Сделка - Эль Кеннеди

– Завтра начнем применять теории к актуальным этическим дилеммам.

– Заманчиво. – От громкого урчания у меня в животе, кажется, содрогаются стены. Я морщусь.

Ханна хмыкает.

– Голоден?

– Как волк. У нас готовит Так, но сегодня его нет дома, так что я собирался заказать пиццу. – Я колеблюсь. – Присоединишься? Съедим по паре кусков и, может, что-нибудь посмотрим?

Похоже, приглашение удивило ее. Меня, если честно, тоже, хотя я был бы не против компании. Логан и остальные ушли на какую-то вечеринку, но у меня не было настроения идти с ними. А еще мне удалось выполнить все обязательные задания по своему курсу, так что на сегодняшний вечер я был свободен.

– Что ты хочешь смотреть? – настороженно спрашивает она.

Я указываю на стопку дисков рядом с телевизором.

– У Дина есть все серии «Во все тяжкие». Я давно хочу посмотреть, но все времени нет.

– Это про торговца героином?

– Про изготовителя метамфетамина. Я слышал, что фильм отпадный.

Ханна теребит пальцами прядь волос. Кажется, ей не очень хочется оставаться, но в то же время и уходить не хочется.

– А у тебя есть какие-то дела на вечер? – подсказываю я.

– Никаких, – угрюмо отвечает она. – Моя соседка сегодня ночует у своего приятеля, так что я просто собиралась смотреть телик.

– Тогда смотри здесь. – Я беру свой мобильник. – Какую начинку в пицце ты любишь?

– Гм… грибы. И лук. И зеленый перец.

– Какая же скучища! – Я качаю головой. – Мы закажем бекон, колбаски и дополнительный сыр.

– Зачем спрашивать, что я люблю, если ты не собираешься заказывать мою начинку?

– Потому что я надеялся, что у тебя вкус получше.

– Мне жаль тебя, Гаррет, если ты считаешь овощи скучными. Позвони, когда заболеешь цингой, ладно?

– Цинга – это нехватка витамина С. А солнечный свет и апельсины в пиццу не кладут.

В конечном итоге мы приходим к компромиссу и заказываем две пиццы, одну со скучной начинкой для Ханны и другую с кучей мяса и сыра для меня. Я прикрываю микрофон телефона и спрашиваю у нее:

– Диетическую колу?

– Я выгляжу как нежный цветочек? Нет, обычную, спасибо.

Рассмеявшись, я делаю заказ, затем ставлю первый диск «Во все тяжкие». Через двадцать минут звонят в дверь.

– Ого. Самая быстрая доставка пиццы на свете, – замечает Ханна.

Мой желудок только рад этому. Я спускаюсь вниз, принимаю заказ, заскакиваю на кухню, чтобы взять бутылку «Бад Лайт» из холодильника и бумажные полотенца. В последнюю секунду я прихватываю еще одну бутылку, на всякий случай, для Ханны.

Но когда я предлагаю ей пива, она решительно качает головой.

– Нет, спасибо.

– Что, ты у нас таких строгих правил, что не можешь выпить бутылку пива?

У нее во взгляде мелькает беспокойство.

– Я не любитель выпить, ясно?

Пожав плечами, я открываю свое пиво и делаю большой глоток, а Ханна отрывает полотенце от рулона и достает из коробки кусок, покрытый клейкой массой из овощей.

Мы едим, сидя на кровати, я снова запускаю фильм. Пилотная серия оказалась очень интересной, и Ханна не возражает, когда я включаю следующую.

В моей спальне находится женщина, но мы оба одеты. Это странно. И в то же время здорово. Пока идет фильм, мы не разговариваем – мы слишком увлечены тем, что происходит на экране, – но как только серия заканчивается, Ханна поворачивается ко мне и изумленно говорит:

– Надо же, она не знает, что ее муж готовит метамфетамин! Бедняжка Скайлер.

– Она обязательно узнает.

– Эй, никаких спойлеров! – возмущается Ханна.

– Это не спойлер, – возражаю я. – Это предсказание.

– Ладно.

Она улыбается, берет банку с «Кокой» и пьет. Я уже расправился со своей пиццей, а Ханна съела только половину, так что я краду у нее кусок.

– Ой-ой-ой, а кто тут ест мою скучнейшую пиццу? Уж не лицемер ли?

– Я не виноват, Уэллси, что ты клюешь, как птичка. Я не могу видеть, как пропадает еда.

– Я съела четыре куска!

Я вынужден уступить.

– Да, что превращает тебя в самого настоящего поросенка по сравнению со знакомыми мне девчонками. Они обычно ограничиваются полпорцией салата.

– Это потому, что им надо оставаться тощими, как жердь, чтобы парни вроде тебя считали их привлекательными.

– В тощей женщине ничего привлекательного нет.

– Как же, да ты повернут на тощих.

Я закатываю глаза.

– Нет. Я просто говорю, что предпочитаю фигуристых. – Я тянусь за следующим куском. – Мужчине нравится, когда есть за что подержаться… ну, ты понимаешь. – Я многозначительно изгибаю бровь. – Да и про вас можно сказать то же самое. В смысле, с кем бы ты предпочла переспать: с накаченным парнем или с тощим, как палка?

Она хмыкает.

– Нарываешься на комплимент? Хочешь, чтобы я сказала, какой ты сексапильный?

– Ты считаешь меня сексапильным? Спасибо, детка.

– Нет, это ты считаешь себя сексапильным. – Она замолкает. – Но в твоих словах есть резон. Тощие парни меня не привлекают.

– Тогда, думаю, это хорошо, что Лапочка хилый, как листик салата?

Она вздыхает.

– Может, перестанешь обзывать его?

– Нет. – Я задумчиво жую. – Будут честен. Я не понимаю, что ты в нем нашла.

– Не понимаешь потому, что он не первый соблазнитель кампуса? Что он серьезный, умный и не бешеный бабник?

Черт, а она, похоже, купилась на спектакль Кола. Будь у меня шляпа, я бы снял ее перед этим типом: уж больно мастерски он изображает из себя этакого ботаника-спортсмена – сочетание, сводящее женщин с ума.

– Кол не такой, каким кажется, – говорю я напрямик. – Я знаю, он строит из себя умного, такого загадочного, но есть в нем нечто… скользкое.

– Ничего скользкого в нем нет, – возражает Ханна.

– Ну конечно, ты с ним так много общалась, вы вели глубокие и содержательные беседы, – с сарказмом выдаю я. – Поверь мне, все это спектакль.

– Останемся каждый при своем мнении. – Она хмыкает. – Кстати, не тебе судить о том, кто мне интересен. Насколько я знаю, ты встречаешься только с безмозглыми пустышками.

Я тоже хмыкаю.

– Ошибаешься.

– Разве?

– Ага. Я только сплю с ними. Но не встречаюсь.

– Потаскун. – Ханна молчит, и вдруг я вижу, как выражение на ее лице меняется с презрительного на любопытное. – Что значит не встречаешься? Уверена, любая девчонка из колледжа убила бы ради того, чтобы стать твоей девушкой.

– Я не гонюсь за отношениями.

Мои слова озадачивают ее.

– Почему? Отношения могут сделать жизнь более наполненной.

– Кто бы говорил – женщина, которая ни с кем не встречается.

– Я одна, потому что не встретила того, с кем мне хотелось бы связать себя, а не потому, что я вообще против отношений. Ведь это приятно, когда тебе есть с кем поговорить, к кому прижаться и все такое. Разве тебе этого не хочется?

– Может, когда-нибудь и захочется. Но не сейчас. – Я дерзко ухмыляюсь. – Если у меня возникнет потребность с кем-нибудь поговорить, у меня есть ты.

– Значит, твои пустышки получат секс, а мне придется выслушивать твой треп? – Она качает головой. – Кажется, я прогадала, заключив с тобой сделку.

Я изображаю изумление.

– Ой, Уэллси, так ты еще хотела и секса? Так я с радостью дам его тебе.

Я впервые вижу, чтобы человек так сильно краснел, и от души хохочу.

– Успокойся. Я просто пошутил. Я не настолько туп, чтобы трахать своего репетитора. А то я разобью тебе сердце, и ты в отместку скормишь мне ложную теорию, и я завалю пересдачу.

– Опять, – милейшим голосом говорит она. – Ты опять завалишь экзамен.

Я показываю ей средний палец и с улыбкой спрашиваю:

– Ты сваливаешь, или я ставлю третью серию?

– Ставишь третью. Однозначно.

Мы удобно устраиваемся на кровати: я ложусь на три подушки, Ханна вытягивается на животе в ногах кровати. Следующая серия очень напряженная, и когда она заканчивается, нам обоим хочется узнать, что будет дальше. Я не успеваю оглянуться, как мы переходим ко второму диску. Между сериями мы обсуждаем просмотренное и делаем предположения. Честно? Я не получал такого огромного удовольствия от платонического общения с девчонкой… никогда.

– Мне кажется, свояк преследует его, – задумчиво говорит Ханна.

– Шутишь? Спорим, они отодвинули разоблачение на самый конец. Но Скайлер, я считаю, все равно скоро все узнает.

– Надеюсь, она с ним разведется. Уолтер Уайт самый настоящий гад. Честное слово, ненавижу его.

Я смеюсь.

– Он антигерой. Ты и должна ненавидеть его.

Начинается следующая серия, и мы затыкаемся, потому что этот фильм требует от нас внимания. Тут выясняется, что мы досмотрели до конца сезона, и фильм заканчивается сценой, которая оставляет нас в полном изумлении.

– Черт побери! – восклицаю я. – Мы просмотрели первый сезон.

Ханна закусывает губу и украдкой смотрит на часы. Почти десять. Мы просмотрели семь серий на одном дыхании, даже в туалет не ходили.

Я ожидаю, что она сейчас объявит о своем уходе, но вместо этого она со вздохом спрашивает: