Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова - неизвестен Автор

Найдя среди демократической части казачества отдельных надежных людей и сведя их с верными людьми из Лужской боевой дружины, В.М. Чернов и А.Ю. Фейт покинули Гатчину. В Пскове В.М. Чернов окончательно выяснил, что дело Керенского безнадежно, ибо Гоцу не удалось получить помощи от 42-й пехотной дивизии, а броневой дивизион и ударный добровольческий полк имени Революции, двинувшиеся к Керенскому на помощь, не получают от штаба фронта подвижного состава и двигаются походным порядком, пробивая себе дорогу силой, а потому черепашьим шагом; следовательно, в лучшем случае, если они и дойдут до Гатчины, то слишком поздно для участия в решающих судьбу похода событиях.

В Пскове В.М. Чернова ожидала еще весть, что Общеармейский комитет при Ставке -- выборный от всех солдатских организаций -- экстренно вызывает его в Ставку по делам, не допускающим отлагательства и настолько важным, что для них необходимо бросить все другие работы и начинания.

Тем же нелегальным порядком, через ряд пунктов, уже контролируемых большевистскими военно-революционными комитетами, В.М. Чернов добрался до Могилева, где председатель Общеармейского комитета член партии социал-демократов (меньшевиков) Перекрестов162 изложил ему взгляды Общеармейского комитета на положение вещей и его ближайшие планы, сводившиеся к следующему:

Дело Керенского проиграно бесповоротно. Вообще имя его на фронте, когда-то столь популярное, давно уже стало яблоком раздора. Произнести его -- значит повсюду развалить фронт и начать гражданскую войну, к тому же без всяких шансов на успех, даже среди тех элементов, которые пока еще обнаруживают стойкость и не поддаются свирепствующей массовой большевистской заразе, -- кажется, ни одна рука не поднимется восстановлять Керенского. Пришедшее на фронт известие, что, улетучиваясь из Петербурга, Керенский сделал своим заместителем Кишкина163, явилось последней каплей, переполнившей чашу. Кишкин известен фронту лишь как член кадетской партии, явной союзницы Корнилова во время его заговора и мятежа. Противобольшевистской армии не за кого бороться против большевиков. В этих условиях она осуждена на пассивность, а пассивность и выжидание в такие моменты разлагают. Есть только одна возможность: немедленно создать новую революционную власть. Хотя большинство членов Общеармейского комитета по своей партийной принадлежности -- социал-демократы, они в рядах своей партии не видят лица, которое могло бы стать живым средоточием этой власти. Солдатская масса в громадном, подавляющем большинстве своем -- масса деревенская, крестьянская. Кроме Чернова, для нее нет иного имени, способного ее объединить, не утратившего своей популярности, но даже увеличившего ее вследствие своего вынужденного ухода из правительства за попытку проводить активную реформаторскую земельную политику и за несогласие с чрезмерной снисходительностью власти по отношению к заговорщикам в деле Корнилова. Поэтому Общеармейский комитет решил: просить у В.М. Чернова разрешения произвести опрос всех армейских организаций -- поддержат ли они образование однородного социалистического правительства -- без большевиков -- с Черновым во главе, как средство избежать развала фронта и начала гражданской войны, и выделят ли в распоряжение этого правительства ударные воинские части на началах добровольчества, чтобы позволить новой власти установить свой авторитет, где это потребуется, применением вооруженной силы.

В.М. Чернов ответил, что не считает себя вправе уклониться от предлагаемой ему ответственной роли, но прежде всего считает необходимым получить на это санкцию своей партии; что же касается правительства, которое он возьмется составить, то оно своею программой должно получить вотум доверия: во-первых, со стороны экстренного, специально для этого созванного в Могилеве общеармейского делегатского съезда и, во-вторых, предстоящего Всероссийского крестьянского съезда164. В дальнейшем правительство это должно будет добиться признания и городского пролетариата, с одною частью которого, железнодорожным пролетариатом, возглавляемым так называемым Викжелем (Всероссийский исполнительный комитет железных дорог), желательно немедленное соглашение.

В Могилев явились два представителя Викжеля, переговоры с которыми обнаружили, что Викжель непримиримо враждебен Керенскому, но не чужд страха перед большевистскою диктатурой, хотя и не решается открыто против нее выступить и тщетно пытается "буферить" между Временным правительством и большевиками без ясного плана, какой компромисс предложить между ними.

После затяжных переговоров с Общеармейским комитетом и собственным Московским центром представители Викжеля признали, что между Керенским и Лениным никакое соглашение невозможно и что единственное средство избежать гражданской войны -- это побудить обе стороны прекратить военные действия и отказаться от своих притязаний на власть в пользу "третьей" стороны: однородного социалистического правительства, опирающегося на большинство в организациях трудовой демократии фронта и тыла. Викжель дал обещание предоставить железнодорожные пути в распоряжение этой "третьей силы" и отказать в их использовании как большевикам, так и собранным Керенским военным силам, если они будут продолжать упорствовать в борьбе за власть. Наконец, представители Викжеля пришли еще к выводу, аналогичному с общеармейским комитетом: что для образования нового правительства не только самою подходящею, но и единственно возможною фигурою является В.М. Чернов.

Викжель немедленно представил в распоряжение В.М. Чернова свой прямой провод для переговоров с Петербургом. Этим прямым проводом В.М. Чернов воспользовался для того, чтобы, во-первых, поручить передать ЦК о сделанном ему Общеармейским комитетом настоятельном предложении и запросить его отзыва, а во-вторых, чтобы предложить Исполкому крестьянских советов перенести II Всероссийский крестьянский съезд из Петрограда в Могилев, где он, одновременно или даже совместно со съездом общеармейским, а может быть и железнодорожным, даст свою санкцию на образование "Правительства спасения России от гражданской войны" и утвердит его состав и программу.

Первые шаги В.М. Чернова были удачны. Исполнительный комитет крестьянских советов объявил, что II Всероссийский съезд в виду перехода Петрограда на положение города, охватываемого кольцом гражданской войны, переносится в Могилев. ЦК ПСР постановил, как мы видели, принять участие в образовании нового правительства в Могилеве и уполномочил для участия в переговорах об этом с другими организациями революционной демократии двух делегатов -- Л.B. Герштейна и В.Г. Архангельского. Начатый тем временем Общеармейским комитетом опрос фронтовых организаций приносил изо дня в день новые убедительные вотумы на его предложение о формировании министерства Чернова. Последний, опираясь на эти данные, успел уже заручиться полным согласием генерала Верховского взять портфель военного министра и принять под свое командование вооруженные силы, которые должны будут утвердить авторитет новой власти в обеих столицах; он послал также на Кавказ приглашение Ираклию Церетели принять в новом правительстве портфель министра иностранных дел; но приглашение это его уже не застало -- он выехал в Петроград.

И однако, в решительный момент все это предприятие оказалось сорванным.

Решение ЦК эсеровской партии до Могилева совсем не дошло.

Из двух посланных делегатов один, Герштейн, был увлечен Гоцем с собою добиваться помощи Керенскому от 42-й пехотной дивизии, расположенной в Эстляндии, и по отъезде Гоца в Могилев задержался где-то между Петроградом и фронтом, а другой, Архангельский, совсем не сумел выполнить данного ему поручения и остался в Петрограде. Вместо них в Могилев прибыли Гоц и Авксентьев, в решении ЦК участия не принимавшие, находившие его, очевидно, грубой ошибкой и не желавшие совершенно считаться с его существованием. Выслушав сообщения Перекрестова и Чернова, оба они -- энергично поддержанные приехавшим вместе с ними правым меньшевиком Скобелевым (позднее круто "сменившим вехи" и пошедшим на службу к большевикам) -- категорически заявили, что все это предприятие сплошная и безнадежная авантюра, что в партийных кругах она ни на какое сочувствие и поддержку рассчитывать не может и что в проектируемое новое правительство никто из крупных советских деятелей войти не согласится. Что они верно выражают настроение высших партийных и советских сфер Петрограда, прямо из которого они всего несколько дней назад явились, в этом никому не приходило в голову усомниться. Свежие номера пришедших столичных газет принесли вместе с тем известие, что после бурного протеста левого крыла крестьянских советов (большевиков, максималистов, левых с[оциалистов]-р[еволюционеров], меньшевиков-интернационалистов) Крестьянский исполнительный комитет потерял былую решительность и отменил перенос Всероссийского крестьянского съезда из Петрограда в Могилев. Приезжие указывали на эту отмену как на явное свидетельство полного неодобрения руководящих петербургских сфер "могилевской затеи".