Коварный лед - В. ван Эмландт

— Где же он мог их спрятать? Вы ведь его обыскивали и ничего не нашли…

Хитрый Старинг прикинулся испуганным, как будто нечаянно проболтался, и боязливо оглянулся на дверь.

Труди угостила его сигаретой и, когда они нагнулись друг к другу, многозначительно шепнула:

— Не бойтесь. От меня никто не узнает, что вы мне сказали. С какого времени он под подозрением?

К неудовольствию Старинга, приход комиссара прервал эту игру в кошки-мышки. Отсутствуй комиссар еще минут пять, недовольно подумал он, она бы предложила мне взятку.

— Возьми-ка с буфета поднос, Биллем! — Ван Хаутем повернулся к Труди: — Надо очистить тайники, пока этого не сделали другие. Покажите нам, где они.

— Фрюкберга уже допросили? — осведомилась она, вставая.

— Нет. Я сейчас сам займусь этим и, если прокурор не будет возражать, утром расскажу вам, чего мы добились.

В четвертом номере все еще горел свет. Терборг спал глубоко и спокойно, и даже эти трое, на цыпочках пробираясь к окну, не помешали ему. Труди опустилась на колени, откинула гардину и сдвинула немного влево деревянную панель, украшенную растительным орнаментом. Показалась узкая темная прорезь. Фройляйн слегка пощупала в ней пальцем и, по-видимому, надавила на скрытую пружину; после этого вся панель бесшумно скользнула под обшивку, открыв глубокую нишу. В ней были аккуратно уложены коробочки того же размера и вида, как и та, которую Ван Хаутем уже получил от швейцарки. Теперь, выполнив свою задачу, молодая женщина встала, села в кресло и молча смотрела, как Старинг выкладывал коробки на поднос. Комиссар насчитал сорок девять штук.

В углу ниши Старинг обнаружил пачку больших кусков белого картона; верхний был чистый, а на остальных стояли числа от 1 до 31. Ван Хаутем подумал, что один из этих листов Фидлер, скорей всего, и увидел в окне, когда пытался разгадать поведение странного прохожего. Вероятно, они указывали дату, когда в заранее условленном порядке должен произойти прием или отправка очередной партии наркотиков. Прежде чем закрыть тайник, Старинг наклонился и при свете карманного фонаря осмотрел механизм.

— Не похоже, чтобы его изготовили специально для менеера Фрюкберга. Механизм-то восемнадцатого века!

Не малого труда стоило водворить фройляйн Мигль в ее комнату! Швейцарка непременно хотела пойти в управление, чтобы присутствовать на допросе шведа. Но Ван Хаутем упорно стоял на своем. Когда она наконец разочарованно поплелась к себе наверх, он со вздохом облегчения закрыл дверь на лестницу, ведущую в садовую часть дома. Бертус, который стоял на посту в бельэтаже, получил категорический приказ не допускать, чтобы женщина-детектив странствовала ночью по пансиону. Кроме того, Ван Хаутем решил организовать за ней постоянное наблюдение.

Сейчас он сидел со Старингом в неуютной гостиной и рассеянно слушал отчет о тех немногих фразах, которыми тот обменялся со швейцаркой.

— Она пыталась меня допросить, — закончил помощник комиссара. — К счастью, когда вы осматривали коробочку с пудрой, я был по соседству, в столовой, и поэтому намекнул ей, что мы интересуемся наркотиками. Но весьма характерно, что она настойчиво допытывалась, не знаем ли мы что-нибудь про «лед».

— Вне всякого сомнения, единственное, что ее интересует, — это участие Фрюкберга в пересылке ривьерской добычи! Не удивлюсь, если окажется, что при допросе, который, по ее словам, она устроила ему в конторе, она выпотрошила из него все подробности о злоключениях этой посылки… Времени для этого у нашей дамы было достаточно, а под ее наивной внешностью скрывается характер твердый как кремень.

Старинг с сомнением покачал головой.

— Если бы ей удалось заставить его говорить, она не передала бы его вам!

— Почему? Пока он отсутствовал на своем посту в пансионе, бриллианты попали в руки Терборга, верно? В критический момент Фрюкберга на месте не оказалось, и он не смог вовремя предупредить об этом своих хозяев. Банда, которая очистила сейфы на Ривьере, состоит из специалистов высшего класса. Так просто Фрюкбергу не простят, что он провалил дело. Он еще хлебнет горя, когда они потребуют отчета. Где же ему надежней спрятаться на время, как не в тюрьме? Вполне возможно, что по-театральному обставленный арест — козырная карта с фройляйн Мигль на картинке. Он в безопасности в тюрьме, а она на прекрасном счету у комиссара за то, что помогла захватить преступника и пятьдесят коробок морфия. Вот тут-то она и получает полную возможность разузнать, что случилось с бриллиантами.

— Она могла бы просто сдать его полиции за нанесение телесных повреждений Терборгу и понапрасну не отягощать его участь упоминанием о наркотиках, — не сдавался Старинг.

— Не забудь, Биллем, мы имеем дело с частным детективом, а не с сотрудником официальной полиции. Должен прямо сознаться: в этой ошибке при передаче бриллиантов я вижу не просто случайный сбой хорошо отлаженного механизма, за ней кроется нечто гораздо более серьезное и запутанное. Может быть, фройляйн Мигль, подозрительно точно прибывшая в этот пансион в самое подходящее время, куда больше нас знает об этом деле, а может быть даже, ведет двойную игру и хочет сама завладеть драгоценностями. На теперешней стадии у нас еще слишком мало данных, чтобы удовлетворительно объяснить все противоречия. Большая удача, что я решил сегодня ночью установить здесь наблюдение, ведь это дало нам в руки множество фактов, которые явятся надежной основой для дальнейшего расследования.

— Значит, вы думаете, что пакетик с бриллиантами подбросили Терборгу нарочно?

— Я думаю только, что настало время немного прощупать Фрюкберга. Кстати, кто- нибудь записал номер такси, на котором его привезла швейцарка?

— Конечно, менеер Ван Хаутем. Шоферу велено явиться в управление к девяти часам для дачи показаний.

— Хорошо. Теперь попроси сюда Фидлера.

Когда содержатель пансиона уселся напротив Ван Хаутема, тот жестом показал на поднос:

— Вот это мы только что обнаружили в тайнике в четвертом номере.

— Тайник в четвертом номере? Что ж… в таком старом доме все возможно. За эти годы выявилась масса сюрпризов — всякие скрытые помещения в подвалах и в коридорах. Но я не знал, что и в четвертом номере тоже… А что это такое?

Комиссар достал распечатанную коробку и молча протянул ее Фидлеру.

Тот открыл ее и понюхал.

— Туалетная пудра! — Он осмотрел внутреннюю сторону коробки и удивленно воскликнул: — Courtot Successors! Но ведь это фирма Ивера из седьмого номера. Я полагаю, Фрюкберг случайно нашел в своей комнате тайник, где бы он там ни был, и разрешил Иверу держать там часть его запасов. Никогда не поверю, чтобы Фрюкберг вкладывал свои сбережения в такое огромное количество очень дорогой туалетной пудры. Ведь тут, вероятно, на сотни гульденов!

Ван Хаутем перевернул четырехугольный листок картона, который лежал наготове, и показал Фидлеру цифру «7».

— Это тоже было в тайнике.

Задумчиво глядя прямо в глаза полицейскому, содержатель пансиона медленно проговорил:

— Вот как?… И в коробках не туалетная пудра, а что-то другое?

Комиссар молча кивнул.

— Значит, все-таки!.. Надо же! Оказывается, мы, сами того не зная, шутя, попали в самое яблочко. Вот если только… — Спокойный голос вдруг прервался.

— Если только?…

— …если только Ивер пользовался тайником без ведома Фрюкберга, чтобы отвести от себя подозрение.

— Вы считаете, так могло быть? — спросил Ван Хаутем с сомнением в голосе. — Вы же сразу узнали название его фирмы на крышке коробки! Зачем бы Ивер стал рисковать, зная, что упаковка может его выдать?

— А не бывает ли чаще наоборот? Разве такая явная очевидная глупость не наилучший способ остаться вне подозрения? Какой идиот будет нелегально пересылать запрещенные товары в своих фирменных коробках? А само имя «Courtot», кстати, великолепное прикрытие для контрабандных товаров. Представьте себе, что таможня нашла такую коробку в багаже элегантной дамы. Разве контролер усомнится в безобидности содержимого коробки? Фирма «Courtot Successors» известна во всем мире! Если вы спросите меня, я скажу: уже само это имя гарантирует от всяких подозрений. — Фидлер некоторое время пристально глядел перед собой. — Правда, нужно еще выяснить, как же выставляли картонку в окно, когда Фрюкберг находился дома Жаль, что он уехал в Швецию, по крайней мере мне он сказал, что уезжает.

— Он в следственной части полицейского управления и ждет, когда я его допрошу, — коротко сказал комиссар. — Он вовсе не уезжал из Амстердама, а сегодня ночью забрался в ваш дом и нанес Терборгу чувствительный удар по затылку молотком, который взял у вас на кухне. — Ван Хаутем поднял газету, закрывавшую instrumentum delicti[23]. — Это молоток из вашего ящика с инструментами?

— О да! Молоток наш. — Безграничное удивление овладело Фидлером. — Вы хотите сказать, что вы его арестовали?