Рухнувшие надежды - Николай Побережник

Старенький двухсоткиловатный дизель ЯМЗ запустили в пятницу под всеобщее ликование и улюлюканье, что позволило сразу подключить сварочный аппарат и выполнить кучу необходимых работ. От Ильхама приехал топливозаправщик и слил восемь тонн солярки в емкость и бочки, для них сделали навес. Неделя закончилась очень продуктивно, и Василий пригласил к себе баню.

Вечером в пятницу я, Михалыч и Федор-кузнец, который в середине недели вернулся с еще двумя семьями с пасеки, здоровенный мужик, не высокий, но в дверь проходит только боком, собрались в бане у Василия. Конечно, эта баня не чета моей, большая, светлая, пар отличный. Напарились мы, конечно, до слабости в ногах, а потом у Василия дома сели ужинать. Было весело, Федор при всей своей внешней суровости оказался жутким хохмачом с заразительным смехом. И на каждый случай у него был подходящий анекдот, а еще он пословицы переделывал, соединяя начало и конец разных пословиц, смешно получалось, к примеру – «век живи, век учись, и один хрен чуть свет и на работу». Его возраста я так определить и не смог, но судя по возрасту его детей, примерно под полтинник, хотя выглядит не более чем на сорок, а если еще сбрить бороду и усы, то наверное, еще моложе будет выглядеть. Неприятности случились, когда уже стемнело и в самый разгар веселья… Дерсу, так звали Васиного кобеля сибирского хаски, начал скрести лапами пол, сначала в одном месте, потом во втором, затем подбежал к двери и начал ее скрести и скулить. Василий открыл дверь и выпустил на улицу собаку со словами:

– Ну иди, тебе что приспичило, что ли?

Собака выбежала во двор и завыла, да так жутко, что желудок подвело. С постепенным нарастанием по всей деревне начал раздаваться скулеж, лай и еще куча непонятных звуков. Мы все, переглядываясь, не понимали, что происходит, хмель прошел как-то на раз. А потом, как бы набирая силу, еле ощущаемой вибрацией земли толкнуло так, что все потеряли равновесие, потом еще… и еще… толчки были очень сильные. По печи пошли трещины, а рамы треснули и посыпались стекла, сруб дома начал ходить ходуном.

– На улицу, живо! – вывел всех из оцепенения громкий голос Михалыча.

Мы все выбежали во двор, зверье затихло и толчки тоже.

– Землетрясение, похоже, – сказал я.

– Похоже, – согласился Михалыч, – и похоже, не слабое такое.

– Интересно, еще будут толчки? – спросил Федор.

– Ну давай постоим, перекурим да подождем, – ответил Василий, доставая пачку сигарет.

И только он подкурил, как гул земли опять начал ощущаться. Толкнуло сразу и сильно. Аккуратно сложенная у забора поленница, качнувшись, завалилась.

– Твою мать! – сказал я, и непроизвольно встал на четвереньки, чтобы не упасть.

Все снова затихло. И только где-то наверху деревни послышался громкий шорох, как будто кто-то ссыпает из гигантского кузова большую кучу щебня. А где-то внизу у реки что-то скрежетало и рушилось.

– Ну вот и мосту хана, – сказал Михалыч сидя на земле.

– Да… не мост, а название одно, не жалко, – ответил Федор.

Потом характер толчков изменился, теперь они шли не из-под земли, а в бок, как будто вагон метро разгоняется… раз толчок в сторону… второй, еще сильней… от третьего я чуть было не упал, сел на задницу, и схватился руками за ствол растущей во дворе сливы.

– Мужики… на небо гляньте, – произнес кто-то.

Я поднял голову и увидел, как Луна и все звездное небо смещается куда-то на северо-запад, потом еще пара толчков и все остановилось. Луна сместилась градусов на 40–50 примерно, а потом исчезла за сопками. Все затихло… Но не на долго. Птицы. Они вроде спать должны, но они, сбившись в стаи и стайки, крича метались по небу… жуткое зрелище.

– Читал я где-то про вот такой «сценарий», – почесывая бороду, задумчиво сказал Федор.

– Сценарий чего? – спросил Вася, приглядываясь к перекошенной бане.

– Ну этого… апкак… армаг… тьфу мля, конца света короче.

– Удивил… у нас тут свет еще в прошлом веке кончился, – пошутил Михалыч, вроде как пытаясь разрядить обстановку.

– Не смешно, Михалыч, – все также почесывая бороду, ответил Федор, – следом за таким вот поворотом, по идее, должна волна пойти.

– И большая?

– Не помню, вроде большая.

– Ладно, мужики, пойду я… у себя все проверю, – стал собираться я.

Бимка чуть ли не на руки мне запрыгнул, видно было, что щенок очень напуган, отцепил его на всякий случай, еще что-нибудь свалится на будку и придавит. Из головы не выходила фраза про волну, включил «верхний» свет и поставил греться чайник. Начал прокручивать в мозгах произошедшее, особенно врезалась в мозг фраза Федора про волну…

…и она пришла. Темная, громкая, бурлящая… ломая вековые сосны в распадках, вставая в верхушках деревьев «коброй из пены» и вырывая многотонные валуны из земли… Слушая нарастающий шум, я выбежал во двор, рядом с пикапом стояли четыре пластиковых бочки, такие же, как мы с Василием покупали для топлива… голова была пуста абсолютно… одна мысль «спастись»… и сразу ответ – «зачем? для чего?» И тут меня как толкнуло: «Светлана!» Перекинув пару пластиковых бочек через забор и схватив с крюка у ворот моток веревки, я следом за бочками сиганул через забор во двор к соседям. Светлана стояла с фонарем в руках во дворе и лучом пыталась высветить то, что происходит в низу деревни.

– Дети где? – практически заорал я на нее, схватив за плечи.

– Вон на веранде.

Мальчишки-погодки сидели на лавке на веранде и испуганно прислушивались к происходящему.

– Ну-ка, пацаны, живо сюда!

Хватанув ножом, который уже привычно болтался в ножнах на поясе, два куска веревки, я привязал мальчишек к одной из бочек, цепляя веревку за технологический отлив одним концом, а вторым обхватив за пояс каждого. То же самое повторил со Светланой, которая покорно наблюдала за моими действиями и не сопротивлялась, и лишь когда я, связав ее бочку и бочку детей вместе, вложил ей в руки нож со словами «если что, режь веревку», она с глазами полными слез и ужаса спросила:

– А ты?

– Нормально все будет! – ответил я и перемахнул через забор, уже спиной ощущая холод приближающейся волны.

Только и успев на бегу дернуть из штанов ремень, и просунув его также в отверстие отлива одной из бочек, а затем намотав на руку, я ощутил очень сильный удар в спину… холодно… мокро… страшно, очень страшно… мгновенно заложило уши… кувыркаясь под водой вокруг бочки, я пытался определить свое местоположение в пространстве и уже выпуская из легких последние остатки воздуха, я обо что-то сильно приложился головой и отключился…

После волны. День 1-й

Пришел в себя от боли, дикой боли в затылке. Еще затекла рука, на которую был намотан ремень. Висел я в ветках огромного дуба на высоте примерно два метра, бочка также зависла чуть выше меня, застряв в ветках. Огляделся… метрах в пятидесяти вниз скала, дальше по распадку бурелом из недавно поваленных волной деревьев, кустарник и везде много веток, разных поломанных веток. Кое-как освободив онемевшую руку от ремня, я попытался спуститься вниз, голова резко закружилась, и я, потеряв равновесие, свалился вниз, сопровождая свой «полет» трехэтажным матом. Ну вроде не зашибся сильно, рука, зараза, ни хрена не чувствует и побелела. Еще не хватало без конечности остаться. Я встал и начал вращать рукой, чтобы кровь приливала к сосудам и капиллярам. Вроде начало ощущаться легкое покалывание в кисти, и я уже осознанно пошевелил пальцами… наконец-то.