Закрой глаза – я тут - Ксения Баженова

25

Рим. Лаура

Стать такой, как девушки за столом в телевизионном кафе, Лаура решила незамедлительно. Ясно одно – надо чем-то привлечь к себе внимание и стать звездой… хотя бы класса. Лаура, структурирующая и раскладывающая все по полочкам, провела анализ собственной личности и сделала некоторые выводы. Работу с внешностью оставить на потом. Будь она хоть немного интересная, ей бы не пришлось так напрягаться. По крайней мере, у мальчиков она бы пользовалась успехом. С другой стороны, пользуйся она популярностью у мальчишек, вряд ли бы она решила дать себе такой пинок к последующему развитию. И вообще, внешность – это только оболочка. Надолго она никого заинтересовать не может при внутренней пустоте. Поэтому надо придумать что-то такое, от чего все захотят общаться с ней, Лаурой, всегда. Это оказалось самым сложным. Учиться на одни пятерки, чтобы все просили списывать? Вряд ли это сделает ее первой. К тому же такие персонажи в классе уже есть, нельзя сказать, что они всеобщие кумиры. Спорт? В классе были свои чемпионы, и для того, чтобы побеждать, нужно заниматься с детства. Лаура сидела на кухне, отщипывая кусочки от белого багета и пялясь в крошечный экран телевизора. Стояла глубокая ночь. Мама торчала на работе. Сдавали программу. Как бы ей хотелось провести ночь в какой-нибудь студии, а потом под утро завалиться с подружкой в кафе и обсудить жизнь какой-нибудь телезвезды. Как же ей не хватает этой легкости. Уроки, уроки, уроки и бесцветные платья для пятидесятилетних кумушек из их непрестижного спального района. Никакого веселья, воркования за чашечкой кофе, никакого макияжа и ни глотка шампанского. Лаура уже совсем было отчаялась. Она записывала мысли на листке бумаги и зачеркивала их. Может быть, просто тупо окончить школу, институт, получить диплом, устроиться работать на телевидение, и тогда… А что тогда? Надо стать известной, а не просиживать штаны, редактируя новости, как это делает ее мамаша. А стать известной можно, только отличаясь от других тем, что ты умеешь делать нечто такое, чего другие не могут, и стать кем-то, кто нравится толпе. Толпа определяет, звезда ты или нет. Лаура подтянула ноги на табуретку, откинула голову на стену, глаза ее закрылись, и сквозь подступающий сон до нее донеслось: потомственная гадалка, Изабелла Нера, расскажет вам, что делать, если ушел любимый, деньги не идут к вам в руки, а на работе неприятности. Звоните прямо сейчас…

Сначала Лаура записалась на курсы Таро, сказав матери, что будет заниматься в кружке астрологии. Арканы захватили все ее воображение. Жезлы, пентакли, чаши, мечи, короли и королевы, жрецы и жрицы, императоры и императрицы, безумцы и маги. Весь этот мир, казалось, жил в ней всегда, и теперь нужно было только извлечь знания на поверхность. Лаура по-настоящему любила его и начинала постепенно понимать. Она прятала карты и тренировалась по ночам под одеялом с фонариком, чтобы не заметила мать. Еще она налегла вдвойне на учебу, и та пошла у нее просто блестяще. Мать не переставала удивляться, и видно было, что ей очень нравится рвение дочери. Если бы она знала мотивацию! А Лауре хотелось поступить в университет на факультет психологии. Она была уверена: знание того, что движет поступками людей, и того, как они устроены изнутри, гадалке просто необходимо. К тому же неплохо бы изучить и себя. Ее наблюдения за одноклассниками очень ей помогли, но она развивала свою интуицию все больше и больше. После того как она прошла курс и выучила наизусть все карты, Лаура взяла колоду с собой в школу. На перемене она бродила между одноклассницами, переходя от одной группки к другой, и слушала, о чем сплетничают девчонки. Две из них обсуждали первого красавца класса Антонио. И одна хвасталась тем, что он за ней ухаживает и любит только ее. Но Лаура давно заметила, что красавчик ухаживает еще и за другой девочкой. И если про ту, что хвасталась, знал практически весь класс, то про другую не знал никто, кроме догадливой Лауры и самих участников событий. «Надо выложить все козыри прямо сейчас, – подумала она. – Пусть эта разозлится, но зато другие ко мне потянутся». Лаура не знала, как хвастунья узнает правду. Но если произойдет заминка, Лаура в принципе и сама может помочь ей все узнать. Как – она решит потом. А сейчас Лаура подошла к однокласснице:

– Слушай, хочешь погадаю?

– Ты что, разве умеешь? – Та посмотрела на нее недоверчиво. Еще бы – замкнутая Лаура вдруг показала себя с неожиданной стороны. Девушки их возраста были просто помешаны на всяких таинственных штучках. – Ну давай, а когда?

– После уроков. Найдем местечко и погадаем.

– Врешь, – злобно сказала хвастунья, когда услышала, что ее бойфренд серьезно ухаживает за другой. Лаура еще добавила, что он ту девушку страшно любит. Ну мало ли, на всякий случай. А потом, как бывает – любил, разлюбил. На самом деле ей казалось, что другая подруга была совершенно недоступной, и это в ней очень привлекало местного мачо. Было над чем работать. А эта – обыкновенная симпатяшка.

Подопытная Лауры, конечно, еще чувствовала себя униженной перед подругой, которой натрепала всяких чудес про их отношения и, как водится, немного приукрасила действительность.

– Вот ты ходила, как придурошная молчунья, так бы дальше и ходила, а то полезла в гадалки. Все равно дружить с тобой никто не будет.

Однако Лаура лишь пожала плечами и с невозмутимым видом удалилась, ничего не доказывая и никого не убеждая.

– Слушай, – говорила подружка хвастунье. – Ну, она же, кажется, сказала тебе правду про все остальное.

– Как бы его проверить?

Подружки решили установить за ним почти круглосуточное наблюдение и в течение нескольких дней убеждались в правдивости слов Лауры. Слава гадалки начала обретать вполне реальные очертания.

26

Сентябрь. Портрет. Дима

Он очнулся и не понял, где находится. Сверху на нем лежала Адина бабка, и рука не чувствовалась. Кисть его была плотно перехвачена веревкой, на которой висел портрет. Он попытался снять с себя тяжелый холст, но сначала надо было освободить руку. Дима вспомнил, как пытался снять картину со стены, и ему показалось, что старуха схватила его. «Вот накурился, нормальная такая трава. А оказывается, просто зацепился за веревку». Он пошевелился, и голова затрещала по всем швам черепной коробки. Кое-как выбравшись из-под портрета, он взял его и поставил к стене. Сел на кровать. Было плохо. В поле зрения оказались бутылка и коробочка. «Нет, нет, нет!» – сказал Дима коробочке и выкинул ее через окно. Бутылку открыл, употребил остатки виски и пошел на кухню – очень хотелось есть. Пакеты, которые вчера привезла Ада, стояли неразобранные. Заглянул в один – молоко, йогурты, хлеб, колбаса, сыр. «Наверное, испортились, жара». Он взял пакет и целиком поставил в холодильник. Во втором лежали овощи. Он поступил с ним так же, как с первым. Еще был пакет с вином, водой и сигаретами. На плите грустили в кастрюле остатки вчерашней пасты. Рядом открытая коробочка со сливками. Дима вылил их в кастрюлю, подогрел и съел пасту. Сделал кофе. Выпил вина. Стал приходить в себя. «Интересно, сколько времени?» Нашел телефон, и тот жалобно пискнул в его руках. Часы показали полдень. «Блин, зарядника нет. И ноут, наверное, тоже сдох. Надо быстрее позвонить этой сумасшедшей». В трубке долго раздавались длинные гудки, никто не подходил. Дима выключил свой телефон, чтобы сохранить в нем хоть сколько-то энергии. Внезапно ему захотелось спать, и он, предусмотрительно закрыв входную дверь, снова поднялся наверх. Портрет стоял у стены и смотрел на него взглядом, полным превосходства.

Жабы, две мерзкие жабы – бабка и внучка! – бросил портрету Дима и упал на кровать. Его накрыл тяжелый полусон, в котором было душно, и Дима лежал мокрый и липкий, голова раскалывалась, словно переспелый арбуз на расплавившейся от солнца бахче. «Да она же ведьма, она же ведьма…» – доносилось из угла комнаты. Дима никак не мог вспомнить, где он это уже слышал. Потом проснулся в ознобе и поту. За окном смеркалось, портрет невозмутимо стоял в своем углу, и цвета вечереющего неба делали лицо на нем совсем живым. Дима с трудом встал и перевернул холст. Попробовал включить ноут, тот, как и ожидалось, не работал. Он почти не помнил окончание вчерашнего вечера, но отлично помнил свою статью. И решил сесть и поработать над ней еще. В конце концов, переписать заново. «Надо взять себя в руки». Он принял душ. Постарался сделать это как можно быстрее, потому что за шумом воды ему чудились разные посторонние звуки.

Затем спустился вниз. Решил проверить, все ли закрыто, чтобы было не так страшно. В сад выйти не решился. Вчера ему показалось, что он слышал вой каких-то животных, и он вспомнил Адино предупреждение. В саду их, конечно, быть не может, но лучше пойти туда завтра утром. Ему стало смешно. Когда он чего-нибудь боялся? «Вообще-то боялся, – подумал он, спускаясь по лестнице в тихую, темнеющую гостиную. – Боялся облажаться в работе, привязаться к кому-нибудь не тому и общаться не с тем, с кем надо, очень боялся, что всю жизнь придется жить на эти жалкие гонорары, боялся старости, каких-либо обязательств и ограничений. Теперь вот боюсь медведей и волков. И еще привидений, и бабку на портрете. И Аду», – вытащил он признание из глубины своей души. И ему стало еще страшнее. «Да она ведьма…» Откуда это взялось? Ему захотелось забыться и покурить чудесной травки. Но он не выйдет на улицу. Хорошо, что об этом никто не знает. Его бы засмеяли. Этого он тоже боялся.