Стрела Амура - Барбара Картленд

Мажордом что-то сказал одному из лакеев, и тот ответил ему вполголоса.

— Насколько я понимаю, мисс, — обратился мажордом к Мелиссе, — его светлость сейчас занят. Я этого не знал, иначе не привел бы вас сюда. Но если вы любезно согласитесь подождать в соседней комнате, я дам вам знать тотчас, как только его светлость освободится.

— Благодарю вас, — ответила Мелисса. — Я не тороплюсь.

Мажордом открыл другую дверь, и Мелисса вошла в соседнюю комнату. Все стены здесь были увешаны гравюрами, посвященными спортивным состязаниям, и картинами с изображением дворца, написанными в различные столетия. Мажордом закрыл за ней дверь, и Мелисса начала разглядывать картины, отмечая, как мало изменился внешний облик дворца; некоторые из самых ранних работ она нашла очень неуклюжими и забавными.

Приблизившись к боковым дверям рядом с камином, она услыхала за стеной голоса людей. В одном из них она признала герцога.

— Я уже сказал, Джервес, — говорил он, — что не желаю видеть тебя здесь. Я не намерен больше оплачивать твои долги.

— Вы предпочитаете, чтобы я томился в долговой тюрьме? Это, знаете ли, вызовет скандал.

Голос Джервеса Байрама звучал вызывающе.

— Мне это совершенно безразлично, — отозвался герцог. — Я тебя предупреждал, что не собираюсь и дальше оплачивать твои азартные игры и сумасшедшие выходки. Они переходят все допустимые границы.

— Вы забываете, что теперь я — ваш наследник.

— К несчастью, этого я никак не могу позабыть, — сказал герцог ледяным голосом, — но вовсе не собираюсь бросать деньги на ветер.

— В семьях, подобных нашей, предполагаемому наследнику принято выплачивать приличные деньги на содержание.

— С тех пор как я стал герцогом, я выделил тебе изрядную сумму, и ты промотал эти деньги таким мерзким образом, что мне тошно даже говорить об этом. Больше ты от меня ничего не получишь. Убирайся прочь из моего дома и держись от него подальше!

На мгновение наступило молчание, а затем голос Джервеса Байрама произнес:

— Если это ваше последнее слово, я не буду с вами спорить. Разумеется, вы понимаете, что я могу одолжить деньги в расчете на мои ожидания в будущем.

— Твои, как ты выражаешься, «ожидания», — отозвался герцог, — ростовщикам покажутся не слишком радужными. Я еще относительно молод и умирать не собираюсь.

— Ну разумеется, и я желаю вам доброго здоровья. Но вот долго ли вы проживете — это лишь одному Богу известно.

В словах Джервеса Байрама Мелисса почувствовала скрытую угрозу, хотя говорил он любезным тоном.

Должно быть, герцог дернул шнур сонетки, ибо, ничего не сказав в ответ, он произнес:

— Мажордом, мистер Джервес уходит. Будьте добры, проводите его до дверей.

— Да, конечно, ваша светлость, — услышала Мелисса ответ мажордома.

Вскоре раздался звук закрываемой двери. Лишь тут Мелисса сообразила, что подслушивала.

Повернувшись, девушка обратила внимание, что дверь между комнатой, в которой она находится, и салоном, откуда доносились голоса, слегка приоткрыта.

Замерев от испуга, она напряженно смотрела на дверь. Только бы герцог не узнал, что она оказалась невольным свидетелем его разговора с племянником!

Мелисса отошла в дальний конец комнаты и повернулась к окну. Она увидела озера, сверкающие под лучами весеннего солнца, и поняла, что смотрит на центральную часть парка перед фасадом дворца. Прямо под окном проходила покрытая гравием дорожка, на которой разворачивались экипажи.

Мелисса поглядела вниз и заметила небольшую черно-желтую коляску, несомненно, принадлежащую Джервесу Байраму. Двух впряженных в нее гнедых лошадей держал под уздцы грум в ливрее герцога Олдвикского.

Она продолжала наблюдать. Лошади беспокойно перебирали ногами. Через несколько минут по ступенькам спустился Джервес Байрам, в шляпе, сдвинутой набок, и одежде куда более щегольской, чем та, которая была на нем в «Бегущем лисе».

Он вскочил в экипаж и взял в руки вожжи. Мелисса ожидала, что теперь грум отпустит лошадей, но этого не случилось. Грум словно ждал кого-то, и Джервес Байрам повернул голову.

Мелиссе стало любопытно, что происходит. Но вот она увидела, как из-за угла появился человек, и догадалась, что это грум Джервеса Байрама. Должно быть, он решил немного пройтись, не ожидая столь быстрого возвращения хозяина.

Грум сообразил, что случилось, и побежал. Он был очень маленького роста. Мелисса сначала даже подумала, что он еще совсем мальчик, да и бежал он проворно.

Видимо, Джервес Байрам отдал распоряжение герцогскому груму. Тот отошел в сторону, и лошади тронулись с места.

Бегущий уже почти поравнялся с экипажем, когда с головы у него слетела шляпа с кокардой. Остановившись, он подхватил ее и только после этого подбежал к коляске, уже довольно быстро двигавшейся в сторону мостика. Он прыгнул на запятки и натянул шляпу на голову.

Когда грум наклонился поднять шляпу, Мелисса поняла, что это вовсе не мальчик, как ей показалось вначале: он оказался совершенно лысым.

Девушка смотрела, как лошади прибавили скорость, миновали мостик из серого камня и исчезли между дубов на длинной подъездной аллее. Джервес Байрам уехал.

Мелиссе очень хотелось надеяться, что услышанный ею разговор не привел герцога в дурное расположение духа.

Она с тревогой ждала, когда ее позовут. Дверь отворилась, и мажордом с побагровевшим лицом, словно он очень торопился, сказал:

— Мисс, его светлость освободился.

Мелисса медленно отвернулась от окна, прошла через всю комнату и вышла в коридор. Здесь два лакея отворили обе половинки двери красного дерева, мажордом выступил вперед и объявил:

— Мисс Уэлдон, ваша светлость!

Было ясно, что герцог, сидевший в кресле с газетой в руках, совершенно не ожидал ее прихода. Он встал и ждал, пока девушка приблизится, а Мелисса шла и думала, до чего же она огромная, эта комната, и как долго ей придется идти.

На ней было простенькое платье из белого муслина с голубым поясом, сшитое ею самой. В лучах солнца, льющихся сквозь окна, волосы ее казались поразительно светлыми, в широко раскрытых глазах на маленьком личике застыла тревога, и вся она выглядела чрезвычайно юной.

— Могу я поговорить с вашей светлостью? — тихо спросила она.

— Ну разумеется, мисс Уэлдон, — ответил герцог. — Не угодно ли присесть?

Он указал на кресло рядом со своим. Мелисса уселась на самый краешек и, крепко сцепив руки, положила их на колени.

Герцог, по-видимому, чувствовал себя вполне непринужденно. Он откинулся назад, не сводя глаз с ее лица; Мелисса подумала, до чего же внушительно он выглядит и как трудно для разговора с ним найти нужные слова.