Свет над океаном - Евгений Михайлович Закладный

реактора, а ещё через секунду весь корабль содрогнулся. Киви почувствовал, как какая-то сила приподнимает его над палубой, несёт над волнами и швыряет вниз, в воду. Последнее, что он ощутил перед погружением, — обжигающее дыхание раскалённого воздуха.

Киви решил, что будет держаться под водой как можно дольше. Но на нём не было маски и уже минуты через две он понял, что должён во что бы то ни стало глотнуть свежего воздуха.

Поднявшись на поверхность, Киви не поверил своим глазам: вокруг, до самого горизонта, ничего не было видно… Не было ни корабля, ни зловещей тучи ядерного взрыва. Только волны и ветер оставались в огромном мире, в котором затерялся крохотный человек, решивший, что он должен спасти свою жизнь, чтобы выполнить последнее желание капитана, — рассказать другим людям о чём-то очень важном…

Киви был отличным пловцом, и, очутившись на поверхности, он стал спокойно и деловито бороться с волнами. Одновременно он старался отыскать подходящий предмет: если бы ему удалось найти кусок дерёва, способный поддерживать на поверхности хоть часть его веса, он счёл бы себя почти в полной безопасности.

Но сколько он ни оглядывался, вокруг по-прежнему ничего не было видно, кроме косматых валов бушующего океана. Это было выше понимания Киви: ещё никогда ему не приходилось слышать, чтобы после кораблекрушения на поверхность не всплывали хоть какие-нибудь обломки.

Правда, это было необычное кораблекрушение и вызвали его особые причины. Как бы там ни было, факт оставался фактом, а Киви с детства был приучен подчиняться и приспосабливаться по мере сил к фактам, как бы тяжелы они ни были.

Он закрыл глаза, расслабил мышцы и, на несколько минут отдав себя во власть волнам, принялся размышлять. Постепенно он представил себе примерный район катастрофы, но, как ни старался, не мог вспомнить, чтобы поблизости находился какой-либо островок. По-видимому, Лоуссон просто соврал — Киви не помнил, чтобы радары спутников засекли невесть откуда появившийся остров. Это могла быть просто атомная подводная лодка, пополнявшая запасы свежего воздуха, запустив реактор, она испарила огромное количество воды и скрылась…

Нет, островов или рифов никогда не было и быть не могло в этом районе. «Везувий» шёл удлинённым маршрутом, и Киви знал об истинных причинах отклонения от курса…

Да, тратить силы на продвижение куда бы то ни было не имеет никакого смысла. Их следует тратить только на то, чтобы как-нибудь продержаться на поверхности до утра, а там видно будет. Всякий здравомыслящий человек только так и поступил бы на его месте, так поступил бы и Нодар… Почему он вспомнил сейчас о председателе клуба этих мальчишек? Кажется, он настоящий парень: ни разу Киви не видел в его глазах насмешки — только внимание и уважение. О, Киви не умеет и не любит говорить много, зато он умеет прекрасно видеть и слышать. Нодар… Где-то он теперь? Будет просто глупо, нелепо, если такой человек погибнет. Говорят, он коммунист… Ну и что ж? Раньше он думал, что видел всё, а в действительности оказалось, что не видел очень и очень многого: в его жизни ещё не было человека, который вызвал бы в нём такие же мысли и чувства, какие сумел вызвать этот внимательный, смуглолицый, очень славный парень… Но что бы он сделал, оказавшись на месте Киви? Что вообще можно здесь предпринять?

Если уляжется ветер, с восходом солнца можно будет осмотреться, — он всё ещё не допускал мысли, что ему не удастся найти какой-нибудь обломок… А потом?

Вот именно, — а что же потом? Куда плыть? И зачем плыть? Он хорошо понимал, что жить ему осталось совсем немного. Даже если его подберёт какой-нибудь корабль, ему же не вылечиться: там, в районе катастрофы, он получил громадную дозу радиации, и теперь лучевая болезнь исподволь, неслышно делает своё ужасное дело… Собственно говоря, он уже умирает; он начал умирать с того самого мгновения, как его тела коснулись раскалённые газы, а потом с каждым часом, с каждой минутой пребывания в заражённой двумя ядерными взрывами воде доза облучения всё увеличивалась. Строго говоря, Киви уже мертвец — живой мертвец, организм которого уже ничего не усваивает, — в нём начались необратимые процессы, он только отдаёт, отдаёт всё, что было накоплено в течение всей жизни, разрушается. Сознание ещё продолжает работать, но придёт время, когда даже мозг перестанет повиноваться… Что ж, Киви готов к этому, но ему очень хочется, чтобы это случилось лишь после того, как он выполнит желание капитана, — расскажет людям о том, что произошло здесь, в океане, что произошло с ним, Киви, с множеством пассажиров и пятьюстами матросами «Везувия», с его славным капитаном…

Для этого только и стоит ещё цепляться за жизнь, стоит бороться с волнами, стоит напрягать зрение, высматривая на горизонте какой-нибудь корабль, яхту, лодку, людей. И он, Киви, сделает всё от него зависящее, чтобы довести до конца начатое дело!

Неожиданно он увидел, как в уходящей ввысь тёмной громаде мелькнуло что-то белое. Когда очередная волна вынесла его на свой гребень, Киви, вглядевшись, понял, что метрах в двадцати перед ним человек.

Добраться до него не составило большого труда. Киви узнал Ли. Но он тут же понял, что силы ему придётся тратить не только на то, чтобы самому держаться на поверхности: спасательный снаряд, которым воспользовался китаец, находился в предельно плачевном состоянии.

— Умеешь плавать?! — крикнул Киви, сильно сомневаясь, что его слова будут услышаны.

Ли, печально улыбнувшись, покачал головой.

Киви нахмурился.

Он прекрасно знал, что борьба за жизнь в таких условиях совершенно бессмысленна. Лишённый движения и управления снаряд — это балласт, толкать который перед собой просто некуда. Может быть, он без особенного сожаления бросил бы этого странного парня, который пренебрегает искусством плавания, но одно обстоятельство неожиданно изменило ход его мыслей: машинально ухватившись одной рукой за снаряд, Киви отметил, что тот не теряет плавучести. Это рождало новые надежды. Теперь он будет иметь возможность хоть немного отдохнуть…

Кажется, впервые в жизни ощутил Киви чувство неловкости. Но тут его осенила новая идея; ему показалось, что она подсказана молчанием китайца и тем впервые изведанным чувством смущения и какой-то ещё неосознанной вины… Почему снаряд испорчен? И насколько испорчен? Нельзя ли что-нибудь предпринять?

Киви в совершенстве знал оснастку рыбачьих шхун, моторную группу. Поверхностный, беглый осмотр снаряда вселил в него самые радужные надежды: он понял, что достаточно срастить тросы, выправить лопасти гребного винта, и крохотное судёнышко снова окажется на ходу.

Но управление там, внутри, в руках этого желтолицего парня… Захочет ли он плестись