидит с нами. Он неплохой, поверь мне. Ему нужны друзья.

Нина пожала плечами, прижимаясь щекой к теплым коробкам у себя на коленях, втягивая носом пленительный аромат. Сейчас она не могла думать о чем-то другом, кроме момента, когда пища попадет ей в рот. Зато сразу после этого ее настроение значительно улучшится, Отто знал это слишком хорошо. Чтобы вызвать благосклонность, ее просто нужно накормить.

Подставив руки под теплую струю воды, Сет заметил, что пальцы мелко подрагивают, и успел обдумать десяток вариантов, как ему смыться отсюда без угрозы репутации. Однако, когда спустя минуту он вернулся к ребятам, скованность и неловкость между ними куда-то исчезли. Как будто убежали в сточную канаву вместе с водой. Атмосфера ощутимо изменилась, в силу чего побег пришлось отложить.

Под пристальным взглядом Отто он уселся на стул сбоку от Нины. Девушка раскрыла коробку и приглашающе протянула ему, доброжелательно глядя в глаза. Они его ждали. Они не стали начинать без него.

Сет взял кусочек, кивком поблагодарил и сдержанно улыбнулся. Это была четыре сыра.

– Я ее тоже больше всех люблю, – подмигнула Нина.

– Надо же. Все еще горячая, – заметил Биллингсли, чтобы заполнить тишину.

Сету с той же целью пришлось рассказать о своей системе сохранения тепла из фольги.

– Умно, – резюмировала Нина, складывая три куска пиццы в один (четыре сыра, Нью-Хейвен [9], снова четыре сыра), – всем курьерам стоило бы обзавестись такими корзинами, а не только тебе. Не хочешь предложить реновацию в своей конторе? Может, даже выдадут тебе мопед вместо велосипеда в качестве благодарности.

– Все итальянцы так делают? – не удержался Ридли, взглядом указывая на трехэтажный «пиццеброд». Его распирало от удачной ответной колкости. Один – один, Дженовезе. Не расслабляйся, когда я рядом.

Нина замерла с едой у рта, с прищуром просканировала Сета и вдруг, не удержав на лице строгости, хохотнула, быстро превращая смех в смачный укус, отнюдь не мешающий ей ответить:

– Настоящие итальянцы меня бы за такое казнили. А ведь я просто экономлю время, чтобы потратить его на что-нибудь полезное. К тому же сейчас я слишком голодна для традиций. Я ускоряю трапезу в три раза и значительно приближаю момент насыщения. Есть я люблю, но не люблю тратить на это много времени. Имеются дела поважнее.

Отто ухмылялся, довольный тем, что разговор наконец-то завязывается. Может быть, Сет останется здесь больше, чем на пять минут? У него же все на лице написано, только Нина в упор не видит. Подумать только, этот верзила в четыре раза больше нее – и стесняется. Видимо, Отто недооценил глубину его привязанности.

Сету с самого начала нравился ее аппетит, но заявлять об этом он, конечно же, не стал. Вместо этого наслаждался уникальным моментом, когда ему дозволено без препятствий и подозрений наблюдать за Ниной с расстояния вытянутой руки.

Вблизи все в ней делалось другим. Понятным. Прозрачным. Единственно верным и логичным. Даже голос звучал иначе: обычно довольно низкий для женского, сейчас он казался естественным. И очень ей подходил. Невозможно было представить Нину с другим тембром.

На ней были испачканные трико с белыми лампасами и растянутая футболка цвета «выстиранный индиго» – зернистая от старости текстура, словно поры, выделяла запах мятного кондиционера. Из огромной горловины все время выскакивало то одно плечо, то другое, а под тканью отчетливо читалось отсутствие лифчика. Заметив это, Сет немного смутился, но через пару минут это прошло, потому что в основном он смотрел на личико в форме валентинки, и медленно жевал, ни слова не говоря. Слушал.

Нина и Отто принялись описывать ему, где они откопали все, что лежало у них под ногами, с какими приключениями доставили сюда и зачем, и что теперь планировали с этим делать. Девчонка не выдержала и похвасталась биноклем, который вырыла из-под завалов на кладбище техники и решила оставить себе. Сет покрутил его в руках, зубами удерживая второй кусочек пиццы. Оптическое устройство фирмы «Olympus» оказалось в удивительно сносном состоянии для места, в котором его откопали, и Сет высказал это наблюдение.

– Вот и я говорю: как можно выбросить рабочий бинокль? Он же почти в порядке. Покажу папе, вместе разберемся, что тут подкрутить. Пока не знаю, зачем, но он мне нужен. Я это чувствую.

Волосы Нина собрала в высокую гульку на затылке, чтобы не мешались, но невесомые завитушки упрямо выбиваясь из общей копны из-за своей короткости, колыхались медными спиральками надо лбом и висками. Сет поймал себя на том, что не может отвести от них взгляд. Наверняка на ощупь они такие же мягкие, как пух, а может, и мягче. Чтобы избавиться от навязчивого желания протянуть руку и потрогать их, Ридли привычным жестом пощипал себя за переносицу, сильно поморгав. Он всегда делал это, чтобы вернуть утерянную концентрацию.

– Тоже не