Горный стрелок - Михаил Нестеров

Кепке говорил себе: «Еще день-два, и она сама затащит меня в палатку. А я... – Хорсту в голову пришла забавная мысль: – Она меня затащит, а я... уйду!» Настроение у него поднялось, он уже не сомневался, что завтра он именно так и поступит.

"О! Она обязательно затащит меня".

...Мысли о горячем чае перекрыли доступ остальным. Кепке вдруг хлопнул себя по лбу: палатка Алины! В ее термосе наверняка есть или горячий чай, или кофе.

Хорст лег поверх спального мешка Алины и с необъяснимым блаженством шумно потягивал горячий кофе. Лишь после того, как он согрелся, к нему вновь пришли думы о женщине.

«Куда же все-таки она пропала?»

Хорст шел за ней метров триста, пока она неожиданно не свернула за ледовый наворот. Его посетила победная мысль: «Сама позвала». Он резко завернул за угол и на всякий случай заблокировался руками, но...

Алины там не было.

Сразу же за наворотом открывалась глубокая расщелина, со дна которой можно было выбраться на ровную площадку. Он подошел к краю и заглянул вниз. При свете тусклой луны он увидел удаляющуюся Алину. Вот она остановилась и махнула ему рукой: «Пошли».

«Сука! Она же знает, что я не скалолаз. Я не могу спускаться по вертикальным стенам без специальных приспособлений».

Он понял, что женщина смеется над ним.

Куда она поперлась?! Не к чехам же в лагерь? Но до них идти часов восемь-девять. А если кто-то из их лагеря выйдет ей навстречу, то время сократится вдвое.

Что же ты за штучка такая, а, Алина?

Кепке прождал ее у расщелины часа полтора и вернулся в лагерь.

Сейчас... он посмотрел на светящийся циферблат часов... 4.30. Ну где она?

Хорст согрелся и решил выйти из палатки. В голове промелькнула мысль: разбудить командира и все рассказать. Но он передумал. «Это я всегда успею».

Кепке распахнул полог палатки и вылез наружу.

В нескольких десятках метров от себя он увидел Алину.

Она едва держалась на ногах. На ней не было ее привычной вязаной шапочки, волосы смерзлись. Подбитые пухом брюки разорваны в нескольких местах, куртка на груди порвана. Она шевелила посиневшими губами и протягивала к Хорсту окоченевшие руки.

«О черт...» Он поспешил ей навстречу.

Кепке с трудом затащил Алину в палатку, щелкнул кнопкой фонарика, быстро освободил ее от ботинок, шерстяных носков и брюк. В таком же темпе снял с нее куртку и толстый вязаный свитер.

– Где у тебя спирт? – Он низко склонился над ней, стараясь говорить как можно тише, чтобы не разбудить остальных. Рука невольно легла на обнаженную грудь Алины. И Хорст тотчас отдернул ее: она была холодна, как лед.

– Там, – еле выдавила из себя Алина. – В верхнем... кармашке рюкзака... Справа.

Кепке дал ей отхлебнуть глоток, держа наготове куртку, чтобы, если женщина закашляется, приглушить звук.

Алина глубоко выдохнула и глазами попросила еще.

Он дал глотнуть ей второй раз и начал растирать ее спиртом.

Уже через три-четыре минуты ее тело горело под сильными руками Хорста. Он не пропустил на нем ни одного участка, перевернув Алину на живот. И он сходил с ума. Он дотрагивался до женщины как будто в первый раз, он что-то познавал. Он вдруг увидел, что, кроме привычныхгруди, бедер, ягодиц, существуют волнующие его плечи, совершенно незнакомые изгибы рук. Он втирал спирт в икры, в мягкую ткань ступней, а голова кружилась, вдыхая спиртовые пары и жар раскрасневшегося тела. Он перебрал каждый палец на ее ногах; стиснув зубы, массировал бедра. Алина тихо стонала под ним. И когда пламя готово было вспыхнуть в его голове, он, тяжело хрипя, трясущимися руками торопливо стал расправлять спальный мешок.

И торопил Алину. И – себя.

Алина сделалась гуттаперчевой, когда он помог ей забраться в мешок.

«Молния» сомкнулась у ее подбородка, а Кепке, избегая взгляда женщины, потянулся к фляжке.

Два... три обжигающих глотка. Огонь волной прокатился по телу. А ему хотелось ледяного душа. Он высунул руку за полог палатки и захватил пригоршней снега. Зубы заломило от контраста, он болезненно сморщился. Его понемногу начало отпускать.

– Хорст, – как сквозь сон, услышал он голос Алины.

Повернувшись к ней, он вопросительно кивнул головой:

– Что?

– Дай мне твою руку, – попросила она. Он прикоснулся ладонью к ее щеке. Алина повернула голову и поцеловала его пальцы. – Спасибо тебе.

– Ну, – буркнул Хорст, убирая руку. – Это... лишнее. – И спросил: – Я пойду?

Алина кивнула:

– Иди.

Он обидчиво нахмурился. Хотя в душе понимал, что вот сегодня он бы не остался.

– У тебя очень сильные и нежные руки, – услышал он, когда заделывал полог палатки с другой стороны. – Нежные – вот что мне было нужно от тебя.

Кепке уже готов был испугаться за себя, потому что за этими словами стояло удовлетворение: его и ее.

«Как же так, – недоумевал он, глядя на светлеющее над головой небо. – Ведь ничего же не было». Но какое-то новое, особое чувство говорило ему, что сегодня было больше, чем все.

Хорст неожиданно улыбнулся: ему вдруг захотелось, чтобы завтра Алина снова оказалась в таком же плачевном состоянии. И будет спирт, будет дрожь в руках, ее податливое тело и тихие стоны...

Он разбудил Крамера: пора на смену. Забравшись в спальный мешок, Хорст широко зевнул. Засыпая, он подумал: «И я опять уйду».

Ему приснился Ларс Шеель с обмороженным до кости лицом. Трясясь от возбуждения, Хорст втирает в кровавое месиво спирт. А командир лукаво смотрит на него: «Да ты, оказывается, извращенец».

18

То место, с которого Алина начала ночную прогулку, представляло из себя площадку одной из двух скальных башен. Собственно, это был «верх» башни, который достаточно широким гребнем соединялся с «большой землей». Одной стороной подножье башни врастало в общий монолит массива, покрытый осыпью, другой стороной уходило в неглубокую расщелину с покатыми склонами. Вторая башня – остроконечная, северо-западной стеной уходящая в пропасть.

Как и для Алины, для Сергея было плевым делом преодолеть двадцать метров вертикальной стены, но триста метров открытого пространства были куда сложнее.

Скалолаз вышел к лагерю с восточной стороны, откуда его совсем не ждали. Шеель ошибся, когда говорил своему помощнику, что русский скалолаз «отдыхает». Положение у Сергея действительно было незавидное, тут Шеель оказался прав, но он не взял в расчет упорство и необычайную выносливость русского.

Русский действительно подремал полтора часа, поплевал на руки и снова двинулся в путь. Навстречу террористам. Он обогнул торосы и ступил на опасную стезю – по заснеженным «тропкам» между бесконечного серпантина расщелин. Сергей не знал, сколько он будет плутать, сколько раз поворачивать назад, когда неожиданно путь ему преграждала зияющая трещина или зыбкая насыпь щебня под ногами. Но он шел.

Сергей вышел к лагерю, когда часы показывали 3.30. Ночь была не темная, какая-то серая; ущербная луна иногда томно скрывалась за такими же ленивыми тучами; спящий лагерь. Только беспокойный Хорст нервно топтал снежный газон лагеря, вплотную подходил к розовой палатке Алины.

Сергей дал себе еще час – по истечении этого времени он повернет назад. И стрелять нельзя. Автомат – не снайперская винтовка, даже приличная очередь не давала полной гарантии, что укутанный в «пух» Хорст замертво упадет и не вскрикнет.

Но вот озабоченный немец на что-то решился. Он смело подошел к палатке Алины и... залез внутрь.

Сергей сморщился, вспоминая крутой нрав немки. Потом равнодушно уставился на полог – сейчас Хорст вылетит оттуда. Вперед ногами. Интересно, как она это делает?

В первый раз, когда окоченевший скалолаз наблюдал за парочкой в лагере на плато, он ничего не понял в движениях немки. В память ему врезались только высоко подброшенные ноги Хорста и его падение головой в снег. Но все же мысль о том, что Кепке слабак в рукопашном бою, голову посетила. А вот Алина – настоящий боец. «По-моему, – рассуждал искушенный в единоборствах скалолаз, – она тогда двинула его ногой в область груди с близкого расстояния, низко припадая на опорную ногу. Удар получился неожиданным – снизу вверх. Интересно, как она работает в тесных помещениях?»

Сергей ждал.

Алина медлила.

Хорст не думал вылетать.

Черт возьми! Сергей привстал, перекинул автомат за спину и быстро, гусиным шагом приблизился к палатке Алины.

Звуки, которые раздались изнутри, были не те, на которые рассчитывал Сергей. Он мотнул головой: что там происходит?! Лишь через минуту-полторы до него дошло: Хорст... пьет кофе! Сергей чуть было не рассмеялся во все горло: домогатель, ети его мать!

Положение у Курочкина стало тяжелым. Сейчас немец вылезет из палатки и нос к носу столкнется с русским альпинистом. Сергей вскинул автомат и приготовился.

Хорст шумно завозился и вылез наружу. Стрелок прицелился ему в затылок и приготовился спустить курок. Но боковым зрением увидел... Алину. Палец на спусковом крючке дрогнул.