Ртуть и соль - Владимир Кузнецов

За разговором незаметно приходит третья перемена блюд – десерт. Эдвард уже вполне сыт, но отказ от еды считается предосудительным и может быть истолкован как знак неуважения. Приходится взять переданный хозяйкой пудинг и предложенное слугой сырное фондю.

– Расскажите о своей родине, – просит Анна. – Мне всегда хотелось побывать на континенте. Кажется, там все совершенно по-другому. Особенно в дальних колониях. Офицеры, возвращаясь, рассказывают удивительные вещи.

«Например, что Красную смерть связанной привезли в трюме военного корабля, – некстати вспоминает Сол одну из услышанных в Западном краю баек. – Чудесная аллегория, если, конечно, не предположить, что это и не аллегория вовсе. Если существует Король Чума, то почему бы Красной смерти во плоти не бродить по олднонским улицам?»

– Так вы расскажете что-нибудь? – Вопрос Анны заставляет его вздрогнуть.

– Да, конечно, – кивает он. – Моя страна… что бы вам рассказать… Моя страна небогата. Это осколок распавшейся империи, до сих пор живущий плодами былого величия. Наши правители столь же активно пользуются ими, сколь и поносят ушедшие порядки. Простые жители более равнодушны – их заботит только хлеб насущный. Раньше многие учились… учатся и теперь, но не для того, чтобы научиться, а потому, что диплом университета стал нужен для любого служащего. Наши женщины могут работать наравне с мужчинами, но их неохотно берут на службу…

– Могут работать, но их не берут? Почему?

– Ну, – Эд задумывается, насколько принято говорить олднонской девушке о беременности и родах, – не каждая мать может пригласить няню и кормилицу, чтобы самой вернуться на службу сразу после… родов.

Никакой особенной реакции это слово у Анны не вызывает. Ну что ж, уже легче.

– К тому же многие матери не хотят оставлять своих детей. Из-за этого они могут не появляться на службе очень долго – даже годами. Нанимателям это не очень нравится.

Мисс Лоэтли кивает:

– Благодарю за разъяснение. Теперь мне понятно.

Эд кивает. Наверное, Анне такое объяснение даже понятнее, чем большинству женщин того, реального, мира. Эта мысль только сейчас приходит в голову Эдварду: ведь на самом деле у всей истории женской эмансипации всего одна краеугольная причина. Контрацепция. О каких правах женщины могла идти речь, когда вся ее взрослая жизнь была, по сути, чередой беременностей и родов? Даже если средства позволяли переложить воспитание детей на сиделок, содержание дома – на слуг и управляющего, все равно. Только когда люди изобрели действенную защиту, только тогда у женщин появилась реальная возможность вмешиваться в мужские дела. Хорошо ли это? Не получится ответить на этот вопрос – слишком много тут факторов. С одной стороны – установленный природой порядок вещей, с другой – прогресс и развитие общества. Даже секс сам по себе изменил свою суть и природу, обратившись из акта продолжения рода в обычное, рядовое удовольствие. А зачатие стало нежелательным побочным эффектом.

– Знаете, я хотела бы посетить вашу страну, – слова мисс Лоэтли прерывают размышления Сола.

– Боюсь, это невозможно, – качает он головой. – Границы моей родины… закрыты для чужаков. Я и сам уже не знаю, смогу ли вернуться туда.

Девушка поднимает взгляд на Эдварда. В глазах ее читается осторожное, сдерживаемое сочувствие.

– Должно быть, это тяжело, – говорит она после некоторого молчания, – знать, что можешь никогда не вернуться домой.

– Может быть, – пожимает плечами Сол. – До сих пор у меня не было времени задуматься об этом всерьез. Слишком много дел.

Обед подходит к завершению – дамы, следуя за леди Арлин, переходят из столовой в гостиную, оставляя мужчин за столом, куда тут же приносят очередную перемену блюд – в основном закусок, присовокупив к ним пару бутылок крепкого.

– Не скучаете, мистер Сол? – интересуется сэр Данбрелл. – Эта молодая особа не утомила вас своей холодностью? Хотел бы я вам сказать «взбодритесь», но скоро танцы – и ваша партнерша вернется к вам снова.

– Спасибо за заботу, сэр, – Эд сдержанно кивает. – Скажу честно: мисс Лоэтли – милая девушка. Беседовать с ней было приятно.

– Вот это мнение, какое нечасто услышишь от моих гостей! – хохотнул баронет. – Видимо, сказывается разность культур. Как долго вы намерены остаться в Олдноне, друг мой?

Смена тем получилась довольно резкой. Эдвард ненадолго задумался.

– Достаточно, чтобы окончить стройку и воспользоваться ее плодами. Срок не короткий, как вы понимаете.

– Действительно, – Сэйджем Данбрелл поднимает бокал, салютуя Эдварду. – В таком случае предлагаю выпить за ваш успех, мистер Сол. Вы затеяли начинание, какого Олднон еще не видывал. Если чужаку удастся построить в городе фабрику, к тому же – алхимическую… Кстати, что вы собираетесь производить?

– Купоросное масло, – Эд отпивает из своего бокала. В напитке не меньше пятидесяти градусов, но вкус приятный.

– Купоросное масло? – удивляется драгун. – Зачем?

– Причин много, – спокойно отвечает Сол. Распространяться о том, что серная кислота нужна ему в качестве сырья, он пока не собирается. – Это вещество используется часто и во многих ремеслах. Я думаю, дешевый, качественный продукт легко найдет своих покупателей.

– Признаюсь, я даже не очень-то знаю, что это, – смеется драгун. – Но, если спросите моего совета, то я скажу так: империи по-настоящему нужно лишь то, что обеспечивает ее морскую и сухопутную мощь.

– Именно потому вашего совета никто и не спрашивает, лейтенант, – обрывает его второй баронет, кажется сэр Ноджем Элстли. – Военная сила империи всегда стояла на двух столпах. Первый – золото, а второй – прогресс. Предприятие мистера Сола обещает Альбони и то и другое.

– Притом что и сам он внакладе не останется, – шутит неунывающий драгун. Выпад со стороны старшего и более именитого товарища он переносит легко.

– А вот об этом судить пока рано, – спокойно резюмирует сэр Данбрелл. – Мистер Сол, не составите мне компанию? Я хотел бы показать вам свой сад. Джентльмены, вы простите наше недолгое отсутствие? Обещаю, к танцам мы вернемся.

Они выходят через большие застекленные двери. Просто удивительно, что в Олдноне, где на одном конце господствуют теснота и грязь, в другом можно найти столько свободного пространства, единственное назначение которого – раз или два в день доставить эстетическое удовольствие хозяевам особняка. В темноте оценить размеры сада нелегко, но маленьким он не выглядит.

Каблуки стучат по плиточной дорожке сухо и отчетливо. Влажный воздух, подернутый белесой дымкой, впитывает эти звуки, растворяя их в себе. Не успели мужчины отойти и на пару десятков шагов, как уже не слышны звуки дома, и даже свет окон кажется бесформенными желтыми пятнами.

– Мне нравится ваша затея, Эдвард, – произносит Данбрелл. Слова он выводит медленно и неспешно, позволяя собеседнику проникнуть в мельчайшие смысловые оттенки. – Нам выпало жить в эпоху перемен, и, хоть мне, осколку прошлого, нелегко в эти новые времена, я понимаю их силу и требования. Сейчас не так трудно заработать состояние и обрести положение в обществе. Военная карьера, юридическая практика, торговля с колониями – все эти пути хорошо известны нам. Чужаку тут нет места. Стезя промышленника – нова и кажется не такой закрытой… для чужаков. Полагаю, вы разделяете эту точку зрения?

«Эту точку зрения, – мысленно повторяет Сол. – Старый прохвост, ты не сказал „мою“. Пытаешься поймать меня? Черта с два!»

– Чужакам везде нелегко, сэр. Такова их участь.

Баронет смотрит на собеседника с одобрительной улыбкой.

– Вы отнюдь не глупый человек, Эдвард. Проницательность – ценное качество. Я верю в вашу проницательность и потому позволю себе предположить, что вы понимаете, что проблемы вашего дела получением разрешительных бумаг не окончились?

Эд осторожно кивает. Данбрелл явно клонит к чему-то. Интересно, почему званый обед? На обедах не принято обсуждать дела – для этого назначают отдельные встречи. Выходит, что баронет не желает, чтобы в обществе узнали о том, что он ведет дела с чужаком. Преждевременно не узнали.

– Вам понадобятся не только покупатели. Вам понадобятся торговые дома, которые будут торговать для вас за пределами Олднона. Вам понадобятся договоры с судовладельцами и железнодорожными компаниями, для того чтобы доставлять ваш товар покупателям. И в итоге вам понадобятся фабриканты, крупные потребители вашего купоросного масла. Ведь вы намерены выпускать много купоросного масла, Эдвард?

Эд снова кивает. Сейджем Данбрелл ухмыляется, обнажив редкие желто-коричневые зубы.

– Все, кого я перечислил, для вас недоступны. Никто не станет работать с человеком, чья репутация не подтверждена. Вы прогорите раньше, чем успеете убедить людей в своей состоятельности.

Они останавливаются. От влажности кожа на лице покрылась пленкой, в горле першит. Потерев ладонью щеку, Эдвард смотрит на пальцы и видит черные разводы. Прошло два месяца, а сажа все еще выпадает вместе с дождем. Данбрелл молчит, ожидая реакции собеседника.