Горячий след - Олег Верещагин

— Посчитаться бы с теми, кто этим «бизнесом» занимается, — зло сказал Артур.

Олег промолчал. Его внимание неожиданно привлёк интересный след. Он не вполне понимал, как тут определить давность следов, но этот — явно появился уже позже прохода каравана.

— Ты что там ползаешь? — Артур толкал пятками коня, горячил его. — Поехали, скорее, ну?!.

— Погоди… — Олег вытер лицо марлей накидки. — Тут что-то вырисовывается… странное что-то…

— Что там у тебя вырисовывается?! — Артур соскочил с седла, подошёл ближе, ведя всю конскую «связку».

— Кто-то пешком за караваном шёл, — Олег сел на корточки, свесил руки между колен, посмотрел, щурясь, на солнце, перевалившее за полдень. — Спешил, даже не останавливался тут, не осматривался… вроде бы бежал временами…

— Пешком? — Артур недоверчиво сморщил нос. — Да ну…

— Я тоже шёл пешком… — Олег обвёл один след пальцем. — Обут непонятно во что. След маленький, а шаг размашистый. Похоже, мальчишка…

— Чего-то ты не то говоришь, — покачал головой Артур. — Какой мальчишка, да ещё по пустыне?!

— Ладно, поехали, — Олег принял повод, — по пути разберёмся…

Человека увидел Артур. Наверное, зрение будущего лётчика оказалось гораздо тренированней, чем у «лесного человека» Олега. Во всяком случае, Артур выкинул руку — они ехали шагом — и сказал:

— Человек!

— Где? — Олег сощурился. Волны жара колебались над караванной тропой, над барханами по сторонам, мешали землю и небо. — Не вижу ни фига.

— Да вон же идёт! — и Артур подхлестнул коня.

Через несколько секунд скачки человека увидел и Олег — маленькая серая фигурка быстро удалялась от тропы в барханы. Олег было направил туда коня, но тот начал спотыкаться, фыркать, сипеть — и Олег, соскочив, побежал сам. Артур задержался, накидывая узду всех коней на спешно вонзённый в песок специальный кол, который везли с собой.

Впрочем, Олег справился бы и один — беглец двигался трудно и был маленький. Очевидно, он и сам понял, что не уйдёт, потому что развернулся к Олегу и, полоснув воздух длинной зазубренной железкой, отчаянно крикнул:

— Не подходи, убью, гад, завалю!

Крикнул по-русски! Олег до такой степени обалдел, что, наверное, получил бы удар в живот, потому что невысокий беглец ринулся вперёд именно с намерением распотрошить преследователя — но подскочивший Артур свалил его, вышиб железку, прижал к песку. Сбитый с ног отбивался с такой яростью (крича при этом настолько ужасные слова, что Олег прибалдел), что Артур почти выпустил его. Но тут Олег насел сзади и начал выкручивать руки. Однако Артур заорал:

— Осторожнее!!! Это Борька!!! — и, протянув руку, сорвал со странного человека серую повязку-кисею, открыв грязное, в разводах высохшего пота, перекошенное лицо веснушчатого рыжего мальчишки лет двенадцати, из синих глаз которого буквально брызгала ярость. — Борька! Ковалёв! — он тряхнул мальчишку, пытавшегося откусить Олегу хотя бы палец, за плечо. — Борька, дурак! Это я! Артур!

Того словно выключили. Обвиснув в руках уже начавшего злиться Олега, он то ли выдохнул, то ли сказал, то ли всхлипнул:

— Ар… ту-ур?

— И ты пошёл за караваном? — со странной интонацией спросил Артур. Борька, раскачивавшийся впереди Олега на седле, мотнул головой, прожевал кусок копчёного мяса, судорожно глотнул, как голодный щенок и ответил:

— Ну да… ну я не знал, что тебя продали… я думал, что проберусь и мы как-нибудь девчонок освободим и этого гада Генку… не бросать же его…

— А если бы догнал — а Артура там нет? — спросил Олег. Борька на миг задрал голову, посмотрел в лицо Олегу, пожал плечами под рваниной:

— Ну… я бы один как-нибудь… Там же девчонки, их нельзя бросать… Я вон и нож нашёл…

— Ты герой, — заметил Олег. Артур неожиданно резко сказал:

— Не надо над ним смеяться.

— И не думал, — искренне ответил Олег. — И ты все эти дни шёл по пустыне? Один?

— Ну это… да… — Борька смутился окончательно. — А это я нашёл там везде… по пути. И колодцы были. Только терпеть было трудно от одного до другого…

«Это» — была та самая драная накидка и какие-то ремни, которыми Борька довольно умело обмотал ноги (босиком по песку он не прошёл бы и километра, наверное… или шёл, пока не отыскал ремни?!) «Терпеть от одного до другого»… Олег изумлённо смотрел на рыжую макушку снова принявшегося жевать мальчишки. Он шёл по пескам несколько дней. Ночевал в холодных барханах, слыша, как непонятно и страшно звучит пустыня. И бежал-то не куда-то домой, а за караваном — драться, освободить тех, с кем и знаком-то был несколько дней… Двенадцатилетний сопляк!!!

Олег сглотнул. И — очень холодно и как-то остро — подумал, что найдёт тех, кто занялся этим «прибыльным бизнесом». Непременно найдёт.

Караван показался вечером, когда солнце начало садиться за барханы. Олег не ошибся в расчётах.

— Надеюсь, обе девчонки там, городов-то больше не было, значит и Сашку не продали, — Артур положил ружьё на луку седла и деловито зарядил оба ствола картечью.

— А мне оружие? — потребовал Борька. — Нож верните…

— Твоим жабоколом только тритонов ловить, — отрезал Олег.

— Нож верните, — нехорошим голосом «попросил» Борька.

— Будешь караулить коней. Если убегут — плохи наши дела, — спокойно сказал Олег.

— Я не маленький… — начал Борька, но Олег отрезал:

— Ты меньше и слабее нас. И оружия для настоящего боя на тебя нет. Поэтому единственная настоящая польза от тебя сейчас — караулить коней. Понял? — Борька засопел, и Олег повторил: — Понял?

— Понял, — пробормотал тот.

— Не слышу, громче, — потребовал Олег.

— Понял, — громче сказал мальчишка.

— Понял что?

— Буду караулить коней…

Олег кивнул и остановил коня:

— Будем ждать темноты… Кстати, странно, что они идут днём, а не ночью.

— Боятся ломбов, — сказал Артур. — Ночью выстроят круг, разожгут костры из хвороста и караулят.

Ломбы и танторы, подумал Олег, спешиваясь. Ломбы, танторы — и двенадцатилетний безоружный мальчишка один в пустыне. Он проверил барабан револьвера. Я бы наложил в штаны. Я бы наложил в штаны и умер от страха. Я бы наложил в штаны и умер от страха, позорно визжа.

И его хотели сделать рабом?!

Убью гадов. И начну с этих. С караванщиков.

До огней привала, как и до всех ночных огней, оказалось дальше, чем рассчитывали. Вроде бы спешились в двух-трёх сотнях метров, а шли уже почти десять минут. По лесу Олег так ни за что не пошёл бы — в открытую на вражеский костёр. Лес обязательно выдаст. Но пустыня глуха, песок съедает звуки и, если ты не появишься очень глупо на фоне неба — на гребне бархана, например — то можешь подойти вплотную к кому угодно.

— Ты будешь стрелять? — еле слышно спросил Артур. Олег после секундной паузы ответил вопросом:

— А ты?

— Да, — холодно ответил тот.

Олег на миг представил себе помосты на рынке Гарбея. Нет. Сколько угодно можно говорить, что это просто время такое. Есть вещи, которые временем не оправдать. Иначе скоро научишься ловко оправдывать всё, что угодно. Большой риск.

— Да, — услышал Олег свой собственный твёрдый голос.

— Они слабаки, — так же тихо шептал Артур. — Драться без оружия не умеют совсем, ростом меньше и легче. Смотри только, чтобы никто не схватился за петлю. Дариб — это петля такая на палке, я про неё говорил.

— Понял… — Олег достал револьвер. — Всё, тихо, пришли…

Артур на ходу перебросил по-боевому двустволку.

Нельзя стрелять в людей. Но что делать, если перед тобой тот, кто понимает только выстрелы?

Костёр был один. Возле него кольцом лежали верблюды. Внутри кольца стояли клетки, возле них спали несколько человек. Один сидел у огня, ещё один — у входа в небольшой шатёрчик из расшитой золотом ткани. У обоих часовых были ружья — примерно такие же, как у Артура. Но оба дремали. Или спали вообще.

Верблюды, чем-то хрустя внутри (не зубами), спали, закинув головы, немного похожие на змеиные, между плотными горбами. Пахло от животных не то чтоб неприятно (лошадиный запах тоже непривычному человеку не по душе, а Олегу — нравился), но как-то необычно, по-чужому. Олег только подумал это, проходя не без опаски между двумя животными, а Артур уже был около сидящего возле костра часового. Олег увидел быстрый взмах приклада, услышал короткий тупой удар — Артур врезал часовому прикладом в челюсть, и тот опрокинулся возле огня. Сидевший около шатра раскрыл сонные глаза, потом — рот, начал подниматься, но Олег, выдохнув: «Ху!» — треснул его в солнечное ногой в высоком ботинке. Часовой булькнул, уронил ружьё и, сложившись вдвое, упал внутрь шатра, где послышался шум, возня и недовольный голос. Четверо, спавшие возле костра, завозились, но Олег (иййээххх, гуляй, душа!) ахнул вверх из револьвера и гаркнул, не заботясь, поймут его, или нет: