Хайбах: Следствие продолжается - Муса Хадисов

По моим подсчетам, я провел в этой яме трое суток. Я понял, что умирать еще рано, если не умер в течении трех суток. Попытался выползти из ямы. Сильно опухло плечо. Висела перебитая челюсть, переломанная рука, Я дополз до горы, это примерно 60–80 метров. Забрался туда, чтобы меня кто-нибудь увидел. Вдруг почувствовал, что сзади меня кто-то идет. Издали я увидел, что ко мне идет не военный, так как на голове у него была чеченская папаха. В стороне, в лощине, резвились на лошадях солдаты, смеялись, кричали и о чем-то весело рассказывали друг другу. Другая часть военных угоняла куда-то скот.

Я подумал, что они меня все равно растопчут лошадьми. Тот человек, который шел в моем направлении, меня не замечал, а когда он начал проходить мимо, я скатил камень с горы, чтобы он обратил на меня внимание: крикнуть-то я не мог. Тот заметил меня и подошел. Это оказался мой дядя Али. Он искал меня. Все трупы членов моей семьи он нашел и теперь занимался поисками меня.

При встрече с дядей я дал ему понять, что нужно положить между челюстями что-нибудь, чтобы я мог двигать языком и разговаривать. Дядя положил между верхними и нижними зубами щепку. Теперь я мог говорить. Отвечая на мои вопросы, он рассказал, что его преследовали военные и дважды произвели в него прицельные выстрелы. До выстрелов, преследуя на конях, они пытались зарубить его шашками, но шашка скользнула по костям черепа и разрезала кожу на голове, не задев кость. Разрезанная кожи отвисла и свернулась. Вместо волосяного покрова на его голове виднелась белая полоса подкожной ткани. Он спасся от военных, бросившись в обрыв.

Я сказал ему, что он один не может помочь мне и попросил поискать кого-нибудь. Дядя ушел и через некоторое время вернулся с моим зятем, мужем моей сестры. Зятя звали Пособи. Он был сыном впоследствии ставшего абреком Виситы Анзорова. Сестра вышла замуж за Пособи, когда он еще не был врагом Советской власти. Впоследствии его отец Висит Анзоров был признан властями главарем банды.

Пособи был хорошо вооружен, как и полагается «бандиту». Он спросил у меня, что ему делать. Я сказал, что он сейчас в горах один и не может воевать, так как это бессмысленно и нет необходимости вступать в бой с солдатами. Я попросил его, чтобы он привел видневшихся недалеко двух быков, поискал сани и на санях отвез меня и дочку, которая осталась жива, в безопасное место. Пособи сделал, как я ему посоветовал, отвез нас в пещеру. Завесил проход одеялом, растопил костер. В этой пещере я находился более 2-месяцев.

Дочь умерла на четвертый день, ее похоронили. Потом через некоторое время меня перевели в другое место. Летом 1946 года в горы приехали известные шейхи Яндаров и Арсанов. По их призыву чеченцы, которые бродили в горах, сдавались властям и их отправляли в Казахстан и Киргизию. Меня после этих ранений перевезли в село Рошни-Чу, где я прожил более 8 месяцев, вылечивая раны. После, когда я выздоровел, выслали в Казахстан в город Алма-Ату. Там устроился на работу и проживал среди земляков. Однако через 6 месяцев в сентябре 1946 года меня арестовали и осудили на 8 лет лишения свободы за пособничество бандитам.

Вопрос: Что вы знаете по факту уничтожения людей в селе Хайбах?

Ответ: В то время я встречал людей, которые непосредственно хоронили трупы сгоревших жителей Хайбахе. Они мне подробно рассказывали о захороненных останках сгоревших людей. Кроме того, в 1954 году в городе Алма-Ата мне Мальсагов рассказывал, что он был свидетелем уничтожения людей.

Вопрос: Сколько пуль сейчас находится в вашем теле?

Ответ: Семь. Часть пуль из неглубоких ран я вытащил сам с помощью ножа еще в феврале 1944 г. Врачи в Казахстане вытащили из моего тела еще семь пуль.

Вопрос: Скажите, по вашему мнению, какая была причина выселения вас и уничтожения вашей семьи?

Ответ: Какой-либо причины я не знаю. Никогда оружия не брал в руки. И не умею им пользоваться, никому зла не причинял. Все время работал в колхозе скотником.

Вопрос: Скажите, за что вас судили?

Ответ: Когда я был ранен, то за мной ухаживали абреки Анзорова Виситы. Меня признали бандитом и осудили на 8 лет. Абреками и бандитами признали всех чеченцев, которые остались в горах при выселении. Они никогда на военных не нападали и избегали их.

Будучи подследственным, меня мучили, издевались надо мной, требовали подписать протокол. Я не подписывал. Они надевали на меня резиновую смирительную рубашку, избивали, сажали в карцер. 9 месяцев я не подписывал протокол «признания». Следователь ничего не мог сделать со мной. Тогда из Алма-Аты привезли главного прокурора. Он при мне заполнил одну страницу с моими показаниями и я расписывался под ними. Вторая страница была чистой.

Со мной в камере сидел один карачаевец. Ему я рассказал о допросе главного прокурора и как я подписал свои показания. Он мне сразу же ответил: — Тебя обманули. Теперь жди суда. Действительно, через три месяца особым совещанием тройки я был заочно осужден к 8 годам лишения свободы. Отбывал наказание в Монголии, в Иркутской области. В тюрьмах провел 8 лет и 18 дней.

Вопрос: Скажите, Мурадов, сколько ранений на вашем теле?

Ответ: Семь пуль сейчас находятся в моем теле, можете их пощупать. Выстрелом из винтовки была насквозь перебита челюсть и эта пуля повредила плечо. Потом я сам вытащил много пуль, которые торчали из-под кожи, находились неглубоко в коже. Я их вытаскивал пальцами рук, после выковыривал ножом. Кроме того, до 10 пуль было вытащено из меня в Алма-Ате врачами. Всего, по моим подсчетам, в меня попало 59 пуль. Но больнее этих пуль было штыковое ранение. Я чувствовал, как холодная струя проходит через все мое тело. Интересно то, что при входе и выходе штыка было очень больно.

Вопрос: Скажите, Мурадов, кого вы считаете виновным в гибели семьи? Выселении вас из Чечни?

Ответ:: Я не знаю, кого считать виновными. Солдаты выполняли приказ. По всей видимости, русские хотели завоевать наши горы и сделать послушным весь народ. Когда этого не смогли, то решили всех уничтожить. Другой причины я не знаю. Хочу еще добавить, что когда по совету Яндарова и Арсанова сдался властям, то ожидал, что ко мне будут относиться по-человечески, так как я был весь изранен, семья моя уничтожена. Однако меня, наоборот, чтобы добить вообще, посадили в тюрьму на 8 лет.

Родился в 1921 году в селе Нашха Галанчожского района, чеченец, образование — 8 классов, пенсионер. В данное время проживает в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района.

Для содержания скота в Хайбахе условий не было. Мы жили на пастбищах вокруг села. Между нашим стойбищем и Хайбахом — десять километров расстояния.

(Место проживания наших предков — село Тийста, там можно было слышать о происходящем в Хайбахе. Спустя три дня после выселения наш дядя приехал и сообщил, что в Хайбахе сожжены и уничтожены люди. Из наших родственников были убиты восемь человек: их окинули с обрыва, прошив автоматной очередью.

Меня с моими братьями вызвали захоронить трупы. Мой дядя Мударов Ахмед с двенадцатью огнестрельными ранениями был сброшен с обрыва, а трупы остальных моих близких родственников (всего семь человек) лежали расстрелянные солдатами.

Мы накрыли их одеялами и поспешили в Хайбах. К тому времени нам сообщили, что там сотворено неслыханное злодеяние. Там мы застали настоящий ад, где от запаха гниющих трупов невозможно было подойти. Свободно передвигаться было опасно: кругом были войска. Но оставлять погибших в таком состоянии было нельзя. Мы рассказали собравшимся здесь людям о трагедии, которая произошла с семьей Мударова, и, оставив их хоронить останки сожженных, вернулись обратно. Вырыв траншею, мы захоронили убитых всех вместе, предварительно накрыв их кошмой.

Затем мы перевезли раненого Ахмеда Мударова и остальных к месту нашего пребывания.

В горах у жителей было много скота. Спустя пятнадцать дней после выселения солдаты согнали скот в отдельное Стадо и отправили в Грузию. Все это мы видели, так как скрывались в горах.

Мы не ожидали от Советской власти такого варварского отношения к себе. Ведь люди, жившие в нашем и соседнем селах, не сделали ничего плохого. В Хайбахе в числе убитых были и новорожденные.

После выселения мы пришли в село и увидели его разграбленным, солдаты занимались мородерствам, растаскивали все.

В том году, когда нас выселяли, мне было тридцать два года. На мое имя пришла повестка, но у меня были больные глаза, поэтому я не мог служить в армии. В семье не было молодых людей призывного возраста, все ушли на фронт. Я могу перечислить их фамилии.

В Хайбах мы добирались ночью, так как дном передвигаться было опасно, было много солдат.