Ты моя судьба - Пола Сангер

Рядом с ней оказался Джереми. На нем были облегающие трикотажные шорты и легкий пуловер с закатанными по локоть рукавами. Чуть убыстренное дыхание свидетельствовало о том, что пробежал он уже немало. За ним трусила собака — большая собака странного окраса, с висячими ушами, огромным мокрым носом и короткими лапами.

— Доброе утро, — поздоровалась Мейбел, не замедляя шага. — Где ты взял эту подружку?

— Она появилась из ниоткуда, когда я пробежал уже несколько кварталов. На ней есть ошейник, но нет бирки, и, кажется, больше всего на свете она любит спортивные пробежки, поэтому тут же присоединилась ко мне.

— По-видимому, она решила, что это интереснее, чем гоняться за автомобилями.

— Если ты видела, как она гналась за автомобилем, то должна знать, кому она принадлежит.

— А разве не все собаки гоняются за автомобилями, когда им представляется такая возможность? — Мейбел посмотрела на собаку и покачала головой. — Нет, я бы ее запомнила, если бы видела раньше. Эту помесь лабрадора с таксой забыть невозможно.

— Шшш, ты ранишь ее чувства. Не слушай ее, Пятнашка, эта женщина просто невежлива.

— Но, если на ней нет бирки, как ты узнал ее имя?

— Мне кажется, оно само просится на язык. Я окликнул ее этим именем, и она отозвалась.

— Что-то говорит мне, если бы ты назвал его Пчелкой, она тоже отозвалась бы. Пчелка, ко мне!

Собака подняла голову, глаза ее заблестели, она завиляла хвостом и принялась выписывать круги вокруг Мейбел.

— Успокойся, дружок, — сказала она собаке и повернулась к Джереми: — Ты каждый день бегаешь?

— Нет, только когда не спится. Та кушетка, должно быть, самая короткая и самая комковатая во всем этом городе.

— Ты что, всю ночь подсчитывал комки?

— О нет, — протянул он. — А вообще-то, когда мне случается ночевать в гостях, я обычно провожу время не на кушетке. Что с тобой сегодня? А, догадываюсь: ты рвешь и мечешь, потому что я не оставил записки.

— Разумеется, не поэтому. Какое мне дело, куда ты уходишь? Хотя, если ты собираешься исчезнуть на пару дней или больше, лучше все-таки, дать мне знать, чтобы…

— … чтобы тебе не пришлось заявлять в полицию о моем исчезновении, — подхватил Джереми.

— Ошибаешься, — возразила Мейбел, мило улыбнувшись. — Я не решусь звонить в полицию, потому что не имею ни малейшего представления, какую фамилию им назвать. И даже не стану звонить в Армию спасения, чтобы приехали и забрали твои вещи. Все по той же причине: придется что-то объяснять. Кстати, ты мне так и не сказал, почему назвался в гостинице вымышленным именем.

— Потому что не хотел, чтобы меня отследили.

— Отследили? Кто? Лорин? Ты ведь не думаешь всерьез, что она преследует тебя?

— Она не преследует, она наблюдает. Я подумал, было бы лучше, если бы никто — и, особенно, Лорин — не догадался, что я собираюсь заглянуть в нашу альма-матер до того, как мне удастся тебя найти.

— Мне кажется, у тебя ярко выраженный комплекс преследования. Ты боишься собственной тени, но если это делает тебя счастливым…

— О да, — заверил ее Джереми. — Больше всего я люблю плести интриги и организовывать заговоры.

— И чем ты намерен заняться сегодня? Я не имею в виду заговоры и интриги.

— Покупкой кровати.

— Но ее негде поставить!

— Место найдется, если оттащить эту кушетку на помойку.

— Ты не посмеешь этого сделать! Я люблю свою кушетку, и мне хотелось бы увидеть ее на месте, когда я вечером вернусь домой. — Они остановились у ступеней Рэнсом-Холла. — Ты понял, приятель?

— Да, мэм.

Джереми покорно наклонил голову. Мейбел резко повернулась, поэтому поцелуй не попал в цель и достался щеке, а не губам. Она в недоумении отпрянула.

— Что это ты делаешь?

— Демонстрирую свои чувства, хотя понимаю, что справиться с этой задачей будет нелегко, если ты собираешься каждый раз отпрыгивать от меня на несколько футов.

— Ты меня напугал, Джереми.

— Мы над этим поработаем.

— Над чем? Как лучше меня напугать?

— Нет, как лучше демонстрировать свои чувства.

Глаза Мейбел вспыхнули зеленым огнем.

— Даже не думай об этом. Нам такая практика не нужна.

— Но как мы будем создавать убедительную картину счастливой семейной жизни, если ты не выносишь моих прикосновений?

— Не волнуйся, я справлюсь с этим не хуже тебя.

Мейбел погладила Джереми по щеке, кончики ее пальцев скользнули за ухо, зарылись в волосах и успокоились на затылке. Затем она привстала на цыпочки и поцеловала его, скользя взглядом из-под полуопущенных век по чему угодно, кроме Джереми.

Примерно за три секунды — столько длился поцелуй — Мейбел убедилась, что может спокойно целоваться с ним, не теряя головы и не испытывая никаких особенных чувств. Я буду делать это столько раз, сколько потребуется, чтобы полностью убедить Лорин, решила Мейбел. Ничего особенного. Нужно только думать о пяти миллионах, и тогда у меня будет такой вид, будто кроме этих поцелуев для меня ничего на свете не существует.

Джереми как-то незаметно переменил позу, и так получилось, что Мейбел сразу перестала себя контролировать. Она не просто прильнула к нему — это еще можно было бы объяснить, — она повисла на нем, потому что мир вокруг нее закружился, и, чтобы не упасть, ей потребовалась твердая опора. Такой опорой стали объятия Джереми. Он прижал ее к себе, а его рот — о, этот рот! — он дразнил, мучил, терзал, обещал…

Легко понять, почему Мейбел растерялась вчера, когда Джереми поцеловал ее в кабинете: его поцелуй был для нее полной неожиданностью. Но сегодня… сегодня она первая и по своей доброй воле поцеловала его, и все же, как и накануне, почувствовала себя в его объятиях такой же беспомощной и такой же растерянной. А самое главное Мейбел почему-то ощущала: Джереми не станет удерживать ее, если она захочет освободиться. Но вот, поди ж ты — ей не хотелось!

Наконец Джереми оторвался от ее рта, но целовать не перестал. Его губы скользили по ее скулам, по пути они нежно сжали мочку уха и безошибочно нашли ту пульсирующую жилку на шее… Мейбел непроизвольно запрокинула голову, открывая себя поцелуям Джереми.

— Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? — осведомился Джереми, выпуская ее из объятий. — Мы должны поработать над тем, чтобы научить тебя не отскакивать от меня, когда я до тебя дотрагиваюсь.

Он свистнул собаке, и через минуту эта парочка потрусила вперед, вскоре скрывшись за углом.

Черт побери, подумала Мейбел, у него даже не сбилось дыхание!

Весь Рэнсом-Холл, включая кабинет Мейбел, был забит до отказа: больше двух сотен будущих студентов, университетские преподаватели, добровольные судьи и болельщики… Лишь ко второй половине дня напряжение заметно спало. Мейбел даже удалось выкроить время на небольшой перерыв. У нее разболелась голова, и Мейбел принялась рыться в столе, разыскивая аспирин. За этим занятием ее и застала Верджи.