ООН в Азии и Африке (воспоминания российских офицеров-миротворцев) - Геннадий Шубин

Приехал я в 1996 г., это уже называлось Военным университетом. Там я встретил много хороших, интересных людей. Например, Игоря Ждаркина я там встретил — своего хорошего друга, который заинтересовал меня иностранным языком и предложил работу в миротворческих силах ООН. Начал со мной заниматься английским языком, чтобы я сдал экзамен; я закончил курсы военных наблюдателей ООН и поехал с ним. Курсы в Солнечногорске, двухмесячные. Я языка не знал совсем, но Игорь со мной позанимался. Потом я окончил 4-месячные курсы при университете и самостоятельно занимался. Наше командование не одобряло мои желания. Доблестный начальник кафедры 7 лет не пускал меня на эти курсы.

Потом я пытался съездить в Канаду, в командировку, чтобы там поучить английский, меня опять не пустили, мотивируя тем, что я хочу «Родину покинуть». А ведь это были уже 1990-е годы… Мне была эта мотивация удивительна и непонятна: зачем мне эмигрировать, когда я хочу получить интересную специальность? На кафедре я выслужил максимальное звание — подполковника, никаких перспектив не было, а я нашёл сам себе перспективу — работник ООН, — хотел закончить курсы и работать, но 7 лет этому препятствовали, в частности, не пустили меня в Канаду.

В конце концов я закончил курсы в Солнечногорске[17] успешно. Курсы очень хорошие, эффективные, потому что приходится работать с языком 15 часов в сутки, очень много запоминать. Преподавание, общение — только на английском и, к тому же, учимся с иностранцами. Иностранцы, кстати, тоже очень хвалят эти курсы, потому что там упор делается на практическую часть, и преподают те, кто недавно был в миссии ООН.

Был у нас там подполковник Шпак, очень известный, который во многих миротворческих операциях побывал. Он меня хвалил, говорил, что я — физкультурник, без знания языка, освоил курс лучше, чем переводчики, которые не ходили, ленились. Я фактически поднялся до уровня выполнения обязанностей военного наблюдателя в миссии.

Но, конечно, в плане практики, я считаю маловато, но и то, что даётся, иностранцам очень нравится, потому что в игровой форме рассказывают основные ситуации при выполнении задач: это и минные поля, и попытки грабежа, и угоны машин в условиях, когда наблюдатель ООН не может не только иметь оружия, а вообще никак сопротивляться. У них статус такой, на основании этого они и допускаются в зоны конфликта для контроля соглашения между конфликтующими сторонами. Работа интересная.

Конечно, есть свои плюсы и минусы. Например, не было компьютера и Интернета на курсах, что вызывало удивление иностранцев. Но они учились у нас, мы учились у них. Мы у них многому научились: и языку, и произношению, старались понять их менталитет. Там были шведы и англичане. Шведы более близки нам.

Мне на курсах понравилось. Это были первые курсы, на которых я работал по 15 часов в сутки. Я был доволен результатом. Плоды терпения и усилий были сладки.

Я хорошо закончил и получил направление на работу в миссию в качестве военного наблюдателя от нашей страны, великой страны, которую все уважают. Конечно, несколько упало уважение в период распада, но сейчас опять вернулось. Потому что у нас сильный президент, и политика сильная.

Растёт экономический статус страны, и интерес растёт к России. К нам, как к русским, в миссии ООН самое пристальное внимание, следят за нами и прислушиваются. Прибывая в миссию, ты получаешь ещё ряд общественных нагрузок, например, отвечаешь за оперативную работу, сбор информации, гигиену… Плюс погрузка-разгрузка вертолётов, — мы должны полностью себя обслуживать: покупать продукты, готовить.

Покупается всё на местных рынках на собственные деньги, которые нам платят. Единственная страна, которая не доплачивает, а удерживает — это Российская Федерация. Все страны платят 2-3 месячных оклада и оплачивают командировочные — 100 евро в день, у нас же только голые ооновские деньги, т.е. у европейцев получается 5-10 тыс. евро, а у нас — 1500 долларов в месяц (приблизительно 1100 евро). Это очень небольшие деньги.

Даже Малайзия, Хорватия платят до 10 тыс. евро.

И они все удивляются, почему большая сильная богатая страна так мало ценит своих наблюдателей ООН, что даже форму приходится покупать за свои деньги. Питаемся и едем в отпуск тоже за свои. Поэтому скопить денег в Западной Сахаре невозможно: надо же семью кормить.

И работать в Западной Сахаре не выгодно, туда люди не стремятся, хотя это хорошая миссия в качестве учебной, там достаточно спокойно.

Там с 1991 г.[18] спокойно, это классическая миссия, правильно построенная, в которой уже проживают военные наблюдатели, правильно организовано снабжение.

Всё чисто, спокойно. И обязанности выполняешь так, как написано в учебнике. Конечно, с английским там плохо — 90% офицеров ООН не англоговорящие, приезжающие с таким ужасным английским! Я думал, у меня плохой язык, а они у меня учились…

Ирландцы приезжали с жутким жаргонным английским языком. Французы не любят учить английский язык. В Африке франкофонные страны говорят по-французски. Туда (в франкофонные страны Африки) невозможно попасть в миссию ООН, не сдав тест по французскому языку, что, кстати, противоречит ооновским законам!

У ООН б языков — почему мы должны знать французский, а не русский. Рабочий язык в ООН — английский, значит, мы должны знать английский. В общем, в Западной Сахаре ужасный английский, примитивный, и если бы я самостоятельно не занимался, не слушал радио, телевидение, я бы опустился до их ужасного уровня.

Пробыл я там ровно год — с 8 февраля 2008 г. по февраль 2009 года. Работа военного наблюдателя заключается в наблюдении за конфликтующими сторонами. Было подписано соглашение между конфликтующими сторонами, посредником, по желанию обеих сторон, была ООН. Естественно, ООН потребовала введения военных наблюдателей, которые следят за соблюдением соглашения. Противоборствующие стороны развели на определённое расстояние друг от друга и следят, чтобы они не стреляли, не воевали, а решали все вопросы путём переговоров.

Задача наблюдателя: ежедневно совершать патрулирование вдоль линии разведения сторон. В северной части Западной Сахары — это насыпная стена, метра 2-3, а в южной — песок, поэтому 1 метр, не больше. Где-то есть «колючка» (проволочные заграждения), какие-то другие заграждения. С марокканской стороны все минные поля почти обезврежены, а с другой стороны — нет.

ПОЛИСАРИО поддерживает Алжир, потому что все вопросы, естественно, из-за денег. Западная Африка чем перспективна: там огромное количество полезных ископаемых, которые лежат почти на поверхности. В Западной Сахаре — фосфаты (это алюминий), там есть уран, марганец, свинец. Мы летали на вертолёте, там огромные поля синего, красного, стального цвета. Как другая планета — можно снимать фантастическое кино.

Фосфат лежит прямо на поверхности — собирай и продавай. Красный — это марганец. Сотни квадратных километров красного или стального цвета. Местные власти собирают его просто с поверхности и продают.

И, как водится в африканских странах, забирают себе всё. И в Мавритании и в Западной Сахаре простое население беднейшее, поэтому там всё время возникают конфликты и перевороты. В Западной Сахаре огромные потенциальные деньги, естественно, Алжир их поддерживает, потому что надеется на дивиденды.

Марокко считает эту часть Западной Сахары своей.

Местное население настроено на независимость. И даже население, живущее на марокканской стороне, хотя Марокко очень много сделало для них: построили города, дороги, воду провели, порты построили.

Западное побережье Африки очень богато рыбой, крабами, омарами. Я был в деревушках рыбачьих, они добывают огромное количество омаров, крабов, жирной рыбы. Мы покупали там буквально за копейки омаров, которые стоят 100 долларов в Европе, там доллара за 4 можно купить. Кстати, там очень законопослушные арабы: принимают только местную валюту (дирхамы). У них полицейское государство, везде стоят полицейские, любое нарушение — тут же идёт доклад.

Они очень законопослушны. Надо сказать, что население живёт неплохо.

Я считаю, что получать 100 долларов в среднем (в городах Марокко и Западной Сахары) это очень неплохо.

Они строят себе 2-этажные дома с отоплением. Не все, конечно, так живут, но большая часть. Именно за счёт того, что присутствует ООН, которая большие деньги оставляет Марокко для обеспечения, никто не заинтересован в завершении конфликта, Марокко получает и от ООН деньги, и от Франции, и от Америки, а противоположная сторона (ПОЛИСАРИО) — от Алжира.

В пустыне марокканским военнослужащим очень выгодно служить, потому что они получают двойную, а то и тройную зарплату. Большая часть армии в пустыне находится, но большей частью не укомплектована, техника вся старая: американская, советской техники очень много, американские старые танки М60 (пушка калибра 105 мм) есть, австрийские старые лёгкие танки «Кирасир» (пушка калибра 105 мм).