Ночные эскадрильи люфтваффе. Записки немецкого летчика - Вильгельм Йонен

— «Метеор» — «Дрозду-36», — звенело в эфире. — «Дрозд-36» — «Метеору». Все в порядке. Направляюсь в сектор «Цапля».

На командном посту кипела работа. Наземные станции наведения уже доложили о появлении направленных к ним ночных истребителей и сообщали их зашифрованные координаты.

После расшифровки положение самолетов наносилось на разграфленную на квадратики карту и проецировалось на большую панель. Вспыхивала зеленая точка. Словно влекомая магнитом, она медленно двигалась к центру своего сектора.

— Все в порядке, — с облегчением выдохнул полковник. — Удивительно, как быстро сработали сотрудницы на постах. Прирожденные связистки.

На панели одна за другой загорались зеленые точки. Все истребители поддерживали связь с наземными постами и достигли высоты 12 000 футов.

AS унтер-офицера Завадки летел к балтийскому побережью. Зеленая точка была уже почти на месте. Полковник решил провести испытание. Легкого нажатия на одну из многочисленных кнопок было достаточно, чтобы связаться с сектором «Цапля».

— Соедините меня с истребителем по линии земля-воздух.

— Подождите минуту. Враг глушит частоту. Мы перейдем на другую.

Командир надел наушники. Воцарилось молчание. Вскоре летчик откликнулся.

— «Метеор» — «Дрозду-36». Вы находитесь точно над побережьем, курс 106 градусов, высота 13 450 футов. Конец связи.

Летчик немедленно повторил сообщение — потрясающее достижение в области связи. Штаб «Метеора» мог точно управлять тридцатью ночными истребителями. Это очень помогало экипажам в боях с большими группами вражеских самолетов. Ночной истребитель мог беспрепятственно преследовать противника над Балтийским и Северным морями, Голландией или Францией и даже до английского побережья. Он мог менять курс по своему усмотрению. Короткий вопрос «Метеору», и летчик узнает свои точные координаты.

Более того, если самолет сильно поврежден в бою и не может вернуться на аэродром самостоятельно, летчик посылает сигнал SOS, и диспетчер тут же организует помощь. За дело берется офицер связи. Один взгляд на панель, и он узнает координаты поврежденного самолета, а затем переносит их на аварийную карту, где показаны все аэродромы (их размеры, освещение и препятствия). За тридцать секунд с помощью транспортиров, угольников и таблиц он прокладывает подробный курс на ближайший аэродром. Еще через тридцать секунд все данные передаются «Метеором» поврежденному самолету.

Штурману наведения указанного аэродрома тут же сообщают, что у него приземлится поврежденный ночной истребитель. На летном поле в помощь пилоту включаются маяки, в воздухе, как грозди винограда, повисают сигнальные ракеты. В ясные ночи их видно на расстоянии от пятнадцати до двадцати миль, так что летчику легко заметить аэродром.

Разумеется, когда темно и низкая облачность, когда дождь стучит по кабине и пилоту приходится полагаться на фосфоресцирующие приборы слепого полета, не поможет и самая лучшая в мире служба разведки. Когда ураганный ветер бросает самолет как пушинку, когда за долю секунды винты, крылья и моторы покрываются толстой ледяной коркой, когда машина в любой момент рискует упасть на землю, когда дьявольские огни святого Эльма начинают танцевать на антеннах, кабине и винтах, ослепляя пилота, тогда и рождается летчик, который силой своей воли может победить взбунтовавшуюся природу. В такие минуты ему остается броситься вместе с экипажем в пасть дьявола и погибнуть или прорваться в чистое небо. Летчики верят в Бога гораздо сильнее, чем думают многие. После каждой удачной посадки они понимают, что им снова дарована жизнь, которой они готовы пожертвовать ради своей страны.

Винты AS невозмутимо рубили холодный воздух на высоте 12 000 футов. Ни одного облачка на небе. Ничто не нарушало отличную видимость. На далекой земле таинственно мерцали реки и озера. Звезды бледнели и таяли в ярком лунном свете. Через щели между пушками и корпусом в кабины просачивался жуткий холод. Экипажи дрожали даже в меховых куртках. Завадка включил систему отопления летной экипировки. Электричество согрело перчатки и ботинки, принесло некоторое облегчение.

— Почему наземный пост не отвечает? — спросил он радиста.

— Возможно, помехи. Я настроюсь на «Лебедя». «Дрозд-36» — «Лебедю». Пожалуйста, ответьте.

Пост «Лебедь» ответил немедленно:

— «Лебедь» — «Дрозду-36». Плохо вас слышу. Оставайтесь на моей частоте. Истребитель приближается.

— Мы должны быть начеку, — сухо заметил стрелок. — Иначе он нас пристрелит или протаранит. На всякий случай я заряжу красную ракету.

— «Лебедь» — «Дрозду-36». Вы летите слишком быстро. Сбросьте скорость.

Завадка потянул ручку управления от себя. Результат не заставил себя долго ждать. Снова раздался сердитый голос:

— «Дрозд-36»! Тупица! Вы пролетели мимо противника!

Завадка пришел в восторг. Вообще-то, мчась на огромной скорости, он видел своего преследователя.

Штаб «Метеора» приказал поменяться ролями. Теперь преследователем был Завадка. Штурман наведения из сектора «Лебедь» хрипло сообщил:

— «Дрозд-36», дайте опознавательный сигнал «Фредерик». Полный газ. Курс 360 градусов. Вражеский самолет в 14 милях впереди. Высота 13 750 футов. Конец связи.

Взревели моторы. Автоматически вспыхнула контрольная лампочка, кодовый сигнал F — сигнал, по которому наземный радар поймал ночной истребитель и аккуратно повел его на сближение с противником до расстояния в 100 ярдов. Стрелка спидометра показывала все большую скорость.

— Внимание! Внимание! «Дрозд-36»! Вражеский самолет меняет курс. Курс 295 градусов.

В самолете стало тихо. Радист включил свой SN-2, невидимые радиоволны прощупывали пространство перед самолетом, улавливая все на своем пути. Радист следил за картинками на экранах. Резкая голубая лента мелькала перед его глазами. Никаких изменений.

Вдруг радист воскликнул:

— Я его поймал!

— Чертов тупица! — проворчал стрелок. — Нечего орать так, будто самолет загорелся.

На экранах появился маленький зигзаг, почти незаметный нетренированному глазу: противник. Зигзаг медленно двигался направо, так как самолет делал правый поворот. Радист повел пилота к цели. Зигзаги не исчезали с экранов.

— Я его вижу! Вот он! — во весь голос заорал стрелок.

Завадка чуть не выпрыгнул из кабины и громко выругался:

— Возьми себя в руки. Что это значит? Где он? Я хочу знать, где он.

— Вон там. Неужели вы не видите тень? Завадка разъярился, но ругательства ничем не могли помочь. Поэтому он спросил стрелка

совершенно спокойно: