Дело о настойчивом привидении - Евгения Ивановна Лифантьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ткарат чем-то занят, ему «мальчишка» будет только мешать. Остальные полицейские, с кем успела познакомиться, скорее всего, тоже не обрадуются праздношатающемуся разумному. Не к начальнику же идти? Дескать, наставник велел приходить после обеда, а я ослушался, приперся раньше, так что будьте любезны, развлекайте меня!
Наемный экипаж, увозивший старика Вивелли, уже скрылся из виду, а девушка задумчиво смотрела на дорогу. К счастью, дождь прекратился, только холодный ветер гулял над мокрой брусчаткой. Однако в зимней одежде было даже жарковато, и Астралия стояла, пытаясь поймать за хвост какую-то мысль, не дававшую ей покоя.
Парадный вход в полицию — с площади со странным названием Плашечная. То ли в древности тут была какая-то плаха, то ли тут делали какие-то плашки. Но сейчас это место можно было считать деловым центром Привокзального квартала. Его «мозгом».
Астралия постаралась вспомнить карту окрестностей. «Сердце» удела — Привокзальная площадь, на которой — само здание вокзала, ресторации, магазины и даже театр. На север от Привокзальной — улица Машинистов. Там находится принадлежащий железной дороге пансион, в котором селятся водители прибывающих в Экон поездов. На восток, за путями, склады, мастерские и пансионы поплоше, для тех, кто приехал в столицу на заработки или просто не может позволить себе дорогого жилья. На запад, в сторону бухты, — богатые улицы Кленовый взвоз и Липовый взвоз, застроенные роскошными особняками. Взвозы поднимаются на холм, поделенный между Привокзальными кварталами и Портовыми. Со стороны моря богатые улицы называются «Горой», там живут в основном корабельные офицеры и служащие порта — те, что побогаче.
На юг от Привокзальной отходит короткая, с пяток домов с каждой стороны, но широкая Императорская Арка. Тут — самые богатые пансионы и ресторации и тут же — самый короткий путь в Дворцовый квартал. Вроде бы, когда построили железную дорогу, для торжественной встречи Вечного в створе улицы возвели красивую арку из живых цветов, через которую могли проехать в ряд шесть всадников на ящерах. Императорская Арка соединяет Привокзальную и Плашечную, по периметру которой — гномские банки да оптовые лавки, торгующие тем, что обычной хозяйке ни к чему, и за чем с корзинкой не придешь — лесом, камнем, железом и прочим таким. Их и лавками называют лишь по привычке. Самого товара тут нет, он на складах. Или вообще еще не в Эконе, на заводах, в каменоломнях да на лесопилках за сотни лиг от столицы. Конечно, покупателю могут показать образец, да и то вряд ли. Зачем? Разумный, которому есть дело в оптовой лавке, сам знает, чем дубовые бревна из Вилина отличаются от мачтовой сосны из Сью-Тара.
Здесь клерки занимаются счетом и учетом, ведут переписку с предприятиями в провинции. Бывает, какой-нибудь мрамор еще не добыли, но уже продали, вот и летит на каменоломни в Ньор весточка: «К исходу Ромашковой седьмицы ждем в Экон три сотни кубических локтей розового мрамора пиленого, плитами не меньее двух пядей в толщину и трех локтей в высоту...» Держат и банки, и оптовые лавки крупные гномские кланы, поэтому дома на площади отличаются той пышной добротностью, которая во вкусах подгорников. Да и деревьев по сравнению с другим улицами тут маловато, лишь несколько старых дубов да красивая живая изгородь из вечнозеленого можжевельника вдоль проезжей части.
На самой площади — ни одного кабака или мелочной лавки, но проулках вокруг прячутся многочисленные трактиры — не такие роскошные, как ресторации на Привокзальной, попроще — для служилого люда, чтобы в обед сытно и недорого поесть, а вечером, после работы, попить пива. Астралия подумала, что можно, конечно, посидеть в одном из них до вечерних склянок, но есть еще не хотелось, поэтому она продолжала стоять и глядеть на площадь.
Мимо нее сновали многочисленные экипажи: и роскошные кареты, и простенькие «кузовки». Скакали, закутав лица шарфами, верховые. Немало в этом потоке было и самобеглых колясок, а однажды промчался солдат в егерьской форме верхом на ящере. Видимо, из императорского дворца послали какую-то срочную депешу на станцию, чтобы отправить ее с почтовым вагоном. Потом проехала карета, в которую были запряжены диковинные ту-ху — огромные, раза в два больше лошади, мохнатые звери с плоскими копытами, похожими на суповые тарелки, и горбами на спинах. Дверцы кареты украшали гербы царства Потолия, где и живут эти самые ту-ху. Астралия слышала краем уха разговор между кем-то из гостей герцогини, дескать в Экон для посла привезли жутких зверей, сделали для них специальный вагон...
И тут девушка наконец-то поймала ту мысль, которая не давала ей покоя. По площади ни разу не проехала телега, запряженная быками или какими-нибудь подобными существами с раздвоенными копытами. След лошади не спутаешь со следом упряжного ящера. Копыта у ту-ху раздвоенные, но след совсем не похож на тот, что оставляют быки — округлый и раза в два, а то и три больше. Говорят, у них такие копыта специально, чтобы ходить по сыпучему песку или по снегу. И вообще — в Эконе всего два таких зверя, что они могли делать на кладбище? А вот если бы труп к склепу привезли на лошади, то кто-нибудь да обратил бы внимание на то, что там — не только коровьи следы. Значит, надо искать упряжного быка. А то мастер Ткарат вроде и услышал о драке садовника с мусорщиком, но ничего не делает... Быки — не ту-ху, но в Эконе их тоже немного. Возят тяжелые грузы, их чаще встретишь на лесопилках или в каменоломнях, чем в столице. Узнать бы через околоточных всех владельцев быков да прикинуть, какое отношение они могут иметь к погибшему. Но мастер Ткарат, похоже, не очень-то заинтересовался историей про следы и потраву цветов. Мастер Вивелли тоже больше думал о сбежавшей магичке, чем о покойнике.
Астралия вздохнула и стала прикидывать, у кого можно узнать об окрестных возчиках. Была бы она настоящим полицейским — просто спросила бы на сборе околоточных. Но кто ее на совещания пустит?
— Эй, малец! — услышала она за спиной. — Ты, что ли, ученик Ткарата?
Девушка обернулась. У двери в участок стояли два молодых гнома.
— Ну, — я, — Астралия вздернула подбородок и высокомерно выпятила нижнюю губу. — Только не «малец», а молодой мастер Страл Терилли!
— Ух ты, какой серьезный! — хохотнул гном повыше.
