Вызов - Кеннеди Эль

Эль Кеннеди

Вызов

Elle Kennedy

The Dare

© 2020. THE DARE by Elle Kennedy «the moral rights of the author have been asserted»

© Анна Григорьева, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

1. Тейлор

Сейчас вечер пятницы, и я смотрю, как величайшие умы моего поколения уничтожают себя желейными шотами и синим пойлом, которое подают из сорокалитровых ведер из-под краски. Извиваются покрытые каплями пота тела – полуголые, лихорадочные, загипнотизированные невидимыми волнами электронного возбуждения. Этот дом кишит психованными студентами, вымещающими свою обиду на родителей, на ничего не подозревающих будущих магистрах бизнес-администрирования. Студентами-политологами, подготавливающими почву для чеков за шантаж, которые они будут выписывать через десять лет.

Типичная вечеринка на Грик-Роу [1].

– Ты когда-нибудь замечала, что танцевальная музыка немного похожа на стоны трахающихся пьяниц? – спрашивает Саша Леннокс. Она стоит рядом со мной в углу, где мы втиснулись между часами с маятником и торшером, чтобы как можно лучше слиться с мебелью.

Она права.

Это первые выходные после весенних каникул, а значит, время для ежегодной вечеринки «Весеннее похмелье» в особняке нашего сестринства Каппа Хи. Одно из многих событий, которые мы с Сашей называем принудительным весельем. Как члены Каппы мы должны их посещать, даже если наше присутствие скорее декоративное, чем функциональное.

– Никто бы не обиделся, если бы тут была хотя бы мелодия. А это… – Саша морщится от воя сирен, ревущих из динамиков вокруг, после которого начинает греметь очередной сокрушительный бас. – Такую хрень ЦРУ и использовало на накаченных наркотиками подопытных в проекте «МК-Ультра» [2].

Я издаю приглушенный смешок, чуть не давясь стаканом пунша, приготовленного по какому-то рецепту с Ютуба, который я держу вот уже час. У Саши, обучающейся на факультете музыки, почти религиозная неприязнь ко всему, что не исполняется вживую. Она бы предпочла быть в первом ряду на концерте в какой-нибудь забегаловке и слушать звенящую в ушах реверберацию гитары «Гибсон Лес Пол», чем валяться без чувств под сверкающим технокалейдоскопом танцклуба.

Не поймите меня неправильно. Мы с Сашей совсем не против веселья. Мы тусуемся в барах на кампусе, поем караоке в городе (ну, она поет, а я подбадриваю ее в безопасной тени). Черт, мы даже один раз, трезвые как стеклышко, потерялись в Бостонском центральном парке в три часа ночи. Было так темно, что Саша случайно упала в пруд, и ее чуть не совратил лебедь. Поверьте мне, мы знаем, как тусить.

Но студентики, ритуально опаивающие друг друга психотропными веществами, пока не начнут путать опьянение с влечением и заторможенность с чертой характера, – не самое наше любимое веселье.

– Осторожно. – Саша подталкивает меня локтем при звуке криков и свистков из фойе. – Кажется, быть беде.

Стена беззастенчивой мужественности прорывается через входную дверь под хор из «Брайар! Брайар!».

Как Уилдлинги, штурмующие Черный замок, голиафы хоккейной команды Университета Брайра шагают по дому с мускулистыми плечами и широкой грудью, возвышаясь над остальными.

– Да здравствуют герои-победители, – саркастично говорю я, и Саша прикрывает рукой ехидную ухмылку.

Хоккейная команда выиграла сегодня матч, благодаря чему прошла в первый этап национального чемпионата. Я знаю об этом, потому что наша сестра по Каппе Линли встречается с запасником, поэтому она снэпчаттила на матче, а не чистила туалеты, пылесосила и готовила напитки к вечеринке тут с нами. Привилегии отношений с королевской особой. Хотя запасник – это не принц Гарри, а, скорее, подсевший на кокаин сынишка его придворного.

Саша вытаскивает телефон из-под резинки своих обтягивающих леггинсов из искусственной кожи и смотрит на время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я гляжу на экран и стону. О боже, только одиннадцать вечера? Я уже чувствую, как надвигается мигрень.

– Нет, это хорошо, – говорит она. – Ровно двадцать минут, и эти головорезы опустошат бочку пива. Потом они обчистят то, что осталось от ликера. Я бы сказала, что на этом моя смена закончится. Максимум полчаса.

Шарлотта Кэгни, председательница нашего сестринства, не уточняла, как долго мы должны оставаться, чтобы нам зачли обязательное присутствие. Обычно, как только выпивка заканчивается, все идут искать, где бы продолжить вечеринку, и в этот момент легко выскользнуть незамеченной. Если повезет, к полуночи я вернусь в свою квартиру в Гастингсе и уже буду в пижаме. А Саша наверняка поедет в Бостон и найдет какой-нибудь концерт с живой музыкой.

Мы с ней – отверженные сестры Каппы Хи. Мы обе вступили в ряды сестринства по собственным плохо продуманным причинам. Для Саши это семья. Ее мать, и мать ее матери, и мать матери ее матери, и так далее – все были Каппами, поэтому то, что в академическую карьеру Саши будет входить продолжение этого великого дела, даже не обсуждалось. Либо это, либо прощание с такой «легкомысленной и эгоистичной» специальностью, как музыка. Она выросла в семье врачей, поэтому ее решения и так встречают сильное сопротивление.

А в моем случае… ну, наверное, я планировала «расцвести» в колледже. От лузера в старшей школе до души компании тут. Перевоплощение. Полное преображение жизни. Но дело в том, что вступление в клубы, ношение их символов и несколько недель священной пропаганды, которые мне пришлось вытерпеть, не возымели должного эффекта. Я не появилась на другой стороне, вся сверкающая и новая. Как будто все пили газировку и видели красивые цвета, а я стояла в темноте со стаканом воды и красным пищевым красителем.

– Привет! – здоровается с нами парень с затуманенными глазами. Он, шатаясь, идет к Саше и при этом разговаривает почему-то с моими сиськами. Из нас обычно получается очень привлекательная женщина, когда мы стоим бок о бок. Ее изящное симметричное лицо и стройная фигура и мои огромные буфера. – Хотите выпить?

– У нас есть! – перекрикивает Саша гремящую музыку.

Мы обе держим почти полные стаканы. Стратегический инструмент, чтобы не подпускать озабоченных парней из братства слишком близко.

– Хотите потанцевать? – спрашивает он, наклоняясь к моей груди так, словно говорит в микрофон, заказывая фаст-фуд из машины.

– Прости, – парирую я, – они не танцуют.

Я не знаю, слышит ли он меня и понимает ли мое пренебрежение, но он кивает и уходит.

– У твоих сисек есть гравитационная сила, которая притягивает только придурков, – говорит Саша, хмыкая.

– Ты даже не представляешь, насколько это правда.

Однажды я проснулась, и на моей груди как будто выросли две огромные опухоли. Со средней школы я вынуждена ходить с этими штуками, которые появляются везде на десять минут раньше меня самой. Не знаю точно, кто из нас представляет друг для друга большую угрозу, я или Саша. Мои сиськи или ее лицо. Она вызывает переполох, просто входя в библиотеку. Парни наперегонки встают в ее присутствии и забывают собственные имена.

В особняке раздается громкий хлопок, от которого народ ежится и прикрывает уши. Все в замешательстве молчат, пока наши барабанные перепонки тонут в затяжном эхе звона в ушах.

– Динамик взорвался! – орет одна из наших сестер из соседней комнаты. Дом заполняют крики «бу-у».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За этим следует безумная паника, и Каппы начинают суматошно искать способ спасти вечеринку, пока наши неутомимые гости не взбунтовались. Саша даже не пытается скрыть свою радость. Она смотрит на меня взглядом, говорящим, что мы, наверное, все-таки сможем сбежать с вечеринки пораньше.

А потом появляется Абигейл Хоббс.

Мы видим, как она плавно проходит через густую толпу в откровенном маленьком черном платье и с завитыми в идеальные кудри платиновыми волосами. Она хлопает в ладоши и голосом, который мог бы разрезать стекло, требует, чтобы все внимание сосредоточилось на ее ярко-красных губах.