Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - Луи Лохнер

До сих пор жива легенда о Кирдорфе. Она гласит, что Кирдорф сумел убедить правление Рейнско-Вестфальского угольного синдиката (РВУС) откладывать с каждой тонны проданного угля по 50 пфеннигов (около 20 центов) для постоянной поддержки партии нацистов. Если это правда, значит, нацисты получали стабильный годовой доход в размере 60 млн марок (порядка 14,3 млн долларов).

Слухи об этой сделке циркулировали в обществе в течение нескольких лет, и в июле 1947 года, когда перед судом по денацификации предстал Хуго Штиннес-младший, обвинению против синдиката было уделено серьезное внимание. Почти 200 членов Рабочего совета концерна Штиннеса заявили, что их работодатель, как член правления РВУС, голосовал в поддержку предложения Кирдорфа.

Штиннес категорически заявил, что РВУС не дал ни пфеннига нацистскому движению и самому Гитлеру до его прихода к власти в 1933-м.

Штиннеса поддержал Альберт Янус из Эссена, который с 1893 года и до ликвидации угольного синдиката в сентябре 1945 года британским военно-оккупационным правительством служил сначала членом правления, затем генеральным директором, а позднее членом наблюдательного совета. Янус сделал заявление прессе, в котором, ссылаясь на свою длительную службу в РВУС и доскональное знание его деятельности, назвал историю с 50 пфеннигами «полной ложью».

Циники могут возразить: «Естественно, Штиннес и Янус будут отрицать это обвинение. Чего еще вы ожидали?»

Однако Штиннес и Янус получили поддержку с совершенно неожиданной стороны: Рабочий совет Северогерманского ведомства по распределению угля (преемника РВУС, контролируемого военным правительством) понял, что необоснованное обвинение бросает тень на совет, куда входили представители шахтеров, имевшие доступ к бухгалтерским книгам синдиката. Если они не заметили ежегодных отчислений 60 млн марок на поддержку нацистов, значит, недобросовестно исполняли свои обязанности; если же они знали о столь серьезном нарушении, то возникал вопрос, почему они этому не воспротивились. А 5 августа 1947 года в газетах появилось заявление:

«Рабочие и служащие Рейнско-Вестфальского угольного синдиката, который был распущен 1 октября 1945 года, почти в полном составе были переведены в Северогерманское ведомство по распределению угля. Не желая компрометировать добрую репутацию указанного ведомства, Рабочий совет считает необходимым заявить следующее:

Были собраны показания тех рабочих и служащих, которые трудились в РВУС и в теперешнем ведомстве еще до прихода нацистов и по сегодняшний день. Некоторые из них имели беспрепятственный доступ к бухгалтерским книгам, другие по распоряжению тогдашнего руководства РВУС занимались подсчетом поступления денежных средств. Установлено, что постоянно возникающие в прессе слухи о специальных отчислениях средств из РУВС в пользу нацистской партии не имеют под собой абсолютно никаких оснований.

(Подписано)

Рабочий совет СГВРУ».

Можно было подумать, что заявление рабочих, среди которых были два коммуниста, раз и навсегда похоронит эту газетную утку. Но не тут-то было.

Берлинская коммунистическая газета «Нойес Дойчланд» 8 августа 1947 года заявила, что Гитлеру отчисляли не 50, а 5 пфеннигов с каждой проданной тонны угля и что договоренность об этом была достигнута на тайном совещании правления директоров. Однако об этом стало известно – так гласила новая версия – из-за того, что несколько угольных шахт, принадлежавших Прусскому правительству, также призвали вносить свою долю в пожертвования Гитлеру. Эта ситуация, утверждали газеты, в свое время вызвала бурные диспуты в Прусском парламенте.

Янус продолжал категорически отрицать, что до захвата власти Гитлером Угольный синдикат перечислял какие-либо средства нацистам. Два председателя правления РВУС, Герман Келлерман и Герберт Кауэрт, поочередно занимавшие этот пост с 1935-го и до упразднения синдиката, заместитель председателя Вилли Хубер, шесть членов правления и два специалиста разных департаментов тоже клятвенно подтвердили, что все разговоры о предполагаемых отчислениях Гитлеру до 1933 года являются полностью необоснованными.

Доктор Янус потребовал, чтобы «Нойес Дойчланд» представила хотя бы единственное доказательство этого голословного утверждения, чтобы она сообщила, на какой сессии Прусского парламента имели место упомянутые дебаты. Газета хранила молчание.

На первый взгляд обвинение выглядит совершенно нелепым. Прусское правительство почти все время существования Веймарской республики было оплотом социал-демократов. Понятно, что в борьбе между правыми и левыми партиями социал-демократы Прусского парламента не могли получить более ясного объяснения попыток директората РВУС поддерживать средствами, заработанными различными угольными предприятиями, в том числе и прусскими, партию Гитлера путем отчисления 5 либо 50 пфеннигов. Странно, что только в 1947 году, через 15 лет, коммунисты обнаружили это наглое разграбление средств, принадлежащих Пруссии.

Хотя было доказано, что отчисления на сумму 60 млн всего лишь миф, это не означало, что до 1933 года другие угольные промышленники, помимо Тиссена и Кирдорфа, не помогали Гитлеру. По словам Августа Хайнриксбауэра, одного из наиболее известных лиц по связям с общественностью германской тяжелой промышленности, Грегору Штрассеру для нацистской партии ежемесячно передавались субсидии на общую сумму 10 тыс. марок (2,4 тыс. долларов). Деньги поступали не из общей казны РВУС, это были личные взносы отдельных угольных концернов и операторов. Мне не удалось установить конкретные имена.

Как объяснял Хайнриксбауэр[24]:

«Горнодобывающая индустрия сочла нужным поддерживать с партией [нацистов] постоянную связь и решила, что лучше это делать в виде регулярных взносов. Полагали, что из-за углубляющегося экономического кризиса в результате коммунистических призывов к гражданской войне, а также ввиду все более явной несостоятельности парламента, правительства и прочих государственных институтов партия может рассчитывать на значительное увеличение ее членов. Было бы рискованно предоставить партии идти своим курсом, в то время как она располагает большим количеством депутатов в парламенте, которые сильны только в пропаганде, но отнюдь не в созидательной работе…

Никто не возражал против такого участия, поскольку и с другими партиями поддерживались отношения (в том числе и финансовые), да и объявленная НСДАП программа (создание рабочих мест, чувство принадлежности к своей стране, вознаграждение за эффективную работу, мирный пересмотр Версальского договора и пр.) казалась всем вполне приемлемой.

Однако считалось целесообразным не передавать деньги непосредственно партийным функционерам, так как в этом случае невозможно было бы проверить, на какие цели они расходуются, а выбрать человека, обладающего политическим здравым смыслом и честностью, кому можно доверять и с кем при необходимости можно будет поговорить. Таким человеком казался Грегор Штрассер, один из основателей НСДАП, который пользовался в регионе отличной репутацией.

Таким образом, начиная с весны 1931 года Штрассеру стала ежемесячно поступать сумма 10 тыс. марок (2,4 тыс. долларов). Основным аргументом в пользу такой формы субсидий было желание сознательно усилить положение тех членов партии, чьи взгляды противоречили идеям приверженцев Геббельса и Геринга.

Когда стало ясно, что извне практически невозможно ограничить влияние нацизма, не оставалось иного способа, кроме как продолжать сдерживать движение в приемлемых рамках, влияя на него изнутри».

Далее Хайнриксбауэр указал, что горнодобывающие компании видели в нацистском движении мощный противовес коммунизму, который во время депрессии представлял «серьезную опасность». К тому же они считали, что в лице Штрассера они выбирают человека, готового сотрудничать и с другими партиями. Горнодобывающая промышленность никогда не желала, чтобы в стране правила одна-единственная партия.

Мы уже говорили о Функе и его газете «Виртшафтсцайтунг», которую Тиссен финансировал с 1932 года. Примерно за год до этого он основал политико-экономическое новостное агентство. В это предприятие, по словам Хайнриксбауэра, горные магнаты вкладывали от 500 до 750 долларов ежемесячно.

На просьбу Гитлера выплатить 300 тыс. марок за Коричневый дом и организовать специальное училище для нацистов они ответили отказом.

На выборы в рейхстаг 1931 года, вспоминает Хайнриксбауэр, угольные промышленники выплатили Гитлеру 100 тыс. марок (около 24 тыс. долларов), но он уверяет, что это было намного меньше сумм, выданных другим правым партиям. Поскольку влияние Штрассера стало ослабевать, на выборы в следующем, 1932 году никаких субсидий нацистам из тех же источников предоставлено не было.