Бесконечные ночи Бхараты - Игорь Надежкин

– воины и правители. Вайшьи (бедра Пуруши) – торговцы, ремесленники и земледельцы. И в самом низу, Шудры (стопы Пуруши) – слуги и наемные рабочие, которым предписано служить ради блага других варн. Но даже в такой, казалось бы, простой системе нашлось место для противоречий и разночтений и были те, кто в эту систему не вписывался.

Этих людей нарекли неприкасаемыми, и для многих поколений индийцев – это слово стало приговором на всю жизнь. И становится до сих пор. Неприкасаемые не входят в систему варн. Все их занятия считаются нечистыми. Им предписаны уборка мусора и стирка белья, а также разделка и обработка туш убитых животных и все работы, связанные с мертвыми людьми. Им не позволялось жить поблизости с другими варнами, ведь контакт с неприкасаемыми мог осквернить высшие варны, а в некоторых княжествах брамин считался оскверненным даже если его коснулась тень этого человека. Неприкасаемые жили в отдельных кварталах и поселках за чертой города. Им даже запрещалось входить в храмы. Неприкасаемым пришлось выдумать своих, низших, богов. И вплоть до начала двадцатого века, все эти ограничения были закреплены законодательно, что особенно сильно влияло на жизнь южных штатов.

В середине двадцатого века, дискриминация неприкасаемых была запрещена, но все мы понимаем, что за несколько десятилетий невозможно вытравить идеи, которые господствовали тысячи лет. И как нельзя лучше об этом говорит район Дхарави, в великом городе Мумбаи. Официально, Дхарави – это один из беднейших районов Индии. По факту, Дхарави – это двести гектаров ужаса, вони, бедности и страдания. Дхарави – это город, построенный из мусора, улицы которого заполнены нечистотами, отходами толи пьяных, толи спящих, толи мертвых людей, что лежат вдоль дорог. Нехватка свежего воздуха. Нехватка чистой воды. Нехватка места. И один унитаз на полторы тысячи человек.

Жители этого района – это беднейшие жители страны, которые стекаются сюда со всех штатов. Занимаются они разделкой туш и стиркой. С недавних пор, к их занятиям прибавилась еще и переработка мусора, которым завалена вся Индия. Из него, они на душных фабриках делают все, что можно потом продать. В этом районе полно проституток – мужчин, женщин и хиджр. Здесь много наркоторговцев и мелких преступников. И если вам кажется, что вас это не касается, могу сказать, что футболка, что сейчас на вас надета, с вероятностью один к ста была пошита в Дхарави, хоть на ней и стоит лейбл известного бренда. И если бы жителям Дхарави была бы знакома концепция христианского ада, он показался бы им легкой прогулкой. А все те политики, что с экранов вещают о том, что кастовая дискриминация неприкасаемых в Индии давно побеждена, как и завещал Ганди, ни за что в жизни не коснулись бы и земли, по которой прошел житель Дхарави. И не стоит думать, что такое можно встретить только в Мумбаи. Свой Дхарави найдется даже в самой маленькой деревне. И там будут жить те, кого раньше называли неприкасаемыми, а теперь и вовсе отрицают их существование, что, наверное, еще страшнее.

В Индии, неприкасаемые будут вашими постоянными спутниками, которых вы скорее всего даже не заметите. Они уберут ваш мусор. Они вычистят ваши выгребные ямы. Они выстирают ваше постельное белье. За все время в Индии мне удалось поговорить с неприкасаемым лишь однажды. Они не говорят по-английски, и даже мало кто из них знает хинди. Они используют местные диалекты, на которых не могут писать и читать.

Тот человек помог мне, когда ранним утром мой байк сломался посреди пустынной дороги. Я стоял на обочине и безуспешно терзал стартер. Он долго наблюдал за мной, не решаясь подойти, ведь не был уверен, что я не прогоню его. Это был худощавый парнишка лет двадцати. Он был смуглый даже для индийца. Одет в рваные джинсы, как мне показалось женские, которые он скорее всего нашел в горах мусора. Футболка его была покрыта пылью и масляными пятнами. Волосы острижены не аккуратно, словно садовыми ножницами. Левый глаз его был выбит. Над губой виднелся пунцовый шрам. Руки его были жилисты и мускулисты. Ладони покрыты мозолями. Плечи были ссутулены от тяжелой работы. А единственный глаз потускнел от тяжелой жизни. Но не смотря на все это, первое, что я увидел, была его кроткая улыбка. Он приблизился ко мне на два метра, и остановился, ожидая моей реакции.

– Помощь ты? – спросил он с трудом выговаривая слова по-английски.

– Мой байк не заводится. Ты знаешь где ближайшая мастерская? – ответил я, жестом приглашая его подойти ближе.

– Бензин. Бензин – он махал рукой вперед, указывая мне направление.

– Нет, брат. Мне нужен гараж, – попытался объяснить я ему уже на хинди. На минуту незнакомец затих в изумлении. Думаю, такой эффект на него оказало обращение брат (я использовал слово «Бана», что сопоставимо с обращением на «Вы» в русском языке) хотя понял это я спустя время, – Мудхи гараж чахие? – все не унимался я.

Незнакомец наконец-то опомнился и заулыбавшись затараторил:

– Ха! Гараж чахие. Гараж чахие. Пойдем. Я вижу. Я вижу. Тис минат. Тридцать минут. Иди.

Он пошел вперед по дороге, показывая жестом, чтобы я шел за ним. Я снял байк с подножки и покатил его по дороге. Тут незнакомец опомнился и подбежал ко мне. Он уперся могучими руками в заднее крыло байка и начал толкать его вперед. Я попытался сделать тоже самое, но он остановил меня:

– Бэтч джао. Бэтч джао. Мэи ле раха хун. Ты сидишь. Я толкаю. Ты сидишь.

Я попытался отказаться, но незнакомец был настойчив, и мне пришлось сесть на сиденье, поддавшись его уговорам. Мне было страшно неловко, а он все толкал мой байк, озаряясь широкой улыбкой. И больше всего, мне было паршиво от причины этой улыбки. Он был горд собой. Он толкал байк, на котором сидел белый мужчина, в красивой белой рубашке, который к тому же назвал его братом. И честно говоря, я бы лучше залез на позорный столб, чем снова сел бы на тот байк. А он все улыбался и толкал, радостно напевая что-то, на неизвестном диалекте.

Примерно через пол часа, он дотолкла меня до деревни, где сразу нашел гараж. Ремонт байка не занял и двадцати минут, и все это время, незнакомец ждал меня у дороги. Подойти к механикам он так и не решился. К тому моменту, я уже безнадежно опоздал на встречу. Я жестом пригласил его позавтракать со мной.

В ближайшей палатке я купил нам чай-масала и несколько самос – пирожков с нутом и